— Ты чего вопишь? — старик дышал глубоко, натужно. Никита с уважением посмотрел на него. Никогда не слышал, чтобы люди в таком почтенном возрасте бегали.
— Да так… — отмахнулся хозяин «Схватишек». — Сон плохой приснился.
— А чего вопишь-то?! — Туди ещё не осознал смысл сказанного.
— Да говорю же, — повысил голос Никита. — Сон плохой приснился. А чего ты так распаниковался? Может и плохое произойти? Или тебе твоё начальство голову снесёт, если ты племенного быка лишишься?
— Сон плохой приснился ему, видите ли… — Туди пропустил последние слова мимо ушей. — Так же можно и до… Фух, — приложил руку к правой части груди, словно у него там находилось сердце. — До инфаркта довести. Сон ему плохой приснился…
Старик поплёлся обратно. Свет медленно-медленно направился за ним. И тут Никита услышал тихие и знакомые шаги. Через секунду в дверном проёме появилось существо из кошмара. Пыльные, посеревшие берцы, местами рваные штаны цвета хаки, растянувшаяся, с несколькими дырками тёмно-зелёная майка-борцовка. Существо, как и во сне, было огромных размеров. Губы и части щек обкусаны. Оставшийся кусок противогаза закрывал лишь верхнюю часть лица. Из-за стекол на пленника смотрела темнота.
Туди с каждой секундой уходил дальше. Вместе с ним уползал и свет. Вскоре Никита видел лишь силуэт существа.
— Ы-ы-ы-ы! — тихо сказал бывший человек.
* * *
Стройненькая, худенькая шатеночка оказалась настоящим диким мустангом. Только Никита вошёл к ней в камеру, как получил ногой в пах. Взвыв от боли, упал на пол.
— Ну, как вам, тролли проклятые?! — заверещала она. — Может ещё кто-нибудь хочет?! Заходите! Угощу!
Сихирти позорно застыли возле входа. Каждый поглядывал на товарища. Туди решился первым.
— Послушай, красавица, — вошёл он внутрь. — Этим, — указал на стонавшего бизнесмена. — Делу не поможешь. Я думал, мы с тобой договорились…
— Да пошёл ты, ублюдок вонючий! — выкрикнула она. — Вы, твари, можете меня убить. Но подкладыватся под ваших уродцев я не буду!
— А это и не наш… уродец. А ваш, — хмыкнул дедок. — Да и между ног ты его зря конечно. У него и так там проблемы.
— Да пошёл ты к чёрту! Тварь подземная! — девушка подскочила к дедку. Ударить не успела. Двое охранников заслонили надзирателя.
— Да я вас… — накинулась она с кулаками на низкорослых сихирти.
Никита более-менее вернулся к реальности, начал понимать, что творится вокруг. Один из охранников ударил девушку по лбу древком копья. Та отошла на несколько шагов. Ошалелые глаза выкатились из орбит. Споткнувшись на ровном месте, шмякнулась на пятую точку. Бизнесмен медленно и неуверенно поднялся на колени. Внизу живота противно ныло.
— Чего застыл, как истукан?! Приступай, — буркнул Туди.
Никита встал с колен. Руки держал на ушибленном месте.
— Не подходи! — девушка прошипела, словно змея. Её глаза сверкали, как два рубина. — Даже не вздумай!
— Ты здесь новенькая? — как можно мягче спросил бизнесмен очевидный факт. — Наверно ещё некоторых нюансов не знаешь?
— Не подходи! — в её голосе послышалось столько ненависти, что Никита замер. Затравленно оглянулся на сихирти. В камере остался лишь Туди. По обыкновению присел у выхода. Факел держал в руках.
— Тебе придётся здесь… — хозяин сети «Схватишек» сделал ещё шаг. — Как бы так сказать… Детей рожать. И лучше, — следующий шаг. — Этих ребят послушать и не доставлять ни мне, ни им проблем. Я сейчас просто… — ещё шаг. — С тобой пересплю и…
— Отвали от меня! — девушка подскочила с земли, словно спугнутая утка. — Я тебе оторву твои поганые причиндалы, если попробуешь прикоснуться ко мне!
Каждый мускул на её теле напрягся. В глазах бездумная ярость огромной кошки.
— О-о-о-ох! — тяжело вздохнул старик. — Бабы, бабы… Ведь всё равно уступишь. Сама же знаешь.
Он что-то крикнул, повернувшись к коридору. Через несколько мгновений на пороге появились три охранника. Копья положили у выхода. Хитро улыбаясь, сделали несколько упражнений разминки рук. Никита благоразумно отошёл в сторону. Глаза девушки почернели. Она набычилась, будто сильный бывалый воин перед неравной битвой.
— Подходите, — истерично взвизгнула она. — Я вас сейчас…
Договорить не успела. Первый же подскочивший сихирти отвесил такую оплеуху, что она упала на пол. Втроём они смогли утихомирить её. Один сел на грудь и так скрутил руки, что девушка заверещала от боли. Двое других широко развели ей ноги, а для надежности сели на них.
