но звоночек прозвучал. Слово я сдержу, конечно, но летом мы закончим с этой работой.
За время работы в магазине появлялись и новые знакомства, не надо думать, что кроме заведующей и жены я ни с кем не общался. Мужики в магазине были, аж двое, грузчики, конечно. Один из них еще и мясо рубил, периодически. Вот с одним у нас и состоялся разговор по интересующей меня теме. А началось все с разговора о жилье. Саша Морозов работал в магазине два года, рассказал об очереди на жилье. Работники торговли почему-то были здесь на вторых ролях, то есть стояли в очереди очень долго. Тогда я и закинул ему удочку насчет дома в деревне, на что получил удививший меня ответ:
— Езжай да живи, в любой деревне домов брошенных как грязи, кому они нужны!
Тогда я не понял его, пришлось углубляться в тему.
— Как так, почему?
— А что ты там делать будешь, в колхозе пахать и всю жизнь в сортир на улице ходить?
Весомо, но не отпугивало, с моими-то знаниями об устройстве деревенских клозетов.
— Слушай, Сань, а что, кто-то запретит мне просто жить в деревне и кормиться с огорода и скотины?
— Ты что, тезка, с луны свалился, конечно, запретят! Молоко сдавать надо? Надо. Мясо, шерсть. На что ты жить-то будешь, если все сдашь? Думаешь, почему село умирает? Потому что все в город уезжают. Один не потянешь, а нанимать работников никто не позволит, это может только колхоз.
Да, отпадает вариант. Я-то, грешным делом, думал просто свалить в деревню, да и жить спокойно, однако не выйдет. На завод я не хочу, хоть убей меня, что остается? Писать книги и надеяться, что меня когда-нибудь напечатают? Ну, а почему бы и нет. Хотя есть еще вариант, но он предполагает выход на какого-то серьезного и сильного государственника. А я бы этого не хотел. Да, кто-то сейчас кричать станет, типа попал в СССР, надо быстрее бежать, предупреждать, учить и спасать. А куда бежать? К кому? Это в фантазиях писателей будущего можно прийти к Брежневу, Андропову, Суслову, Машерову, нужное подчеркнуть, и он сразу во все поверит, в рот смотреть станет и слушаться. Не смешите мои тапочки. Да никто не станет слушать какого-то пройдоху, а я для них именно пройдоха, не более, пока за мной нет ничего совершенного лично мной. Да ни один чиновник не сможет сделать что-то серьезное в масштабе страны, ни один. Государство, управление, это такая машина, что раздавит любого. Вам, советчикам, никогда не приходила мысль, почему Ленин, а до него гребаные либералы-депутаты власть свергли и все на хрен разрушили? Имею в виду именно разрушение, а затем… Да потому, что без слома системы перестроить ее не получится, это очевидно. Каждый, кто сидит у власти, будь он сто раз патриот и обожатель СССР или другого строя, не встанет против системы. Просто потому, что он и есть система. Ему и так хорошо, зачем что-то ломать? А вдруг не удастся построить? Более того, у всех в памяти пример того, как один раз сломали. Где была основная масса этих революционеров буквально через пять-десять лет? А не стало их, каток все смял. Остались единицы и террором смогли удержать страну. Я ни в коем случае не хочу сказать, что Коба или Берия виноваты в чем-либо, нет, я о другом. Я о людях. Сколько погибло простых людей? Кто-нибудь считал? Вот правда? Когда изучал революцию, охренел от цифр, за пять лет, с семнадцатого по двадцать второй, погибло, я думаю, не менее чем позже за всю Отечественную войну. Просто толком никто не считал. Поэтому я и не хочу вылезать с советами, как жить, уберут меня и всю семью, да и забудут. Появится возможность, конечно, кому-то что-то я подскажу, например, что срочно золото надо закупать, как можно больше. Вот это дело, в государственных масштабах можно так поднять запасы страны, аж дух захватывает. Уже через четыре года оно поднимется в цене в несколько раз, а в восьмидесятом будет пик. Да, потом начнется падение, но золото уже никогда не будет стоить ниже двухсот семидесяти долларов, при том что сейчас тридцать пять. Нехило, да?
— Сань, а как думаешь, что сейчас в Коприно? — В один из дней января мы с супругой возвращались с работы и болтали.
Коприно, село на берегу Волги, куда в той жизни мы очень любили ездить гулять. От города сорок с небольшим километров, по дороге, на машине меньше получаса, зато какая там красота… Красивейший сосновый бор, прекрасные виды на Волгу, в той части у нее ширина больше двух километров, самый выход в Рыбинское море.
— Да ничего там сейчас нет, — подумав, ответил я. — Небольшие деревеньки, разбросанные между лугами и перелесками, глушь и красота. Красота-то никуда не делась, она, напротив, сейчас еще нетронутая.
— Вот бы побывать…
— Не вижу проблемы, — пожал я плечами, — узнаю расписание автобуса, и съездим. Дороги там сейчас, конечно, беда, потрясемся знатно, но добраться можно.
— Наверное, не один час ехать надо.
— Узнаю, в выходной возьмем да и съездим. Чего дома-то сидеть?
— А я за «Метро» взялась, — вдруг сменила тему Катя.
— Когда успела-то? — удивился я.
Мы обсуждали мимоходом, будем что-то писать или нет, но пока не решали конкретно. Тема «Метро» у нас была и в той жизни. Помню, сколько фанфиков на господина «Г» появилось после его книги. Самое смешное, что его вариант мне вообще не нравился, а вот некоторые другие, более реалистичные, без всяких тебе нереальных монстров и прочей хрени, вполне себе тема. Меня больше волнует в мире постапокалипсиса жизнь людей, выживание, судьбы. Вот о них и надо писать. Тем более это сейчас будет как пропаганда для сокращения ядерного оружия. Нужно показать миру, что победителей в такой войне не будет, описать все ужасы жизни остатков людей на уничтоженной планете. Молодец Катя, будем работать!
Работать в субботу было реально лень. Как уговаривались с заведующей еще в первые дни моей работы дворником, что я должен приходить и в выходной, если навалит снегу. И вот, в субботу я проснулся утром, сходил во двор в туалет — и охренел от происходящего. Сугробы наметало буквально на глазах, февраль во всей красе. Хорошо хоть морозец есть, около десяти градусов и снег сейчас легкий, сухой, а то бывало в январе умирал от расчистки. Вариантов было немного, быстренько перекусил, да и побежал на службу, лопаты заждались. Пахать пришлось буквально весь
