Так вот, с утра Лестариус понёсся в кухонный блок. А через некоторое время, по громкой связи пригласил всех на завтрак. Я был в шоке, остальные члены экипажа не менее. Обычно, каждый выбирал себе пищу по вкусу, зачастую обходясь по утрам чашкой кофе и бутербродом. Сегодня на столе благоухала яичница с беконом, кофе со сливками и тосты с ардамисовым джемом.
Как оказалось, это было только начало. Пока не пришла Лисисайя, он поставил всех перед фактом: отныне каждое утро мы будем готовить завтраки и собираться все вместе в столовой. Серхио, не поднимая головы от тарелки, мрачно кивнул. Затем буркнул, ковыряя вилкой свою порцию:
— Главное, чтоб никто не отравился…
Зато Дерек улыбался. Он теперь всегда загадочно улыбается. Как будто знает какой-то секрет или навёрстывает что-то за прошедшие годы, или расцветает у него в душе какой-то диковинный цветок. Последней пришла Лисси. Опять со своим гнездом на голове. Но хоть, хвала Хранителям, в форме. Комбинезона её размера не нашлось, выдали самый маленький. Но он всё равно висел на ней, уже не серым и пыльным, а белоснежным, с логотипом «Крыльев богов», но всё равно мешком. И если раньше мы списали бы её растрёпанный вид на рассеянность или безалаберность, то увидев снимки в апартаментах графа Чегери, нашли всему этому вполне логичное объяснение. И больше не удивлялись.
Лисси завтраком не впечатлилась. Извинившись, отказалась от своей порции яичницы. Взяла самый маленький тост и кофе. Добавила сливок. Выпила залпом всю кружку, зажевала тостом. Всё это абсолютно без признака каких-либо эмоций на лице. То ли ещё не проснулась, то ли о чём-то задумалась.
— Разрешите удалиться? — оказывается, не спит. — Жалобы на здоровье есть?
Ух ты, вспомнила, наконец, что она не только ветеринар, но еще и просто врач. Таро, позавтракавший раньше всех и возившийся опять у пищевого синтезатора, вдруг зашипев, втянул воздух сквозь сжатые зубы:
— У меня проблемы, — и вышел к столу, зажимая пальцами окровавленную ладонь левой руки.
Вот это да! И последнему идиоту было бы понятно, что случайно нанести такую рану практически невозможно. И все манипуляции с окровавленными руками есть не что иное, как тактический шаг. Но уж если наш старпом берётся за дело, то к его выполнению подходит со всей ответственностью и изрядной долей фантазии.
Кровищи натекло предостаточно. Салфетка, которую он подложил под ладонь, быстро пропиталась насквозь. Дерек кинулся было помочь, но Таро сделал страшные глаза, качая головой и всем видом показывая, чтоб мы не вмешивались. Наконец-то узнаю старого друга.
— Что за проблемы, озвучьте, — Лисси медленно поворачивалась, не глядя на нас, опять витая в своих заоблачных высях. До того момента, пока не увидела Лестариуса. И тут мы все стали свидетелями моментального преображения. На месте полусонной, растрёпанной девушки в считанные секунды появился мастер своего дела. Строгий, подтянутый, серьёзный.
— В операционную. Быстро.
Бывают же такие барышни…
Ни обмороков тебе при виде крови, ни истерик. Коротко и ясно. А Таро меня в очередной раз удивил. Он редко признавал свою неправоту, а признавши, тут же делал вид, что он вообще никто и зовут его никак. И оплошностей по его вине и не происходило. Короче, всё в порядке. Сегодня он превзошёл самого себя.
Всего полчаса спустя, старпом появился в рубке. Сверкая, как сверхновая звезда, с рукой на перевязи и освобождением от работ. С улыбкой от уха до уха и счастливым выражением лица.
— Кэп, у неё золотые руки и золотое сердце, — начал он, закрывая глаза и жмурясь, как кот. И дифирамбы полились рекой. Он расписывал достоинства доктора с таким воодушевлением и энтузиазмом, что, казалось, ещё чуть-чуть, и он объявит о своей скоропостижной женитьбе. Эльф сразу после завтрака ушёл в машинное отделение, и, хвала пресветлой Сайке, не слышал восхвалений в адрес нашего доктора…
Дерек перепроверял в очередной раз новые навигационные программы. Что-то в них ему не нравилось. И он, уже в который раз, пытался довести их до совершенства. На выступление старпома системмер хмыкнул и опять улыбнулся своей загадочной улыбкой.
А тот заливался соловьем.
Ровно до того момента, пока дверь в рубку не открылась и не вошла Лисисайя. Кивнула Дереку, мазнула взглядом в мою сторону, покачала головой в сторону Таро.
