Я смотрю, как съеживается девочка и решительно трогаю коллегу за рукав.
— Я заберу Соню, Жанна. Скажи ее папе, если он не против, Соня побудет у нас, сколько нужно. Если она, конечно, захочет, — добавляю поспешно, и по вспыхнувших в детских глазах звездочках понимаю, что она хочет.
* * *
— Богдан, не спеши, сынок, мы за тобой не успеваем, — зову сына, укатившего вперед на своей коляске. Бодька разворачивается и кричит:
— А вы идите быстрее! Соня, догоняй!
— Побегаешь с Богданом? — наклоняюсь к девочке. — Иди, солнышко.
Мы идем через парк, здесь безопасно. Я всегда выбираю эту дорогу, когда хорошая погода. Бодька гоняет по аллейкам на своей электроколяске, и я могу не переживать, что он заиграется и выедет на проезжую часть.
Когда дождь или мало времени, мы идем по прямой, а можем даже проехаться на такси. Я специально сняла квартиру недалеко от сада, хоть это и дорого, но кататься через полгорода выйдет еще дороже. А купить автомобиль мне светит нескоро.
Вижу, что девочке хочется поиграть, но она упорно мотает головой, вцепившись мне в руку. Снова сжимается сердце — все-таки я права, каким бы ни был отец, а я надеюсь, у Сони он хороший, без мамы такой маленькой девочке плохо. Она держится за меня от самого сада и не отпускает.
Что же там произошло с ее мамой, что Тимур Арсанов пошел на такой шаг — разлучил мать с дочерью?
Как бы ни было мне интересно, но я не могу расспрашивать девочку. А сам Арсанов вряд ли станет со мной делиться. Мы с ним поговорили очень быстро, он торопился на переговоры.
— Я вам очень благодарен, — сказал из динамика низкий мужской голос, — возникли непредвиденные обстоятельства, мои партнеры задержались, и я смогу улететь только утром. Родителей нет в городе, вышел форс-мажор. Обычно они меня всегда подстраховывают. Так что вы моя спасительница.
— Ну что вы, мне совсем нетрудно, — пробормотала я в трубку, совсем сбитая с толку ощущениями, которые вызвал у меня этот голос. — Сонечка побудет у нас столько, сколько нужно. Она подружилась с моим сыном, они поиграют, потом я ее покормлю и уложу спать. Не волнуйтесь, все будет хорошо.
— Еще раз спасибо, — сказал Арсанов мне на ухо и отключился.
Я сохранила его номер телефона, он сразу появился в мессенджере. Зашла посмотреть на аватарку, но на ней был не Арсанов, а спортивный автомобиль.
Наверное, Тимур Демидович любитель спорткаров. Моему Бодьке они тоже нравятся. Не зря говорят, что мужчины — те же мальчики, только игрушки у них взрослые.
Соня все-таки не выдерживает, отлепляется от моей руки и бежит за коляской. И пока дети играют, я размышляю, почему меня так взбудоражил голос Арсанова. Да, он приятный, с хрипотцой, мне нравятся такие голоса. Но есть еще что-то, что не дает покоя.
Такое ощущение, что мне этот голос знаком. Вот только откуда? Я в своей жизни никогда не имела дел с миллиардерами. А они со мной тем более.
Долго разбираться со своими чувствами не пришлось — Богдан решил покатать Соню на коляске, дети уселись в нее вдвоем, приходится вмешиваться.
— Становись сюда, Сонечка, — показываю я ей подножку за спинкой кресла, — иначе коляска вас двоих не выдержит и сломается.
Так они дальше и едут — Богдан сидит в коляске, Соня стоит у него за спиной.
Дома я помогаю Богдану перейти на костыли и отправляю детей мыть руки, а сама ухожу на кухню готовить ужин. Не проходит и пяти минут, как на кухне появляется Соня.
— А почему у вас так мало комнат? — спрашивает она.
— Разве это мало, Сонечка? — улыбаюсь девочке. Мне все время хочется улыбаться, когда с ней разговариваю. — Две комнаты для нас настоящие хоромы. У Бодьки своя комната, у меня своя.
Это правда, две комнаты для меня это просто мечта. Я могу вести онлайн-уроки не из кухни и не из ванной. Разве это не роскошь?
— А где буду спать я? — спрашивает девочка.
