– Афанасий Дмитриевич, зайди, – прошелестел голос генерала в интеркоме.
Вьюгин выключил аппаратуру, проверил защиту, сунул в рот жвачку и поспешил к начальнику отдела.
На этот раз беседа с ним была короткой.
– Нужна твоя команда сенс–архаровцев, – сказал Георгий Евсеевич, глянув на экран компьютера. – На «Севмаше» сидит «дятел», готовит акцию. Надо вычислить его и нейтрализовать. Дополнительную информацию получим на заводе. Кого возьмёшь?
– Вернулся Чипетин.
– Зяблик. Ещё?
– Джокер, Сауков…
– Крист.
– И Волков.
Начальник отдела взялся за мочку уха.
– Он же ещё не утверждён кадровой комиссией, идёт проверка.
– Если бы не он, Алтына мы не вернули бы.
– Знаю, хорошо, подумаю. Готовь остальных, вылетаем завтра в семь вечера.
– Вы тоже летите?
– Придётся, уж очень важный момент предстоит. Разведка доложит о своих наблюдениях, контрразведка о своих, после чего наш выход на сцену. Хотя об этом никто не должен знать.
Георгий Евсеевич прищурился:
– Или я зря напоминаю об ответственности?
Афанасий сделал официальное лицо. Замечание генерала о секретности работы отдела, в том числе даже от остальных сотрудников ФСБ, подчёркивало необычность этого рода деятельности и соответствовало его содержанию, но повторялось оно так часто, что навязло в ушах.
Начальник отдела окинул лицо подчинённого оценивающим взглядом.
– Навязло в ушах, говоришь?
Афанасий пережил неприятное чувство подслушивания. О способностях Войновича говорили многие факты, однако он редко демонстрировал их среди сотрудников. Во всяком случае, до нынешнего разговора Георгий Евсеевич не проявлял себя как телепат.
Генерал засмеялся.
– До телепата мне далеко. Просто я научился читать твои мысли по глазам. Кстати, посоветовал бы тебе позаниматься с хорошим наставником, задатки сенса у тебя есть.
– Разрешите идти? – вытянулся Афанасий.
– Иди.
Он вышел, смутно недовольный собой («чтение мыслей по глазам» его озадачило, Георгий давно не был так откровенен), подумал: может быть, и в самом деле потренироваться, научиться прятать мысли и эмоции? С кем именно – вопрос не стоял, можно было выбрать любого сенса, хотя сам Афанасий вдруг вспомнил о Романе.
Ему он и позвонил, сев на своё рабочее место.
– Когда? – осведомился Роман, лицо которого осталось совершенно неподвижным. Вьюгин даже позавидовал ему. Самообладание физика действительно было достойно восхищения.
– Вылет завтра вечером.
– Отказаться нельзя?
– Можно, – сказал Афанасий таким тоном, что Волков понимающе усмехнулся.
– Шаг вправо, шаг влево – расстрел?
– Не преувеличивай.
– У нас запуск нового квантора в конце недели, завлаб будет недоволен.
– То есть работу в институте ты не бросил.
– Нет, – односложно ответил Роман.
– Мы мало платим?
– Дело не в деньгах.
Афанасий прислушался к своим ощущениям.
Волков колебался, стоит ему переходить на другую работу или нет. Он не боялся участвовать в спецоперациях конторы и не чувствовал себя лишним в структуре отдела ИПФ, проблема была в другом. Роман выстроил свою линию жизни, став хорошим специалистом–оптиком, и не хотел её менять, несмотря на интерес к психофизической деятельности. Афанасий вдруг остро почувствовал это. Однако Волков уже проявил себя как экстрасенс высокого уровня, о чём, наверно, сам не подозревал, на него можно было положиться, и от того, возможно, зависел успех нового дела.
– Ты нам нужен.
– Я и здесь нужен не меньше.
– Могу позвонить твоему директору.
– Не надо, я сам отпрошусь.
– Отлично, будь готов завтра к трём часам дня, я заеду.
– Буду.
Разговор прервался. Объём изображения головы Романа убрался в корпус мобильного. Афанасий выключил телефон, задумчиво поиграл им, подбрасывая и ловя, ощущая себя виноватым, потом встряхнулся и начал обзванивать сенсов, с которыми должен был лететь на задание.
* * *
В Северодвинск команда Вьюгина прилетела на старом бомбардировщике «Ту–160», «Белом Лебеде», приспособленном для метеоисследований. Тем не менее самолёт оставался в строю, несмотря на тридцатилетний стаж полётов, летал хорошо и позволил пассажирам поспать пару часов под уютный гул двигателей.