— Господа, настоятельная просьба, нечаянно наносить колотые раны острыми предметами, случайно ронять на конечности тяжести, а также непреднамеренно защемлять их в дверях и ломать их не стоит. Вы вполне смогли убедиться в моей компетентности, как хирурга. Думаю, двух случаев было достаточно. Иначе, скоро останемся работоспособны только мы с капитаном.
Я начал смеяться. Таро, по простоте своей душевной, такой «кровавой» ценой, решил наладить контакты с доком, а она его раскусила.
— И впишите меня в график дежурства по пищеблоку. Уверяю, я вас не отравлю.
Тут уже начали хохотать и Таро с Дереком.
С той поры прошло достаточно много времени. Мы не подружились с Лисси, но отношения перестали быть такими напряжёнными, как в самом начале нашего знакомства. Она, по-прежнему, большую часть времени проводила в медотсеке, но перестала шарахаться от каждого нашего движения. Мы, в свою очередь молча и терпеливо ели всё, что готовили своими мужскими руками на завтраки. Ожидая, когда через три дня на четвёртый, наступит её очередь кормить нас. Наверное, слишком долго мы прожили на яхте без женщин. Простые, но сытные блюда, которые выдавал синтезатор, не вызывали желания взять добавку, но и голодными мы не были никогда. Лисси просто баловала нас. Причём делала это легко и непринуждённо. В те дни, когда она дежурила на кухне, мы выползали с завтрака подобно хардарьинским песчаным удавам, которые запасались пищей на весь холодный сезон, наедаясь на несколько декад сразу. Но и этого ей казалось мало. Каким-то чудом (наверное, Таро проболтался), ей удалось узнать о дне рождения Дерека. В то утро мы не узнали нашу кухню: стол был накрыт белоснежной скатертью, правда, при ближайшем рассмотрении оказавшейся стерильной простынёй, но, тем не менее, выглядевшей от этого не менее празднично. А на самом столе возвышался трёхъярусный красавец — торт, украшенный кремовыми цветами и фруктами.
Когда после завтрака и всеобщих поздравлений, мы разошлись каждый по своим делам, я пришёл в блок связи. Дерек сидел за рабочим столом и молча плакал, подперев голову ладонями. И я, посвящённый в его тайну, не знал, как его успокоить. Что ж Лисси с нами со всеми творит? Оказалось, успокаивать его нет необходимости.
— Я могу принять Лисси в свою семью младшей сестрой? — если б он попросил рассчитать в уме траекторию полёта до ближайшей обитаемой галактики, я бы и то удивился меньше…
— Полукровок тебе там только и не хватает. Ты уверен, что тебе это нужно? — а сам уже прокручивал ситуацию и так, и сяк, понимая, что родство с хранителем имперского архива было бы нам очень кстати. Да и Радужный лес может при случае сгодиться…
— Я и сам, непонятно каких кровей. И хотел бы просить тебя провести для нас ритуал Принятия кровного родства. Как ты думаешь, она не откажется?
Потихоньку я втянулась в работу. Впрочем, работой назвать ничегонеделание целыми вахтами, можно было с большим натягом. По нескольку раз навела порядок в шкафах с инструментами, проверила наличие комплектов экстренной помощи, как для экипажа, так и для теплокровных животных. Правилами перевозок животных допускалось усыпление холоднокровных. И, в связи с этим, особенных проблем при транспортировке они не доставляли. Перечитала в который раз все конспекты по ветеринарии. Внимательно изучила записи предыдущего доктора. Думаю, что подготовилась к любой ситуации, если вдруг такая возникнет во время рейса. И нельзя сказать, чтобы я оказалась не права.
А из иллюминатора можно было часами наблюдать за космосом. Правда, видно было не очень много, но Дерек частенько брал меня в рулевую рубку, когда капитан спал, и я могла часами наблюдать величие бескрайнего космоса во всей его неповторимой красе. Не замечая времени, сидела я в кресле у обзорного иллюминатора. Просто смотрела и не могла насмотреться…
Космос велик и великолепен настолько, что любые слова, сказанные или написанные о нём, слишком бледны и невзрачны и не отражают всей глубины его красоты. Никаких красок не хватит, чтобы изобразить космос наиболее достоверно. Никакая музыка не передаст восторг души при виде бескрайней и безбрежной черноты с вкраплениями бриллиантов звёзд.
Я попыталась было передать своё состояние, начав рисовать космос, но быстро поняла, что это не дано никому. Поэтому и мертвы все картины, на которых, так или иначе, он изображён. Тогда я впервые пожалела, что нет у меня голограммера. Деду бы очень понравились снимки.
