После этого я решил, что буду держаться подальше от местных жителей, которые очень подозрительно относились к незнакомцам. Я поспешил назад в поля, подальше от дорог и поселков, мимо которых шел мой путь. В тот день по дороге я обнаружил много небольших кладбищ, созданных моими немецкими товарищами. Я видел и то, что русские нарушили некоторые из могил. И вот внезапно наступила ночь. Я сделал небольшую остановку. Стоял и смотрел на огромные бескрайние небеса. Тот момент казался мне очень мирным, несмотря на ужасную погоду. Похолодало и пошел снег. Я размышлял о положении, в котором оказался, о серии событий, которые привели меня в эти места. Как ужасно было сознавать, что я оказался здесь один, замерзший, голодный и усталый. Я нахожусь в сотнях километров от дома, на чужой вражеской земле. В любой момент я могу попасть в плен или погибнуть. Мне хотелось оказаться снова у себя дома, с моей семьей, в уюте и тепле. Я потряс головой, чтобы снова вернуться в настоящее и сосредоточиться на ближайших задачах. Мне нужно было найти безопасное место, где я мог бы спрятаться, чтобы немного отдохнуть. Я миновал пшеничное поле, где наткнулся на старую траншею. Бродя на ощупь в темноте, я нашел там сухой участок, где и улегся. Вскоре началась сильнейшая снежная буря, но траншея была такой глубокой, что ветер не попадал в нее, а только обдувал сверху. А я был настолько вымотан, что быстро заснул, несмотря на то что чувствовал себя очень некомфортно на этом холоде и сырости.
Не знаю, на сколько времени я выбыл из реальности, но меня вырвали из сна так, будто мимо проехал локомотив. Открыв глаза, я увидел, что уже наступил день. Какое-то время, пока осуществлялся переход из глубокого сна в дневное бодрствование, я оставался на земле. Я полез в узелок, приготовленный для меня Шурой, и вынул оттуда кусок сушеного мяса и хлеб. И то и другое было жестким и твердым, но мой пустой желудок был рад и этому.
Мои приключения продолжились после того, как я поднялся на ноги и начал выбираться из траншеи. Перед тем как ее покинуть, я остановился и внимательно осмотрелся вокруг, желая убедиться, что я здесь один. Никого в пределах видимости не было. Я выбрался на землю, встал и пошел дальше. Я в общих чертах представлял себе, где нахожусь, сориентировавшись по направлению полетов самолетов люфтваффе над головой. Мне думалось, что они летели из района Днепропетровска к линии фронта. Я не знал, как далеко зашел и сколько мне еще нужно пройти, но был абсолютно уверен, что двигаюсь в правильном направлении, что в конце концов обязательно окажусь в безопасности на немецких позициях. Через несколько часов я вышел на группу людей, которые были от меня достаточно далеко, но шли в моем направлении. Я взял правее, чтобы выйти к линии деревьев, лесополосе от ветра между полями, чтобы они меня не заметили. Я дошел до лесополосы, спрятался за толстым стволом дерева и стоял так, не двигаясь и наблюдая за ними. Они прошли мимо, не заметив меня. Когда они отошли на достаточное расстояние, я пошел дальше.
Идти становилось легче по мере того, как становилось холоднее и земля замерзала. Светило солнце, давая немного тепла. Я шел так целый день, не заходя в деревни, которые попадались на моем пути. Единственными признаками цивилизации, с которыми я сталкивался, были случайно попадавшиеся мне навстречу сараи и небольшие домики, стоявшие отдельно в полях, похожие на острова в океане бесплодной земли[33]. Снова наступил вечер, и нужно было искать место для ночевки. На эту ночь мне удалось устроиться лучше, чем вчера, – в стоге сена. Сено было собрано и оставлено в открытом поле. Я медленно забрался внутрь, стараясь не зарываться слишком глубоко. Там я подготовил себе небольшую нору и, забравшись туда, замаскировал вход. Этой ночью мне было по-настоящему удобно и тепло.
На следующее утро после освежившего меня сна я был готов покрыть оставшиеся километры до Днепропетровска. У меня почти кончилась еда. Для того чтобы немного утолить голод, я подобрал с земли немного найденного здесь же зерна. Наконец я увидел далеко впереди город Днепропетровск. Вид города, выросшего на ровной земле, придал мне новых сил. Я вышел к окраине города примерно к 4 часам пополудни. Домов становилось все больше, они стояли все теснее, по мере того как я углублялся к центру города. Я крался по узким улицам, не зная обстановки. На улицах почти не было видно людей. Стояла тишина. Никто не разговаривал. Тишину нарушали лишь звуки изредка проезжавших неподалеку машин. Ничто не указывало на то, занят ли город немцами или русскими[34]. Отсутствие любых признаков, которые объясняли бы, что происходит в городе, пугало до дрожи. Я чувствовал опасность. Если я был не прав, принимая решения добираться сюда, я могу снова оказаться в тюремной камере.
