Готов обратился к классу, словно советуясь:
— Ведь, правда, ребята, мы простим Верещагину то, что он послал нас куда подальше, растоптал наши честь и достоинство? Потому что никакого фонда мира нет, а Рудольф Вениаминович дебил, который все придумал. И никаких голодных детей в Руанде и Намибии нет. Рудольф Вениаминович — вертолет с ДЦП и ЧМТ. Как, Иванова? Что такое ДЦП? Детский церебральный паралич, а ЧМТ — черепно-мозговая травма. Такая большая, а простых вещей не знаешь.
Готов начал сильно сопеть, зрачки расширились, пальцы нервно теребили весы. Он пяткой толкнул стул в угол и заорал:
— Да что это такое делается?!! Ты что, Верещагин, вообще со стыдом не дружишь?!! Кто твой папа такой?!! Бог?!! Истина?!! Вещь в себе?!! Неужели у тебя своей головы нет на плечах?!! Скажи, тебя гильотинировали?!! А?!! Жбан оторвали или просто аист некомплект принес?!! Иди! Иди, прошу тебя, пока я еще в состоянии адекватно реагировать на внешние раздражители, и без макулатуры не возвращайся.
Учитель немного успокоился, но еще оставался раздраженным. Школьники, под впечатлением от неосмотрительного проступка Верещагина, пробежались глазами по собственным подношениям: все ли на месте — и каждый подвинул свой тюк ближе к себе.
— Титова, давай, ты следующая по списку… а, нет, не следующая… Все равно давай. Или тоже, как Верещагин, на все забила?
Девочка встала и заплакала:
— Я забыла.
Готов пришел в неописуемое бешенство. Вскинул стол, чуть не покалечив нескольких ребятишек. Схватил указку и в щепки размозжил о подоконник.
— Сколько это может продолжаться, в конце-то концов, из конца-то в конец?!! Вы что, меня в психушку решили свести?!! Почему?!! Почему ты, Титова, забыла?!!
— Совсем вылетело из головы, — ревела девочка.
— Из ваших голов только вылетать и может, а влетать — хрен с маслом. За что мне такое наказание? Титова, сделай так, чтобы я тебя не наблюдал. Я сказал во-о-о-он!!! Вместе с Верещагиным, без макулатуры не возвращайтесь.
Готов подошел к окну и закрыл лицо руками, плечи его вздрагивали. Но он не плакал. Учитель считал, что плачущий педагог, с педагогической точки зрения, серьезное наказание для ребенка. Наказание полезное, так как прививает стыд и уважение к старшим. Поэтому он разыгрывал театр.
Дети, может быть, и почувствовали себя неловко, если б плакала женщина, но, когда плачет учитель-мужчина, можно только не на шутку испугаться и усомниться в благих намерениях преподавателя.
По одному ученики подходили к учителю и сдавали вторсырье. Те, кто принес менее оговоренных пяти килограмм, отправлялись добирать недостающее.
Обладателя титула «ученик года» было обещано объявить на следующий день, когда будут известны результаты сбора макулатуры по всей школе.
В углу класса образовалась внушительная куча из «бэушных» газет, журналов и прочей бумаги.
Просалютовав секретарше Варе, Готов без стука вошел в кабинет директора. Смирнов занюхивал рукавом и без удивления поднял глаза.
— Все! Собрали! — победно сказал Готов. — 101 килограмм!
— Что собрали? — спросил директор и закурил сигарету.
— Шутить изволите? — лукаво сощурил глаза Готов. — Кто забирать будет?
— Что забирать, Рудольф Вениаминович?
— Макулатуру, что же еще.
— Какую макулатуру, объясните толком, — сигарета выпала из рук и, отскочив от штанины, залетела под стол. Смирнов поспешно отряхнул брюки, отыскал сигарету под столом, затянулся. — Вот из-за Вас чуть штаны не прожег.
Готов недоумевал.
— Причем тут я? Курить не надо, тогда и портки в целости останутся. Мы сдаем макулатуру или нет?
— Рудольф Вениаминович, что Вы от меня хотите? — устало проговорил директор. — Какая еще макулатура? Зачем?
— Я не понимаю, — обозлился Готов, — по-вашему, я шут? Посмотрите, у меня на спине не приклеена бумажка? На ней не написано «дурак»? Вы что, сговорились издеваться надо мной? Ведь сказано было: вся школа собирает макулатуру, деньги от выручки идут в «фонд мира», школьники, собравшие макулатуры больше всех, удостаиваются звания «ученик года». Хотите сказать, директор об этом ничего не знает?
— Впервые слышу.
Готов схватился за волосы:
— О, май гот! Меня порвет сейчас! В моем кабинете куча бумаги, у Верещагина с Титовой строгий выговор с занесением… что, получается, я их просто так наказал? А наш директор ничего не знает! Ну, ваще!
Смирнов замахал руками, защищаясь:
— Спросите у Сафроновой, может, она знает. Вы не исключаете, что Вам это приснилось?