— Сволочи! — вопила она. — Подонки! Ублюдки! Отпустите меня!
Но сихирти дело знали. Все попытки вырваться были обречены на провал.
— Чего стоим? Кого ждём? — поинтересовался Туди у бизнесмена. — Может тебе какое-то, как говорится, особенное приглашение нужно?
Никита сглотнул горькую и вязкую слюну. Щека отозвалась гнусавой болью. Подошёл к распростертой под весом трёх тел девушке. Опустился на колени между раздвинутых ног. Желания нет. Пару раз в жизни задумывался над изнасилованием и всегда приходил к выводу, что это самая поганая вещь, которую может совершить мужчина.
— Козлы! Сволочи! — шатенка по-прежнему пыталась вырваться. — Отпустите меня!
«И если он не может три раза подряд переспать с девушкой, его отпускают» — прозвучал в голове голос.
Никита закрыл глаза. Попытался представить, что сидит в комнате на диване. Входит Лариса в короткой кожаной юбке, кожаном лифчике и в лакированных ботфортах.
— Отпустите, мрази! — захрипела от натуги девушка.
Ларису из фантазий как корова языком слизала. Голова резко опустела. Тогда Никита раскрыл глаза. Один из охранников искоса на него глянул, мол, начинай. Девушка извивалась и кусалась. От натуги и бешенства начала рычать. Бизнесмен прикоснулся рукой к её промежности, надеялся отыскать в себе желание.
Девушка дёрнулась так сильно, что трое сихирти не сумели удержать. Охранник, который сидел на правой ноге, свалился на пол. В ту же секунду нога согнулась в колене, ударила в спину сихирти, сидевшего на груди и, молниеносно распрямившись, впечаталась хозяину «Схватишек» в лицо.
Боль разорвала сознание на клочки. Никита закричал так, будто ему оторвало обе руки. Схватившись за лицо, упал на пол. Изо рта сгустками потекла кровь и гной.
* * *
Вернулся к реальности в камере. Во рту что-то мешалось. Выплюнул в темноту. Голова ныла. Никита нащупал стену. Прижавшись к ней спиной, лёг на бок. Одну руку оставил между ног, вторую приложил к голове. В боку мешало, холодило. Будто лег на железку. Бизнесмен подвинулся, но странное чувство не пропало. Тогда пощупал землю под собой. Рука наткнулась на пилочку для ногтей. Единственное, что не нашли сихирти в карманах. Маленькое металлическое приспособление упало в крохотную неровность, и долго оставалось незаметным для глаз.
Никита ощупал пилочку. Такую родную вещь из другой жизни. На глаза навернулись слёзы.
В детстве он мечтал стать художником. И ведь задатки даже были. Учителя ИЗО хвалили. Классная руководительница поручала стенгазеты, которые всегда занимали выигрышные места. В старшей школе страсть к рисованию поостыла, а точнее потеснилась рядом с девочками, алкоголем, спортом. Но не пропала. После школы мир предстал в радужном свете. Распахнул объятия, предлагая молодому человеку стать тем, кем он хочет.
И Никита стал одним из трёхсот самых богатых людей России.
Душу начали бередить мысли, а что если бы он продолжил занятия рисованием, поступил бы в художественное училище…
«Сейчас бы вёл жалкое существование, — подумал бизнесмен. — Сидел бы на хлебе и воде, подрабатывая, чем только можно. Зато гордо, на каждой пьянке, называл себя творцом. И не сидел бы здесь» — заключил он.
Пилочка приятно холодила пальцы. Напоминала о том времени, когда он, богатый и успешный, получал от жизни всё. И ничего не отдавал взамен. Когда думал, что жизнь измеряется лишь толщиной бумажника, и есть вещи дороже, а есть дешевле, но всё имеет цену. А стань художником, не оказался бы в вертолёте. Тем более собственном. Не летел бы ни на какое открытие супермаркета. Может, сейчас бы где-нибудь пьянствовал. А может и рисовал. Никита представил, как сидит на чердаке перед холстом. А на нём карандашом написан брутальный герой очередной фантастической ерунды. Из горла вырвался протяжный вздох. Глаза наполнились слезами.
«За что?! — завертелся в голове навязчивый вопрос. — За что мне это?!»
Принялся пилочкой карябать землю. Вначале бессмысленно. Потом вспомнилась картинка с обложки тетрадки, которую срисовывал в юности бесконечное количество раз. На картинке три белых коня выбегали из моря. У центрального развивавшаяся грива отливала рыжим. Взгляд уверен и целенаправлен. Конь слева немного отстал. Голова наклонена, взгляд устрашающий. Передние ноги распрямлены и напряжены, будто он собирался встать на дыбы. Вздыбившаяся белоснежная грива, на фоне чёрного неба, притягивала взгляд. На третьем коне у художника закончилось вдохновение. Он нарисовал его почти точной копией первого. А несколько отличий бросались в глаза, как пингвин в Сахаре: грива прилизана, будто конь пользовался муссом для укладки волос, а взгляд испуганный, словно выбегая из волн, он пытался сказать: «Я не с этими двумя! Я вообще тут случайно пробегал».
