— Я подозреваю, что сейчас ты знаешь его лучше, чем тебе кажется, Супруга, — сказал он, шагнув вперед, чтобы встать между мной и дверью.
Я проглотила свой гнев и выдавила из себя тихий протест.
— У меня есть имя.
— Супруга…
Мой следующий ответ был более громким и твердым, поскольку я стояла на своем и помнила, кто я есть. Я не трушу перед болью, и неважно, что самый страшный вред, причиненный мне, был нанесен моим эмоциям, а не телу.
— У. Меня. Есть. Имя, — сказала я, подавшись вперед. Джонатан спрыгнул с моего плеча и с шипением бросился к моим ногам, когда Левиафан оказался слишком близко, чтобы его можно было успокоить. — Я больше, чем просто…
— Его жена? — спросил Левиафан, закончив фразу раньше, чем я успела.
Я бы не выбрала слово «жена», но это не имело значения. Даже я не могла отрицать этого сейчас, когда наши знаки наложились друг на друга, а где-то глубоко внутри меня пульсировало знание о нем.
Его ярость была сильна и подпитывала мою собственную, даже когда я не могла его видеть.
— Меня зовут Уиллоу, и с этого момента ты будешь обращаться ко мне именно так, — приказала я, чувствуя, как кости все глубже вдавливаются в кожу.
Они согласились с моим утверждением, с тем, что я пыталась отделить Грэя от себя, даже если это была лишь иллюзия, которая помогала мне спать по ночам.
Левиафан снова улыбнулся, и это выражение смягчило суровые черты его лица.
— Как пожелаешь, Уиллоу, — произнес он с насмешливым поклоном, не отрывая от меня взгляда.
Я дождалась, пока он остановится в самой глубине этого поклона, повернулась и помчалась к двери так быстро, как только могла. Внезапно ощутив благодарность за нечеловеческую скорость, я довела свое тело до предела, обхватила пальцами дверную ручку и дернула, открывая дверь.
Левиафан был так же быстр, он следовал за мной с такой скоростью, которую я даже не предполагала. Его рука опустилась на дерево над моей головой, перепонка между пальцами и длинные ногти заслонили мне зрение, когда он с громким стуком захлопнул дверь.
Я попыталась открыть ее, застонала, когда не смогла, и издала рык разочарования. Повернувшись к нему лицом, я поднесла руку к его лицу и обхватила щеку. Вливая черную магию в свои прикосновения, я наблюдала, как по его коже расползаются нити тьмы. Они исходили из моей руки, из моих пальцев, двигались по поверхности его плоти, как вены смерти.
Кости трещали, когда я вливала в него свою магию, желая, чтобы он превратился в ничто.
Ублюдок усмехнулся, глядя на то, как черные линии все глубже погружаются в его кожу, исчезая из виду и оставляя меня в оцепенении.
— Я не из грязи сделан, маленький некромант, — сказал он, прочищая горло. Он заставил свою улыбку угаснуть и принял серьезное выражение лица, поправляя себя. — Уиллоу.
Я привалилась спиной к двери, ударившись рукой о дерево. Магия внутри меня не желала отпускать, разливаясь по комнате, как темные вены по стенам в поисках жизни.
— Ты не можешь держать меня здесь взаперти вечно! — крикнула я.
Мой гнев эхом прокатился по комнате, распространяясь, как импульс. Он, как ударная волна, врезался в мебель, раскачивая ее на месте. Что-то разбилось, упав на пол. Звук раздался лишь за мгновение до того, как окна, выходящие в сад, разлетелись вдребезги, и стекла посыпались на пол.
Я вздрогнула, зажмурив глаза.
— Что со мной? — прошептала я, обращаясь скорее к себе, чем к стоящему передо мной архидемону. Он не был тем, кто мог и хотел дать ответы.
— С тобой все в порядке, — сказал Левиафан, протягивая руку и касаясь одной кости, висевшей на моей шее. Его прикосновение было удивительно нежным, пальцы старались как можно меньше касаться моей кожи. Магия снова ушла в меня, запечатавшись в костях, и я почувствовала, что снова могу дышать. — Но хочешь верь, хочешь нет, он делает это, чтобы защитить тебя. Некоторые члены Ковена объявили Люциферу войну. Они винят его, но что еще больше? — спросил он, пристально глядя на меня сверху вниз, как будто бросал мне вызов в повторной попытке к бегству. — Они обвиняют его красивую жену в том, что она предала свой род.
