— Ты, в конце концов, все-таки человек. Может быть, для тебя есть какая-то надежда.
Она рассердилась и, повернувшись к нему спиной, притворилась спящей. Он усмехнулся и заступил на свой караул.
Луна в небе набухала зеленью. Вокруг было много звуков, но все далекие. Иногда трубил мамонт или мастодонт, ревел, как гром, лев, один раз заржал дикий конь и донесся свист гигантской ласки. Этот свист заставил его замереть и вызвал тонкое ржание со стороны их лошадей. После человека и полуконя он больше всего страшился в прериях гигантской ласки. Прошел час. Ласка больше не шумела и не показывалась, и лошади, казалось, расслабились Он рассказал Петороку об этом животном, чтобы тот не забывал вглядываться во все тени в поисках огромного длинного скользящего тела ласки и без колебаний стрелял из лука, если подумает, что увидел ее. Он хотел гарантировать, что Петорок не заснет на посту.
Кикаха стоял в карауле на рассвете.
Он увидел отблеск света на чем-то белом в небе. Затем он ничего не мог разглядеть, но спустя минуту солнце снова сверкнуло на предмете в небе. Он находился далеко, но быстро рос, падал вниз и имел форму длинной иглы. Когда он приблизился, Кикаха разглядел пристройку на его спине, что-то вроде закрытой рубки и мелькнувшие силуэты четырех людей.
Затем аэролет пропал среди прерий.
Кикаха разбудил Анапу и рассказал ей об увиденном.
— Должно быть, Колокольники пригнали аэролет из моего дворца, — решила она. — Это плохо. Аэролет может не только быстро покрыть большую территорию, он вооружен двумя дальнобойными лучеметами, и у Колокольников, должно быть, есть ручные лучеметы.
— Мы можем путешествовать ночью, — размышлял вслух Кикаха, — но даже так нам иногда придется спать днем на открытых местах. В Великих Прериях есть множество небольших лесистых участков, но они не всегда доступны нам.
— У них может быть больше, чем один аэролет, — заметила Анана. — И один может летать по ночам. У них есть средства, позволяющие видеть ночью, а также замечать на некотором расстоянии тела по излучаемому теплу.
Ничего не оставалось делать, кроме как выезжать в открытые прерии и надеяться, что случай не приведет Ко-локольников куда-то поблизости от них. На следующий день, когда Кикаха выехал на гребень невысокого холма, он увидел вдали всадников. Но это были не кочевники прерий, как он ожидал, и не тишкетмоаки. Их доспехи сверкали на солнце.
Кикаха обернулся, чтобы предупредить остальных.
— Это, должно быть, тевтоны из Дракландии, — сказал он. — Я не знаю, как они так быстро попали сюда. Минуточку! Да! Они, вероятно, прошли через врата примерно в десяти милях отсюда. Их полумесяцы вделаны в макушки двух зарытых рядом с колодцем валунов. Я подумывал сделать крюк в ту сторону и обследовать эти врата, хотя в этом было мало смысла. Они односторонние.
Тевтонов, должно быть, отправили искать Кикаху и отрезать ему дорогу, если он попытается пробраться к горам Хровака.
— Им понадобится миллион воинов, чтобы разыскать меня в Великих Прериях, и даже тогда я мог бы ускользнуть от них— сказал Кикахат. — Но аэролет — это нечто новое.
Три дня прошло без происшествий, если не считать случая, когда они наткнулись в небольшой ложбине на семейство львов. Взрослые самец и самка вскочили на ноги и предупреждающе зарычали. Самец весил по меньшей мере четыреста килограммов, и его рыжевато-коричневое тело покрывали бледные полосы.
Грива у него была очень маленькая, волосы густые, но не больше дюйма длиной. Самка была поменьше, не болеё трехсот килограммов.
Два детеныша были размером со взрослых оцелотов.
Кикаха тихо велел остальным натянуть поводья, а затем медленно повернул своего дрожавшего жеребца прочь от львов и заставил его уходить шагом.
Львы рванулись на несколько шагов вперед, но остановились, сверкая глазами и рыча. Они, однако, не сделали никакой попытки напасть.
Лежавшеё за ними полусъеденное тело дикого полосатого осла объясняло, почему они не так уж и рвались прыгнуть на непрошеных гостей.
На четвертый день путники увидели караван фургонов, тишкетмоакских торговцев. Кикаха скакал в полумиле от него.
На таком расстоянии его не могли опознать, а он хотел узнать как можно больше об этом караване. Он не мог ответить на вопросы Ананы о точной цели своего любопытства, просто любил знать всякое, чтобы не пребывать в неведении, если изменится ситуация, вот и все.