В аэропорту группу ждал мини–вэн «Вольво», доставивший приезжих в гостиницу при заводе, где их поселили как специалистов по проверке прочности корпусов подводных лодок и их «пению». Дело было в том, что при запуске двигательных установок, реакторов, электрогенераторов, обслуживающих десятки устройств и моторных систем, корпус лодки иногда отзывался ультразвуковым «свистом» либо инфразвуковыми колебаниями. А это очень резко сказывалось на бесшумности хода ракетоносца.
Конечно, на завод приехали и настоящие спецы по шумоподавлению, но они работали по своим планам.
Вместе с Афанасием полетели четверо сенсов, в том числе и Роман Волков, а также помощник начальника отдела капитан Шаймиев. В связи с предстоящим выпуском ракетоносца на «Севмаш» прибыло много начальственного народу, военспецы, адмиралы, чиновники, поэтому мест в гостинице едва хватило на приём делегации. Команде Вьюгина пришлось селиться в двухместных номерах, о чём он подумал без раздражения, но с сожалением. В последнее время он путешествовал по стране и за её пределами в компании двух–трёх человек, и мест в гостиницах хватало, чтобы расселить всех по одноместным номерам.
Совещание по поводу предстоящего спуска на воду «Перуна» проводилось в заводоуправлении, расположенном на Архангельском тракте, дом пятьдесят восемь. Всех «архаровцев» Афанасий брать с собой не стал, несмотря на наличие необходимых документов. Взял только Эрика Шаймиева, с которым был знаком много лет, и Романа Волкова.
В совещании приняло участие два десятка руководителей разного ранга, в том числе командир соединения атомных ракетоносцев Северного флота адмирал Захаренков, а также заместитель начальника Штаба морских сил, директор предприятия, представители спецслужб.
Говорили долго, официально, торжественно и практически впустую.
Потом необходимых людей пригласили в кабинет директора «Севмаша», и совещание приняло другой оборот.
– Теперь самое главное, – сказал директор предприятия, полный, лысеющий, с тяжёлым «борцовским» лицом. – Слово представителю федералов.
Встал полковник Носов, заместитель начальника военной контрразведки ФСБ, с которым Афанасий был знаком давно. Несмотря на внешность легкоатлета, Носов зарекомендовал себя классным контрразведчиком, умным и дальновидным, и работать с ним было приятно. В отличие от коллег по работе к отделу ИПФ он относился без скепсиса.
– Порадовать не могу, – начал он, оглядев присутствующих. – По нашим сведениям, на заводе готовится диверсия. Подробности, исполнители, координатор акции неизвестны.
– С чего же вы решили, – ехидно бросил начальник службы безопасности «Севмаша», широколицый, ширококостный, с роскошными усами на смуглом лице, по фамилии Лупач, – что готовится диверсия?
Носов остался невозмутим.
– Можно сказать, узнали случайно. В Калининграде задержан с поличным разведчик сопредельной державы, в задание которого входило установление связи с работником вашей верфи для реализации диверсии при спуске новой подводной лодки. К сожалению, разведчик умер в следственном изоляторе, мы сейчас разбираемся, как это случилось. Но сигнал настолько серьёзен, что игнорировать его нельзя. Есть и другие косвенные данные, что на предприятии окопался «дятел». Поэтому предлагаю тихо, никого не извещая и не пугая, провести расследование.
– Со всей ответственностью могу утверждать… – сварливым тоном начал усатый Лупач.
– Михаил Федотович, – перебил его директор с досадой, – на кону не ваша ответственность и даже не моя судьба, а судьба заказа. Представляете, что будет, если террористам удастся взорвать лодку?
– Мне не доказали, что такая угроза существует реально.
– Если она реальная, а мы не отреагируем, будет поздно ссылаться на отсутствие доказательств.
– Знаете, господин Лупач, – сказал Носов, – лучше перестраховаться, чем недобдеть. Если угроза окажется выдуманной, я лично извинюсь перед вами.
Начальник заводской службы безопасности пожевал губами, пригладил пальцем усы, насупился, но в полемику вступать не стал.
– Мы делаем всё, что необходимо для соблюдения секретности производственного цикла. Это не первая атомная подлодка, которую мы спускаем на воду, и до нынешнего времени спуски проходили нормально.
– Значит, кому–то там, – директор с кислой улыбкой ткнул пальцем себе за спину, – очень хочется, чтобы у нас стало ненормально. Такого ракетоносца не имеет ни одна держава, у всех слюнки текут, поэтому наши заокеанские друзья сделают всё ради провала выхода «Перуна» в море.