Я дошел до знакомой мне части города. Прежде мне трижды приходилось бывать в Днепропетровске. Последний раз это было всего пару месяцев назад. Наша дивизия останавливалась в городе на Днепре примерно через две недели после отступления из Славянска. Мне довелось познакомиться с некоторыми районами города, и я сумел найти эти места. Я искал улицу под названием Половей № 6, и она нашлась довольно быстро.
На этой улице жил дантист, которого я однажды посещал. Три месяца назад он делал мне на зуб коронку. Мы подружились, и я чувствовал, что могу доверять этому человеку. Было около 5 часов вечера. Я дошел до небольшой лестницы у парадной двери в дом и осторожно постучал в дверь. Дверь открыла дочь дантиста. Бросив на меня быстрый взгляд, она повернулась, чтобы позвать свою мать: – Мама, здесь в дверях нищий. Можно я принесу ему кусок хлеба?
Голос матери ответил из соседней комнаты:
– Дай ему несколько рублей.
Девочка посмотрела на меня, и я улыбнулся ей:
– Это очень любезно с твоей стороны, но мне не нужны деньги.
Услышав мой голос, мать девочки сразу же появилась у двери. Она мягко отодвинула девочку в сторону, взяла меня за руку и повела в дом. Прежде чем закрыть дверь, она быстро осмотрелась вокруг, выглянув на улицу.
– Пожалуйста, садитесь, – предложила она.
Я сел на ближайший стул и посмотрел вокруг. Девочка стояла передо мной неподвижно и смотрела на меня во все глаза. На лице женщины промелькнуло беспокойство, и она сказала дочери:
– Пойди позови отца.
Когда девочка вышла выполнять поручение, женщина неловко улыбнулась мне, потом отвернулась и рухнула на стул, опустив взгляд в пол. Ее муж Николай находился в соседней комнате, где он занимался зубами. Девочка постучала в дверь и быстро распахнула ее. Она вошла в комнату и сообщила отцу новость. Николай сразу же поспешил за ней. Он подошел ко мне, и я встал, чтобы поздороваться. Он положил мне руки на плечи:
– Оскар, как я рад снова вас видеть!
– Здравствуйте, Николай.
Он отступил на полшага, чтобы как следует разглядеть меня.
– Оскар, – сказал он после этого, – что с вами произошло?
– Я все расскажу вам, но сначала можно попросить у вас стакан воды?
Он отвернулся и пошел к шкафу со спиртным:
– Никакой воды для вас, Оскар.
Вместо воды он налил мне стакан водки. Я с благодарностью принял его, поднял и выпил до дна. Наблюдая за нашим общением, жена Николая немного расслабилась. Она поднялась со стула, посмотрела на меня и спросила:
– Должно быть, вы голодны?
– Да, – ответил я. – Еще раз спасибо вам.
– Я приготовлю что-нибудь поесть. – Женщина повернулась и вышла на кухню. Ее дочь пошла за ней.
Николай повел меня в зал и попросил подождать, пока он закончит работать с пациентом, который, должно быть, уже думал, что Николай позабыл о его зубах. Я был рад спокойно посидеть, удобно расположившись у очага в этом доме, где на какое-то время мог чувствовать себя в безопасности от властей и шумных соседей. Николай вернулся через 10 минут и сел рядом со мной. Он охотно стал ждать, когда я расскажу ему о том положении, в котором очутился. Я поведал ему о том, что со мной приключилось: о плене, заключении и побеге. Я доверял этому человеку. У меня просто не было другого выхода, если я хотел найти дорогу назад, в свою дивизию. В свою очередь, Николай поделился со мной новостями с фронта. Немецкая армия не вернулась в Днепропетровск, как я надеялся. Вместо немцев пришли русские войска, которые теперь контролировали город. К этому времени фронт сместился на запад, передовая проходила где-то между Никополем и Кривым Рогом[35]. Я проделал весь свой путь, чтобы просто узнать, что и здесь я не смогу почувствовать себя в безопасности.
Мы поговорили еще какое-то время о том, что с нами происходило за эти несколько месяцев. Вскоре жена Николая позвала нас на кухню ужинать. Это была самая чудесная еда, которую мне довелось пробовать с тех пор, как я побывал дома в июне. Внутри желудка стало так тепло от картофеля и овощей! Я съел все до последней крошки. Когда с ужином было покончено, тарелка была чистой, как будто она стояла в посудном шкафу. Было видно, что семья была приятно удивлена этим. Когда мы закончили ужинать, женщина принесла нам по чашке горячего кофе, и мы продолжили наш разговор, сидя вместе за кухонным столом. Сделав несколько глотков, Николай предложил дочери выйти из-за стола, и мы остались втроем, чтобы обсудить мои злоключения.