— Я могу разложить тебе кресло. Но если хочешь, можешь спать со мной, — предлагаю, поворачиваясь к ней и шокировано замираю, когда она прижимается ко мне, обхватывая обеими руками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не надо кресло. Я хочу с тобой.
А от ее неожиданного «ты» у меня и вовсе отнимается речь.
Глава 11
— Сонечка, ты какое мороженое будешь? — спрашиваю девочку. — Выбирай.
Мы гуляем в парке. Арсанов как раз где-то в воздухе, а может уже приземлился. Он позвонил из самолета, снова извинялся, что вылет задержали. Обещал сразу из аэропорта приехать за Соней.
Но я в любом случае не стала бы ждать его дома. Сегодня суббота, мы с детьми выспались, я накормила их завтраком и вывела на прогулку. Арсанову написала в мессенджере, что мы ушли гулять, пускай ищет нас в парке.
Обожаю выходные, когда можно целые дни проводить со своим ребенком. И хоть сегодня мы с сыном не одни, с нами Соня, на удивление она не мешает ни мне, ни Богдану.
Я взяла девочке в прокате роликовые коньки, и они с Богданом устроили настоящие гонки на парковой аллее. А потом запросили мороженого.
— Я буду дыню и клубнику, — выбирает наша маленькая гостья.
— Мамина доця! — с довольным видом выдает продавщица мороженого, кивая на Соню. — Вас обеих хоть сейчас на обложку журнала!
Мы с Соней переглядываемся, я подмигиваю девочке.
— Что я тебе говорила? Видишь, даже не приходится ждать, когда вырастешь!
— И я хочу мороженое, — влезает Богдан между мной и Соней. — Мам, возьмешь мне шоколадное?
— Ой, у вас двойняшки! Какая прелесть! — всплескивает руками мороженщица. — У меня у сестры двойня, это так мило!
Она обращается к детям:
— Вы с братиком на двоих мамины ямочки поделили?
Присматриваюсь внимательнее. А она права, между детьми и правда что-то есть общее — да хоть те же ямочки. Пытаюсь представить, как это, когда кроме сына есть дочка, и внутри царапает непроходящее чувство вины перед Бодькой, которое я не могу заглушить все эти годы.
Мой сын родился из-за моих непростительных амбиций. Из-за меня он лишен нормальной семьи, братьев и сестер. Из-за меня мой такой ранимый, добрый и справедливый ребенок никогда не узнает, кто его отец. Потому что я захотела на нем заработать.
Никогда не признаюсь ему, как именно он появился на свет. Я придумала красивую историю любви, где мы с его отцом очень любили друг друга, а потом он погиб на задании. Потому что был тайным разведчиком.
Сама понимаю, как это глупо звучит, но мой сын не должен знать, что от него отказались, и что для своих родителей он был всего лишь бракованным материалом. Еще и украденным. У меня.
Прогоняю тяжелые мысли — лучше подумаю о том, как хорошо прошли вчерашний вечер и сегодняшнее утро. Соня попросилась спать со мной, но, когда пришло время наших с Бодькой полежалок, я немного застопорилась.
— Мам, мы с тобой полежим? — привычно спросил сын.
— Конечно, сынок, — ответила я ему и погладила вихрастую макушку, — конечно полежим.
— А ты любишь полежалки? — повернулся Богдан к Соне.
— Это как? — с любопытством спросил девочка.
— Это когда мы с мамой лежим, и я ей рассказываю, что делал днем.
— Нет, — покачала головой Соня, — папа говорит «спокойной ночи», и все. Он много работает. А бабушка, когда остается ночевать, она читает мне книжку и засыпает раньше меня.
— Мам, а давай Соня посмотрит на наши полежалки! — воодушевился Богдан.
В итоге мы улеглись все втроем на диван в гостиной, — я посередине, Бодька с Соней по бокам, — и мы целый час болтали, пока дети не уснули.
Я не стала переносить сына в его комнату, он упросил меня оставить его с нами. А я полночи лежала без сна. Вслушивалась в сопение двух носиков с двух сторон, захлебываясь от переполнявшей щемящей нежности к обоим детям.
Утром дети баловались и обливались в ванной водой, а за завтраком Соня сидела грустная и расстроенная.
— Что с тобой, Сонечка? — спросила я у девочки, подсовывая ей ближе ежевичное варенье. — Тебе не нравятся блинчики?
