— Чай зеленый.
— Иди, умывайся. Я накрою.
У служебной комнаты встречаюсь с Олегом. Он, как раз выходит оттуда. Побрился, умылся, приятно пахнет после душа. На нем свежая рубашка и брюки. Надо тоже привезти на работу запасной комплект одежды и белья. Мало ли, что? Работа у нас такая, никогда не знаем, попадем ли домой в конце смены.
— Доброе утро — говорю я, отворачиваясь в сторону. Все — таки я еще не умылась.
— Доброе, Анастасия Николаевна — произносит он официально, но с улыбкой на лице — Завтракать будешь?
— Да. Света накрывает.
— Света, так рано пришла? — он смотрит на часы, на запястье — Ещё семи нет. Не против, если я к вам присоединюсь?
— Нет.
— Там слева стоит шкаф, в нем полотенца — говорит Олег, зная, что я впервые осталась с ночевой в больнице и многого не знаю — Еще, там же лежат новые, еще упакованные зубные щетки и расчески, бери, не стесняйся.
— Ничего себе сервис — удивляюсь я.
— Заслуга Коршунова. Всё, для нашего удобства.
— Спасибо — я, правда, очень благодарная ему, так как не осмелилась бы копаться в шкафу. Максимум, что я бы сделала, быстро обмылась и пополоскала рот с зубной пастой. А тут, полный сервис.
В комнате для персонала, даже нашелся фен. Быстро привожу себя в порядок. Света приносит мне блузку. Я переодеваюсь и возвращаюсь в ординаторскую. Олег со Светой сидят за столом и мило беседуют. Для меня уже налит черный чай, и на тарелке — два горячих бутерброда с колбасой и сыром. Я вопросительно смотрю на Свету, я же точно помню, что просила зеленый чай. Но Светлана переводит взгляд на Олега, и я понимаю, что чай разливал он. А я, действительно, раньше по утрам пила крепкий черный чай. Приступаю к завтраку под внимательным взглядом подруги. Светлана умная женщина и я понимаю, что она догадывается, что мы с Олегом не здесь познакомились. Но пока она прямо меня об этом не спросит, я говорить не буду.
*****
Ближе к обеду я вхожу в ординаторскую, в которой находятся мои девчонки, мы собирались сходить на обед в новое кафе, у больницы. Но подруги мгновенно замолкают, как только видят меня. Оля опускает глаза, Света делает вид, что читает журнал, Юля вообще разворачивается ко мне спиной.
— Если я вам помешала, можете прямо об этом сказать, а не играть в молчанку? Я выйду — говорю я, стараясь, как можно ровнее. Хотя обидно. Очень.
— Насть, стой — быстро говорит Оля, когда я направляюсь обратно к двери.
— Не уходи — просит Света.
— Девочки, может, лучше мы ей скажем? — обращается Юля к коллегам — Она все равно узнает.
— О чем расскажете? — нервно интересуюсь я.
— Может, ты присядешь? — тихо спрашивает Света.
Что новость такая оглушительная, что я могу не удержаться на ногах?
— Нет. Говорите.
— Мартынова увольняют — наконец, говорит Светлана Викторовна.
— За что? — спрашиваю я, пребывая в шоковом состоянии. Действительно, лучше бы я присела.
Девочки не спешат с ответом, переглядываются. Первой не выдерживает Ольга.
— Из — за тебя.
Глава 12
— Что значит из — за меня? — внимательно смотрю на коллег, жду пояснений.
Ребята с сочувствием смотрят на меня. И молчат.
— Читай сама — Светлана подает мне свой смартфон, а в нем на главной странице клиники размещена гневная статья одной из родственниц нашего пациента:
«Нас не лечат, нас калечат!!! — гласило заглавие статьи, по спине пошли мурашки — Люди, хочу открыть вам глаза на врачебный беспредел. Моего сына в этой клинике оперировал психиатр! Вы, представляете, психиатр. Не удивительно, что мой сын сейчас в реанимации и не может прийти в себя. Такие врачи не лечат, они убивают. Если мой мальчик не очнется, как мне жить дальше? Как таких врачей земля — то носит? Скоро технички будут принимать роды, а сантехники оперировать!!! Куда мы катимся?»
— Что за бред? Откуда это? — шепчу я, пребывая в шоке, отдавая Светлане телефон — Откуда она знает, что я была в операционной?
— Видимо ей это рассказал кто — то из персонала — тяжело вздохнув, говорит Иван. И все его поддерживают: взглядом, жестом, вздохом.
— Но я же не оперировала — оправдываюсь я, скорее перед самой собой сейчас, нежели перед коллегами — Я выполняла обязанности медсестры.
— Теперь это слабый аргумент в свете такого скандала. Общественность не поверит. Решат, что администрация клиники выгораживает тебя.
— Почему тогда увольняют не меня? — я смотрю поочередно на каждого — Почему Олега?
— Он сам так решил — тихо отвечает Юля, вздыхая.
— Где он? — я блуждаю по комнате взглядом, будто он здесь и прячется за стулом или шкафом. Я в панике.
— У Коршунова — слышу от Ивана.
- Пишет заявление — уточняет Ольга.
Я выбегаю из ординаторской и бегу к кабинету главного врача. Не стучась, не оповещая о своем вторжении, и врываюсь в кабинет. Мужчины смотрят на меня озадаченно. Я сразу замечаю, что взгляд начальника потухший. Он осунулся и, кажется, постарел на несколько лет. Смотрю на того, ради, которого прибежала сюда и вижу, что Олег только что поставил подпись под заявлением. Даже рука не дрогнула. Я подбегаю к столу и выхватываю бумагу из его рук.
— Анастасия Николаевна, что вы себе позволяете? — предупреждающе рычит на меня Олег. В другой ситуации, у меня бы подкосились ноги, а сейчас, я твердо стою и не позволяю надавить на себя этими серыми глазами.
— Если кому и увольняться, то мне — я присаживаюсь на единственный свободный стул, бесцеремонно беру со стола начальника чистый лист бумаги — Дай ручку — командую бывшему мужу.
— Настя, выйди — настаивает он, не смотря на ошарашенного начальника. А тот лишь сидит в своем кресле и успевает только переводить свой взгляд то на меня, то на Олега.
— Ты не прав — настаиваю я.
— Это ты не права — гневно отвечает он, повышая голос до крика — Ты не сама вошла в операционную, я тебя попросил. Это мое решение и моя ответственность.
— Что совсем ничего нельзя сделать? — я тоже кричу и плевать, что нас слышно в коридоре — Ведь, это не правда.
— Знаю, Насть — тихо отвечает Коршунов, туша на корню наши эмоции — Но ты читала комментарии? — я отрицательно киваю, не до этого было — Там такое дерьмо вылили не только на эту ситуацию, а на всю медицину в целом. Каждый вспомнил, как его охаяли в регистратуре, не дали талончик к врачу, приняли пациента вне очереди, оставив того, кто по записи ждать лишних пятнадцать минут и так далее. Ну, а ситуаций про жертв хирургов вообще бесчисленное множество. Более пяти тысяч сообщений. Я понимаю, Анастасия, что это не справедливо, но министерство и слушать не хочет наши комментарии по данному вопросу. Вынесен вердикт вышестоящим руководством — наказать виновных, желательно, через увольнение.
— Но мы спасли человеку жизнь. За что такая грязь? — я пытаюсь сдержать накатившиеся слезы. Неужели человеческая слепота и несправедливость способны запустить такую лавину негатива и неприязни?
— Сам не знаю. Самое противное в этом то, что утечка информации была от моего персонала. Я, как руководитель не состоялся, раз в моем коллективе возможна подстава и клевета.
— Вы же не собираетесь тоже уйти? — спрашивает Олег дрогнувшим голосом.
— К сожалению, не могу пока. Я в ответе за весь персонал, и бросать его из — за одной паршивой овцы, не имею права. Я собрал в этих стенах людей, которые любят свою работу. Вы все профессионалы. Вы отдаетесь делу с душой, и за это я ценю каждого из вас. Я сейчас в растерянности, не могу понять, где поступил не так.
— А если я докажу, что я не только психиатр, но еще и хирург, это спасет ситуацию? — перебиваю мужской диалог.
— Настя, ну как ты это докажешь? — с сарказмом спрашивает Олег.
— Дипломом — чеканю я.
— Анастасия Николаевна, вы сейчас хотите сказать, что у вас есть диплом по специальности «хирургия»?
— Есть — подтверждаю я.
— Но как? Вы не представляли его, когда устраивались на работу — тараторит Виталий Петрович.