— Я не знала, что он делает. Я..
— Ты это знаешь, и я это знаю, но Ковен этого не знает. Они не собираются верить в твою версию, не так ли? Они не видели, что он с тобой сделал, — сказал он, и черты его лица смягчились, когда он сделал шаг назад. — Для Люцифера важна только твоя безопасность.
— Если бы это было так, он бы никогда не причинил мне вреда, — сказала я, вспоминая жжение от его клинка, когда он вонзил его мне в живот.
— Ты ведь жива, не так ли? Он приложил немало усилий, чтобы сохранить тебя такой.
— Этого недостаточно, — пробормотала я, оттолкнулась от двери и подошла к дивану. Я без сил опустилась на него, чувствуя тяжесть в теле от осознания того, что, несмотря на дурацкую связь между нами, он намерен держать в плену и меня.
— Тогда я предлагаю тебе решить, чего именно будет достаточно. Если ты даже не знаешь, то как, черт возьми, он должен знать?
11
УИЛЛОУ
![]()
Ближе к вечеру дверь в комнаты Грэя открылась. Я вскочила на ноги, бросив книгу, которую читала, на диван рядом с собой в нетерпении поскорее покинуть эту комнату. Левиафан не отрывался от книги, хотя я краем глаза заметил его ухмылку.
— Ты хуже зверя в клетке, — сказал он, и в его голосе, несмотря на насмешливые слова, прозвучала легкость.
Торопливо схватив книгу с дивана, я швырнула ее в смеющееся лицо Левиафана. Он поднял руку, выхватил книгу из воздуха и аккуратно расправил страницы.
Я оценила это, хотя предпочла бы, чтобы книга попала в него.
— Тогда, может быть, не стоит обращаться со мной как с человеком, — сказала я, наклонив голову в сторону с насмешливой ухмылкой.
Грэй вошел в комнату, прислонившись плечом к дверному косяку и засунув руки в карманы брюк. Он закатал рукава своей белой рубашки, оставив верхнюю пуговицу расстегнутой настолько, что стал виден небольшой кусочек лабиринта, которым я его пометила.
Его губы приподнялись в улыбке, а золотистые глаза загорелись, окидывая меня с головы до ног.
— Ведьмочка, — произнес он, его голос понизился.
Я почувствовала его в глубине внутри, как он проникал в живот. Я инстинктивно сжала ноги, блокируя ту непреодолимую потребность, которую он, казалось, мог вызвать одним лишь словом. Теперь все было еще хуже, словно консумация только укрепила связь, которая пульсировала между нами, как живая сущность.
Мне хотелось вырвать ее из своей души.
Ухмылка переросла в оскал, когда он почувствовал мою реакцию на него, и, оттолкнувшись от дверного проема, вошел в комнату.
— Я принес тебе сюрприз, — сказал он.
Я сглотнула, когда он встал передо мной и пальцем приподнял мой подбородок, чтобы я встретилась с ним взглядом. Он наклонился вперед и остановился, когда его рот прикоснулся к моему.
— Хотя, может быть, мне стоит просто отнести тебя в постель?
— Мне нужны ответы, — сказала я, покачав головой и отпрянув от его прикосновения.
То, что он смог убедить мое тело в том, что он именно то, что мне нужно, не означало, что я должна быть сведена к массе плоти и желания.
Желание не равно любви.
Притяжение не означало, что мы были союзниками.
Я могла хотеть трахнуть его и планировать перерезать ему горло на одном дыхании, и, возможно, это был лучший способ сделать это. При этой мысли у меня перехватило дыхание, и я отмахнулась от нее, прежде чем он успел почувствовать изменение моих мыслей.
Джонатан встал между нами и, проскользнув между моих ног, посмотрел на Грэя. Дьявол посмотрел на крошечное существо и, набросившись, впился когтями в штаны Грэя. Я усмехнулась и поморщилась, когда Грэй схватил его за шиворот и поднял вверх. Джонатан оскалил зубы, его маленькие клыки свирепо оскалились.
