Антон не мог остановиться, его, что называется, понесло. Я слушала в полудреме, не имея никакого желания дискутировать. Сквозь сон я слышала:
– Почему никому не приходит в голову изгонять из общества женщин, распространяющих запах духов? А ведь для кого-то это может стать причиной аллергического приступа. Даже заболевшие гриппом, демонстративно заражающие окружающих, получают свою порцию похвалы от начальства за выход на работу.
Заметив, что я уже давно его не слушаю, Антон наконец умолк, закончив свою речь вопросом:
– Что ты на это скажешь, дорогая?
– Не дождешься, – пробормотала я, поудобнее устраиваясь у него на плече. – В нашем доме ты курить не будешь.
ОЛЕГ. Клетка
Для меня наступили новые времена.
Наш «бизнес» поворачивался все тяжелее и тяжелее. Город и, соответственно, все фирмы в нем были распределены на сферы влияния. Каждый предприниматель пытался встать под «крышу» получше. Если раньше наши «новые» бежали на поклон к Шефу, то теперь они предпочитали найти себе покровителя в милиции или даже в Комитете (том самом, что самый главный по безопасности), а также среди высокопоставленных чиновников. Не раз на «стрелки», не стесняясь, заявлялись майоры и полковники. И далеко не всегда Шефу удавалось отстоять свои интересы; сфера нашего влияния заметно сужалась.
Поясняю, «стрелки» (то есть встречи, переговоры) назначались между теми людьми, что опекают («крышуют») ту или иную фирму. А для кого, собственно говоря, я все это рассказываю? Эти термины активно употребляют практически все народные депутаты и министры, газетная статья без этих словечек становится в наше время просто нечитабельной. А известная фраза «Мы будем мочить их в сортирах!» стала достоянием мировой фразеологии. Так что оставьте меня в покое с этими «разъяснениями»!
С каждым днем Шеф становился все мрачнее. Работы у меня не прибавлялось. Зато был доволен Сироп. Его влияние в «компании» заметно возросло: мы стали скатываться к заурядному шантажу. Меня категорически возмутила одна операция, когда Сироп ворвался в офис руководителя строительной компании, требуя от него денег по старым долгам. Я заблаговременно информировал Шефа, что этот человек сейчас на мели, однако он вел судебную тяжбу и, в случае удачного исхода, мог получить значительные средства. Мне, так же как и Шефу, не нравилась манера ведения дел этого, назовем его так, Строителя. Как-то он пытался поучать меня:
– Знаешь, Олег, когда-то я занял в долг десять штук баксов. Я ночами не спал, переживая, что не сумею своевременно рассчитаться. Мне снились страшные кошмары, что придут «братки», выбросят семью на улицу, а меня убьют или покалечат. А сейчас, когда я должен миллионы, то кредиторы обязаны обо мне заботиться, не дай бог мне простыть или попасть под машину, тогда гуд-бай, денежки плакали.
При всем цинизме сказанного – это правда. Доходило до того, что мы заправляли его машину бензином, когда Строителю надо было ехать в суд.
Наше терпение было на исходе; но то, что предпринял Сироп, никуда не годилось – а ведь он не мог сделать это без указания Шефа. Так вот, Сироп достал ствол, приставил его ко лбу Строителя и объявил о том, что «счетчик включен» и если к указанному сроку денег не будет, то он отберет у него дом, машину, имущество, а самого Строителя «будет кончать». А это, я вам скажу, уже чистая уголовщина, настоящий криминал!
Я уважал Шефа за умение вести игру на грани допустимого, не опускаясь до грязных дел. Прежде Сироп был нужен только для того, чтобы, как говорил Шеф, «произвести впечатление». Теперь вместо послушного клиента мы получали непредсказуемого и опасного врага. Самое безобидное, что он мог предпринять, это бежать, а в наши планы не входил поиск беглеца по всему земному шару. Кроме того, он может обратиться за защитой к силовым структурам – официальным органам правопорядка, тогда и нам придется думать о своей безопасности, а наша «крыша» такие вещи не любит и требует, чтобы мы таких проколов не допускали.
Свои опасения я высказал Шефу. Шеф, как всегда, казался невозмутимым, но я понимал, что он растерян и озадачен.
– Может быть, ты и прав, Олег, – задумчиво проговорил Шеф. – Сиропа надо притормозить. Но проблема не в этом. Ты обратил внимание на то, что нас стали меньше уважать? Наша клиентура перестает быть нашей. «Силовики» охотно переманивают наших клиентов к себе. А что с «братками»? Сингапурчика кончили, достали аж в Италии, братьев Ахмедовых посадили, за другими идет охота. Когда-нибудь дойдут и до нас. Это не только мои слова, так думают и там. – Он многозначительно посмотрел в потолок. – Но посмотри, интересная картина получается: Сингапурчика нет, а люди его сохранились; то же самое с людьми братьев. Почему их не посадят? Я отвечу тебе: потому, что они нужны для грязных дел. Тех, кто не хочет идти к ним в подчинение, силовики устраняют; а послушные продолжают гулять на свободе. Наиболее хитрые из наших сами идут во власть, даже пытаются создавать общественные организации. Но это не по мне, Олег.
Теперь понятно, почему Шеф направил Сиропа к Строителю: торопится. Хочет снять деньги и уйти.
Меня совершенно не устраивала перспектива превратиться в заурядного уголовника, познакомиться с зоной и другой блатной атрибутикой. И я знал, что Шефа также не приводят в восторг такие перспективы. Я чувствовал, что ему надо договорить, и моя выдержка была вознаграждена.
– Надо брать свое и уходить, Олег. Поэтому у Сиропа наступили горячие денечки. Но тебе перевоплощаться не обязательно. Ты не успел засветиться – да я этого и не допустил бы. Ты чист, Олег. Пока не поздно, уходи в легальный бизнес. Ты при мне многому научился, и у тебя должно получиться. И запомни, если тебя спросят обо мне, то скажи, что я сдержал слово. Не переспрашивай. Наступит день, и ты все поймешь.
А эти слова врезались в мою память на всю жизнь:
– С сегодняшнего дня ты свободный человек, Олег.
По законам жанра в этом месте я должен был бы всплакнуть, обнять Шефа и со счастливым видом покинуть сцену. Конечно, я ждал этого дня и мысленно предвкушал его – слова Римы заставили меня заново переосмыслить жизнь. Но я не испытал душевного подъема. Та, другая, жизнь, минуту назад казавшаяся мне простой и понятной, вдруг напугала меня своей неизвестностью. Но я даже виду не подал – Шеф давным-давно меня от этого отучил.
Я встал и ушел, не попрощавшись.
РИМА. Патриотический жар
Начались семейные будни. Первые дни после нашего возвращения на родину прошли в обстановке приятных хлопот, радостных встреч и долгих рассказов на тему «Как там у них?» и «Что тут у нас было!». Родители были довольны моим внешним видом, что меня несколько обеспокоило. Поколению наших родителей, родившихся еще до Великой Отечественной войны, пришлось в свое время многое испытать, и воспоминания о голодном детстве у них неистребимы. Видимо, поэтому для них так важно, чтобы дети были сыты. Их удовлетворенность моей внешностью – сигнал: неужели я поправилась? А вот формой моего живота они оказались совершенно не довольны. В ответ на мое сообщение о том, что мы решили подождать с ребенком, папа проворчал:
