Ольга Светлова
Под крылом судьбы
Совпадения случайны,
события вымышлены.
Все прочее – правда.
АВТОР
В течение ряда лет автор записывал рассказы героев повествования. Если читатель держит в руках эту книгу, значит, история имеет завершение.
Герои – Олег и Рима (да-да, с одним «м», потом поймете почему) – совершают реальные поступки и проступки. Излагаемые детали событий и рассуждения могли бы шокировать западного читателя, если таковой появится. Однако жители нашей страны вряд ли удивятся как содеянному, так и сказанному. Это реальность, какой бы порочной она не казалась. Особенность героев только в том, что им удалось достигнуть более высоких вершин в Бизнесе и Власти, чем абсолютному большинству наших сограждан, и сохранить в себе человеческие истоки. Автор искренне благодарен им за откровенность, что позволило ему и, следом за ним, читателю увидеть реальную картину достижения так называемого Успеха.
Один из друзей автора, прочитав еще незаконченное повествование, придумал свое название: «Как делать деньги, власть и любовь». Он настаивал на этой, на первый взгляд коробящей слух, формулировке: «делать власть и любовь». Понятие «делать деньги» уже не удивляет. Возможно, он в чем-то прав, но хотелось бы, чтобы читатель увидел нечто большее.
Если это произойдет, цель автора будет достигнута.
ОЛЕГ. Молодой человек с авоськами
Я получил настолько хорошее образование, какое только было возможно в нашем провинциальном городке. Амбиций у меня хватало, желания победить всех и каждого – тоже, поэтому проблема выбора пути не стояла. Мой путь лежал в столицу, и только туда.
Правда, мама настаивала, чтобы я или приступил к самореализации в местной мэрии в должности главного специалиста отдела торговли, или работал экономистом на местном хлебозаводе. Но позиция отца отражала мое собственное мнение:
– Парень сам решит, как жить дальше.
Первое время предстояло жить у друзей нашей семьи, до тех пор, пока не подыщу работу и не сниму комнату. В новом костюме, купленном в честь завершения учебы в университете (мама не смогла подыскать летнего, пришлось купить очень толстый шерстяной) и в страшно жмущих туфлях (это сейчас ботинки покупают и носят, в то время их предварительно разнашивали) я оказался в столице. Но, впервые самостоятельно ступив на столичную землю, я был просто подавлен.
Вам, родившимся и выросшим в столице, никогда не понять нас, провинциалов, не ощутить того обрушивающегося впечатления от столичного размаха, предательского страха, подступающего к горлу, ощущения никчемности и пустоты. Эти рекламные плакаты, светящиеся рестораны и ночные клубы, роскошные автомашины и женщины превращают нас – провинциалов – в песчинки, сдуваемые ветром с ваших пиджаков. Контрасты настолько пугают и поражают, что новичку в столице с первого дня становится страшно и неуютно. Почему заливающиеся смехом девушки вдруг перестают смеяться и замораживают леденящим взглядом? Почему милиционер не отвечает на вопрос и откровенно смотрит сквозь меня? Почему даже бомжи разговаривают снисходительным тоном? Откуда этот столичный снобизм, зачем он вам нужен?
Я отвлекся, вы, естественно, догадались, что первый страх перед столицей удалось победить, при том, что все-таки я приехал не в чужой город, здесь и по сей день живет друг нашей семьи, Евгений Ильич, или попросту дядя Женя. Его дом находится в самом центре, как потом я узнал, его называли «цекушка», то есть «Дом ЦК» – для работников ныне почившего центрального комитета коммунистической партии. Дом старинный, с красивыми сводами арок, массивными входными дверьми и исписанными (во всех смыслах), вонючими подъездами. Дядя Женя когда-то занимал высокий пост, но никогда не переставал общаться с моими родителями – скромными провинциальными педагогами-интеллигентами. За это я его заведомо уважал, а когда познакомился поближе, зауважал еще больше.
Стоя перед двустворчатыми дубовыми дверьми квартиры дяди Жени, задавленный первыми столичными впечатлениями, измученный водопадом пота, с огромными авоськами в руках, львиную долю которых занимали соленья и варенья, переданные мамой в качестве гостинца, я не решался нажать кнопку звонка. Вдруг дверь открылась сама по себе и на пороге возникла современная и очень красивая девчонка. Как с обложки журнала!
– Вам кого?
Я уставился на нее как ...на новые ворота, не в силах вымолвить хотя бы слово. И сейчас поймете почему. На ней была надета такая коротенькая маечка, не закрывающая живота, обтягивающие шорты, из которых нахально вытянулись длиннющие, стройные ножки (они в столице совсем стыд потеряли!). Мне показалось, что смотрела она заинтересованно, но немножко брезгливо, такой взгляд бывает у городских девчонок, впервые увидевших живого быка на ферме. Ухоженное лицо с пухленькими и капризными губами и огромными, чуть раскосыми глазами обрамляли ярко-рыжие, буйные, всклокоченные волосы. Настоящий вулкан!
Естественно, ее вопрос застал врасплох. Любой человек всегда готовится к первой встрече, если эта встреча для него очень важна. А я совсем упустил из виду, что у дяди Жени есть жена и взрослая дочь.
«Эта столица меня совсем доконает», – подумал я. Заблаговременно заготовленная приветственная речь мгновенно вылетела из головы, удалось только проблеять:
– А дядя Женя здесь живет?
– Па, к тебе тут молодой человек с авоськами.
С этой секунды и до сего дня я ненавижу маринованные огурцы и малиновое варенье!
Дядя Женя встретил радушно, не переставая восхищаться тем, как я вырос. Я помню его по своему детству очень смутно, в редкие визиты нашей семьи в столицу или когда ему приходилось приезжать в наш город в командировку. И эти воспоминания связаны как раз с его постоянными восторгами моим изменившимся в сторону увеличения ростом, при том, что никто другой и никогда не отмечал во мне этого удивительного достоинства.
Я рассматривал фотографии, развешенные на стенах кабинета дяди Жени. Вот он в окружении Брежнева, а здесь пожимает руку Андропову, а вот крутое фото – дядя Женя и Гагарин. Произвела впечатление фотография дяди с Дмитрием Лихачевым, не доводилось слышать, чтобы коммунистические функционеры его жаловали. Заметив это, он обрадовался:
– Если наша молодежь знает Лихачева, то еще не все потеряно.
Честно говоря, я не совсем понял, что именно не намерен терять дядя Женя, но в любом случае препятствовать ему в этом не собирался.
Вспомнив о гостеприимстве, он мощным, отрепетированным докладами на бесконечных коммунистических пленумах и съездах голосом провозгласил:
