— Спасибо, — потянула к Медведю руки, а он и рад — радёхонек был такому стечению событий.
За секунду сграбастал меня и перетянул с плетёного кресла на свои колени. Его волшебные поцелуи брали верх надо мной всё за те же секунды, и я уже не могла думать о его возрасте, весе и славе по посёлку. Даже забывала о том, как он меня раздражал и бесил ещё за секунду до того, как его губы касались моих.
Глава 6
Если бы можно было целоваться весь промежуток времени до самого побега, я бы с радостью так и поступила. Но увы, это была реальность, а не сказочный мир.
— Ну, хватит целоваться! А то попарить тебя не успею, — заявил Исаев, прервав наш поцелуй.
— А? — я как ошалевшая корова только хлопала ресницами, глядя на Исаева и не понимая, чего он от меня хочет.
— Вернёшься на своё место? Или так чай попьём? — спросил довольный Медведь, прищурив глаза.
— Ах чай! — спешно вернулась на своё кресло, не упустив возможности полюбоваться блеском колечка в лучах утреннего солнца.
Пока мы пили чай, я наблюдала за Исаевым, заметив что-то новенькое и странненькое. Он явно был неравнодушен к шоколадным конфетам. За несколько минут съел целых пять штук при этом не притронулся ни к карамели, ни к кренделькам и уж тем более к баранкам. Но любопытно было не это, что Исаев сладкоежка я поняла ещё на первом свидании, но вот с фантиками от конфет он делал что-то странное.
После каждой съеденной конфеты бережно разложив на столе шуршащий серебристый фантик с красным рисунком Исаев принимался его разглаживать. Он делал это ногтем указательного пальца, прикусывая нижнюю губу то ли от удовольствия, то ли от усердия. Ему явно нравился серебристый фантик с красным рисунком, и то, каким он становится ровненьким от разглаживающих движений. После процедуры, когда все складки были тщательно разглажены он сосредоточивал свой взгляд на цветной обёртке, любовался ею и бережно откладывал в сторонку.
— Фантики собираешь? — эта мысль в голове буквально выстрелила и произвела невероятный фурор в моих мозгах.
Я расхохоталась ещё до того, как Исаев кивнул, пряча свою добычу под пузатый чайник.
— Чай попила? — поинтересовался Медведь, встав с места, реагируя на моё веселье хмурым выражением лица.
— Нет ещё, я пью, — знала же, зачем он интересуется.
Не терпелось Исаеву отхлестать меня веником, потому и долила себе в кружку ещё чая.
Наивная.
— Потом допьёшь, — заявил Исаев, поднимая меня под руку из кресла и настойчиво повёл обратно в баню.
Идти мне было сложно, мешала простынь и я, семеня за хмурым Медведем несколько раз чуть не упала, но он меня поддерживал.
— Шапка, — как только оказались в предбаннике, Исаев нахлобучил мне рогатую шапку на голову и забрал простынь, резко размотав, — Дуй в парилку, я сейчас приду, — велел строжайшим голосом и хотела бы ослушаться, взбрыкнуть, но оказавшись снова голой, быстро юркнула за дверь парилки.
И мне уже было как-то совсем несмешно.
Неужели так из-за фантиков расстроился? Зря я так, конечно. И всё равно мысли извиниться у меня даже не возникло, он сам надо мной вечно потешаться, пусть знает кого это!
После первого захода и передышки на свежем воздухе, второй дался значительно легче, а может так только, казалось, из-за нахлынувших эмоций. Только вот на полок я всё равно лечь не смогла, доски были горячие, а коврик, который мне дал Исаев был маловат. Но Медведь решил эту проблему. Явился в парилку с деревянным бочонком из которого торчали ароматные веники и плотной дорожкой для полока.
— Держи, — передал мне дорожку, а сам стал что-то шаманить в бочонке, так удачно отвернувшись от меня.
Я быстро застелила полок и улеглась на него попой кверху, спрятав лицо под рогатой шапкой.
Тело наливалось тяжёлым теплом, а на горячих камнях зашипела испаряющаяся вода и парилка наполнилась чудным ароматом лимона и чего-то приятного, но мне незнакомого. Я не видела, но чувствовала, как Исаев подошёл ближе, ждала, что вот-вот начнёт меня лупить вениками со всей дури в отместку уж если не за кофе, так за свои фантики дурацкие, но вместо этого нагнал сверху горячего пара.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нормально ты там? — поинтересовался у меня, поправляя мои руки вдоль тела так, чтобы ладони были открыты.
— Отлично, — буркнула я, понимая, что я вообще прекрасно, уже сроднилась с полоком и буквально вот-вот растекусь по нему, как масло на горячей сковородке и это, чёрт возьми, чудесно.
Вот бы так после окучивания или копки картошки...
Пока я размышляла о степени испытываемого блаженства, Исаев продолжал меня парить. Немного поводил обжигающими кончиками веток по плечам до ступней и обратно, потом похлопал вениками камни и начал методично и равномерно лупить меня, не упуская ни сантиметра тела.
Исаев не сдерживал силы ударов, но и больно мне не было. Кожу приятно обжигало, но так, что я даже взвизгнуть не могла. Вероятно было так, потому что веники у Исаева были не лысые, как у нас обычно бывало дома. Отец с братьями хоть и заготавливали каждый год множество берёзовых и дубовых веников, но мы их вечно экономили, чтобы продавать большую часть на рынке, а потому и ощущения были как земля и небо.
— Переворачивайся, — велел Исаев, когда я потяжелела настолько, что окончательно впечаталась телом в полок, покрытый грубой дорожкой.
Рогатая шапка с макушки перекочевала на лицо, Исаев снова плеснул ароматной воды на камни и всё повторилось, а я настолько расслабилась, что было даже не стыдно лежать вот так голяком перед ним.
После отпаривания вениками Исаев вывел меня разомлевшую в тот закуток, где уже окатывал ледяной водой, и я ждала чего-то такого, но вместо этого получила в руки тяжёленькую банку.
— Что это? — понюхала содержимое.
Пахло мёдом, но масса была коричневого цвета, грубая на вид.
— Это скраб для тела, натрись им хорошенько, потом смоешь и будешь как новенькая, вон душ, — Исаев указал на кран с водой в стороне.
— А я и так не старенькая, — огрызнулась, даже можно сказать специально, чтобы Исаев повеселел, а то из-за своих фантиков так огорчился, что мне было как-то не по себе.
И цель моя была достигнута, предбанник наполнился хохотом Исаева, а я ещё решила закрепить.
— А тебя что попарить не надо? — спросила с любопытством, выгребая из банки густую массу.
— Тебе силёнок не хватит, — ехидно ответил Исаев, облокотившись о деревянную стенку и прищурившись, он с улыбкой смотрел прямо мне в глаза.
— А по-моему, просто кто-то стесняется, — перевела взгляд на простынку которой был по пояс обмотан Исаев, даже не думая о том, что у моего заявления могут быть последствия.
— Мойся, — посмеиваясь, снисходительно отшил меня Медведь, и вышел снова на задний двор.
Ну точно стесняется!
А я-то думала, что мне от него до самого побега прятаться придётся.
Только потом до меня дошло, по какому краю я беспечно прогулялась. А что, если бы он повёлся на мою провокацию? Оголился бы? От этой мысли меня передёрнуло. Я быстро и не очень тщательно натёрлась скрабом, боясь, что Исаев вдруг передумает и вернётся.
Заставит меня хлестать вениками его пухлое тельце и спереди, и сзади.
Быстро смыв с себя скраб прохладной водой, вытерлась насухо, и не найдя своих вещей, снова замотавшись в простынку, выскочила на улицу через главную дверь.
— С лёгким паром! — громко крикнул мне вроде бы Игорь, возившийся с установкой шатра.
— Спасибо!
Рядом с другом Исаева скакали все четыре девицы, уже в коротких шортиках и топах. Да и в целом во дворе кипела жизнь. Пока пробиралась к дому, чтобы найти Исаева и узнать, куда этот стеснительный хитрец дел моё платье с трусами, мне навстречу попался Клим. Он с лёгкостью нёс на вытянутых руках здоровенный мангал.