Анана боялась, что Петорок воспользуется случаем и сбежит к каравану, но Кикаха держал наготове лук, а Петорок достаточно насмотрелся на его способность орудовать луком, чтобы уважать её.
Караван насчитывал около сорока фургонов. Они были двухэтажного десятиколесного типа, предпочитаемого тишкетмоаками для тяжелой транспортировки по прерии. Каждый фургон тянула упряжка из десяти мулов, болеё крупных, чем першероны. Имелись также множество фургонов поменьше, оборудованных спальнями и пищей для защищавшей караван кавалерии. Охрана насчитывала около пятидесяти человек плюс имелись косяки запасных лошадей для кавалерии и мулов для фургонов. Всего там ехали около трехсот пятидесяти мужчин, женщин и детей.
Кикаха ехал параллельным курсом и изучал караван. Наконец Анана осведомилась:
— Что ты думаешь?
Он усмехнулся:
— Этот караван пройдет в двухстах милях от гор Хровака. Добираться туда потребуется чертовски долгое время, так что пришедшеё мне на ум будет не очень практичным. Это слишком дерзко и, кроме того, надо учесть и Петорока.
Послушав некоторое время её мольбы, он рассказал ей все, что думал. Она сочла его сумасшедшим.
Все же после некоторого размышления она признала, что сама нестандартность и рискованность этой идеи, её неожиданность могли и в самом деле заставить её сработать, если им повезет. Но, как он говорил, приходилось учитывать и Петорока.
Некоторое время всякий раз, когда тот находился недостаточно близко, чтобы слышать, Анана настойчиво предлагала убить его. Она утверждала, что он заколол бы их в спину, если бы знал, что после этого будет находиться в безопасности. Кикаха согласился с ней, но он не мог убить его без достаточных оснований.
Он подумывал бросить его в прерии, но боялся, что его поймают те, кто ищет их.
Они отклонились от каравана, но ехали несколько дней параллельно ему на расстоянии нескольких миль. По ночам они отступали даже дальше, поскольку Кикаха не хотел, чтобы караванщики застали его врасплох. На третий день он думал вообще покинуть караван и тронуться в южном направлении. Затем он увидел, как сверкнуло белым в небе, и поскакал к группе редко росших деревьев, обеспечивающих некоторое укрытие. Привязав лошадей к кустам, трое путников вползли по высокой траве на холм и следили за караваном.
Они находились достаточно далеко, так что могли только-только различить фигуры людей. Аэролет снизился перед ведущим фургоном и парил примерно в футе над землей. Караван остановился.
Долгое время у аэролета стояла группа людей. Даже на таком расстоянии Кикаха видел, как они сильно размахивали руками.
Торговцы протестовали, но через некоторое время повернулись и пошли обратно к ведущему фургону. Тут начался процесс, занявший весь день, хотя тишкетмоаки работали, как бешеные. Все фургоны разгрузили, а потом обыскали.
— Хорошо, что мы не привели свой план в действие, — заметил Кикаха. — Нас наверняка бы нашли. Эти парни — я имею в виду Колокольников — работают основательно.
Они той ночью ушли поглубже в лес и не разводили костра. Утром Кикаха, подкравшись поближе, увидел, что аэролет исчез. А тишкетмоаки, вставшие, должно быть, очень рано, почти кончили грузить товары обратно. Он вернулся к лагерной стоянке и сказал Анане:
— Теперь, когда Колокольники проверили этот караван, крайне маловероятно, чтобы они проинспектировали его вновь. И мы могли бы сделать то, что я предлагал, если бы не Петорок.
Он, однако, пересмотрел свой план отправиться на юг. Вместо этого он решил держаться поближе к каравану. Ему казалось, что Колокольники какое-то время не вернутся в этот район.
На пятый день он отправился поохотиться один. Вернулся он с небольшим оленем за седлом. Он оставил Анану и Петорока на южном склоне холма. Они все еще находились там, но Петорок лежал, распростертый на спине, с открытым ртом и застывшим взглядом. Из его солнечного сплетения торчал нож.
— Он пытался напасть на меня, этот леблаббий! — заявила Анана. — Он хотел, чтобы я переспала с ним. Я отказалась, и он пытался силой заставить меня.
Это было правда, что Петорок часто посматривал на Анану с явным вожделением, но так поступил бы любой мужчина. Он никогда не пытался дотронуться до неё или сделать какие-то неприличные замечания.
Это не означало, что он не намеревался сделать это при первом же удобном случае, но Кикаха не верил, что Петорок осмелился бы приставать к ней. Он испытывал ужас перед Ананой и очень боялся оставаться с ней наедине.