— Исключаю, — бросил Готов и вышел к секретарше. — Варенька, хоть ты-то в курсе насчет макулатуры.
Варя пожала плечами. Учитель наклонился к ней:
— Смирнов тебя топчет?
— А?
— Бэ!
Завуч вела урок и записывала на доске формулы. С порога Готов накинулся:
— Надежда Ивановна, сколько этот бардак может продолжаться? Смирнов ни хрена не знает. Мы собрали 101 кило, где движняки недетские по школе. Все не в курсах. Я Вам кто, шут гороховый?
Сафронова схватила его за рукав и вывела в коридор:
— Вы что себе позволяете, Рудольф Вениаминович?! Врываетесь без стука посередь урока, бесцеремонно требуете не понятно что.
Готов возмутился:
— Бесцеремонно? Вы говорите, бесцеремонно? А какие, извините за нескромный вопрос, Вам нужны церемонии, в реверансе распластаться, что ли, или честь отдать? Мои ребята макулатуры 101 килограмм в поте лица собрали, а Вам хоть бы хны.
— Какая макулатура? Что Вы несете?
— Подождите, подождите… успокоимся. Скажите мне, только честно, наша школа собирает макулатуру?
— Нет, ничего наша школа не собирает. По крайней мере, я слышу об этом впервые.
— Хорошо. И в фонд мира вырученные деньги не перечисляем?
— Рудольф Вениаминович, Вы в своем уме? Саманту Смит бы еще вспомнили. Фонда мира уж и не существует, наверно. Проснулись.
Готов покусал губу:
— Что мне теперь с папиром делать?
— С каким папиром?
— С тем, что мой класс собрал.
— Не знаю.
— Зато я знаю!
Он развернулся и пошел прочь.
Полчаса Готов выносил макулатуру во двор школы. Сделал из тюков пирамиду, сбегал в ближайший продуктовый магазин за спичками и поджег.
Учитель прыгал вокруг горящей бумаги, ворошил угли палкой. Фигурам школьников, маячившим в окнах, Готов показывал кулак с оттопыренным средним пальцем.
Машинки
Готов пришел в школу без традиционной шляпы, но не без головного убора вообще. На голову он водрузил нечто, неподдающееся никакому описанию. Но поскольку описывать все равно придется, начнем. Алюминиевый обруч, от которого исходят и смыкаются над макушкой медные проволочки. На проволочки нанизаны изогнутые в причудливые формы металлические пластинки, вероятно, вырезанные из пивных банок.
Кроме смеха, у встречных школьников и коллег данное произведение авангардной моды вызвать ничего не могло. Прокрутка пальца у виска, слова «дурак», «идиот», «дебил», вот те немногие знаки внимания, которые оказывали окружающие за спиной учителя.
В классе хихиканья и шепота Готов старался не замечать, как ни было трудно это сделать. 7 «Б» не сводил с учителя глаз. Точнее, с головного убора (его учитель не убрал вместе с плащом в шкаф).
— Что уставились? — рявкнул Готов. — Я похож на новые ворота?
Ребята не сразу вспомнили поговорку «уставился как баран на новые ворота», а когда вспомнили, засмеялись, сопоставив и логически вычислив, что бараны — это они. Готов тоже слегка ухмыльнулся.
— А что это у Вас? — спросил Ладыгин, воспользовавшись разрядкой.
Готов стал тщательно шарить руками по одежде:
— Где? Что? Где, где?
На рукаве он увидел маленького паучка (его вряд ли мог заметить школьник) и, стряхивая, завизжал:
— А-а-а-а-а!!! Убери, убери, убери!!! Ненавижу этих тварей!!!
7 «Б» снова засмеялся. Тот же самый ученик еще раз задал вопрос:
— Не-е-е, на голове что у Вас?
— Машинки, — отмахнулся Готов.
Ребята переглянулись. Посыпались вопросы:
— Зачем?
— Почему машинки?
— Шляпа, что ли, так называется?
Готов сморщился:
— Сам ты шляпа! Это машинки. Можете сами сделать себе такие же. Если хотите защититься.
Заинтригованные школьники стали расспрашивать учителя о практическом назначении «машинок». Готов прожестикулировал: замолчать, соблюдать спокойствие.
— Наша планета Земля, — сказал он, — не просто планета — это живое существо. А мы, люди, часть этого огромного организма. Но несколько десятков веков назад Земля попала под власть какого-то чуждого разума. Будем условно называть его суперкомпьютер. Цели и задачи не понятны, но влияние на человека очевидно. Учеными давно доказано, что человеческий организм способен жить около тысячи лет. Свидетельства тому мы находим в Библии, где говорится о людях, проживших восемьсот-девятьсот лет. Со времен захвата Земли суперкомпьютером человеческая раса едва-едва дотягивает до ста. Но самое страшное, что суперкомпьютер способен управлять нашим сознанием. Повторяю, для чего он это делает, неизвестно, но факт на лицо.
