- Так.
- Значит, первый удар должен быть нанесен здесь. Рорбах очертил кружком город Нюрнберг.
- Руки коротки. На Нюрнберг не упадет ни одна бомба.
- Да, нужно постараться, чтобы не упала.
- Ни одна, - решительно повторил Бурхард.
- Максимальные усилия обороны будут сосредоточены именно здесь - на линии Регенсбург - Цвикау. Но первая наша задача заключается в том, чтобы не допустить советскую эскадру до этой линии вообще.
- Это верно.
- Я распорядился...
- Вы распорядились? - раздраженно переспросил Бурхард.
- Вашим именем. Все наличные силы сосредоточиваются над районом Мариенбад - Карлсбад - Теплиц - Либерец и ожидают ваших приказов по радио. Сюда же бросаются истребители Герлицкой зоны "U"[15].
- Они опоздают.
- Нет. Они уже вылетели. Четвертая высотная дивизия, летящая к армии генерала Шверера, меняет направление и идет сюда же.
- Это немыслимо.
- Это необходимо.
Бурхард сделал протестующий жест:
- Я не могу отменить распоряжение ставки.
- А вы можете, ваше превосходительство, - голос Рорбаха звенел, - взять на себя ответственность за уничтожение узла Фюрт - Нюрнберг? Если мы хотим спасти Нюрнберг с его заводами, нельзя терять ни минуты. Я видел, какая борьба происходила в Бурхарде. Рорбах положил перед ним лист приказа. Бурхард подписал, не глядя.
- Первая часть вашего приказа уже выполнена, - сказал Рорбах, - все части, назначенные для операции, - в воздухе. Остается вторая часть: уничтожить врага. И этому может помешать только одно - темнота. В нашем распоряжении, к сожалению, минуты. Солнце уже у горизонта.
Бурхард сидел за столом, осунувшийся, постаревший. Он снизу вверх посмотрел на Рорбаха:
- Может быть, бросить наперерез противнику части западного сектора обороны Берлина? Рорбах заговорил почти покровительственно:
- Во-первых, Берлин - столица, ее общественное мнение надо щадить. Во-вторых, части ПВО придут к месту столкновения, израсходовав все топливо. В-третьих, мы ведь не знаем намерений северной колонны, а в ней свыше двухсот машин. В наших интересах втянуть эту группу в бой. Она слабее воздушной обороты столицы. Там мы ее уничтожим, какие бы цели она ни преследовала. Мы постараемся завлечь ее к Берлину. К тому же мы по радиодепешам противника можем судить, что ею командует бригадный комиссар Волков.
- Волков? - равнодушно переспросил Бурхард.
- Так точно, Волков. Это очень смелый, я бы даже сказал, отчаянный начальник.
- Что же, вы их командиров знаете так же, как своих?
- Лучше, ваше превосходительство, - улыбнулся Рорбах. - За их командным составом я слежу уже четыре года, а наши командиры мелькают, как метеоры. Я не всегда успеваю с ними даже познакомиться. Бурхард примирительно протянул руку:
- Ладно, больше этого не будет. Я вам обещаю.
- Боюсь, что обещание несколько запоздало, ваше превосходительство.
- Лучше поздно, чем никогда, господин генерал.
- Иногда поздно это и есть никогда. Разрешите идти?
- Вы свободны, генерал!
21 ч. 17 м. - 22 ч.10 м. 18/ VIII
Советские самолеты шли на запад.
Капитан Косых с болью отметил выбытие Сафара и поставил на его место, во главе эскадрильи, другую машину.
Колонны продолжали жить напряженной боевой жизнью. Ход операции становился капитану Косых ясен. По видимому, расчет командования был верен: уход второй и третьей колонн Дорохова с берлинского направления оказался неожиданным для противника. Несмотря на то, что колонны удалились уже более чем на тысячу километров от своей границы, они не встретили сколько-нибудь, серьезного сопротивления. Авиация противника прозевала время для удара или была отвлечена движением Волкова, Тем труднее придется Волкову. Все силы противника обрушатся на его малочисленную колонну. И все же он должен будет пробиваться к столице, чтобы отвлечь та себя немцев.
Солнце было уже у горизонта. Поверхность далекой земли тонула во мгле.
Судя по всему, главные силы не встретят сопротивления в воздухе. Не пойдет же противник на ночной бой!
Если: бы не кислородная маска, вероятно, на лице Дорохова можно было бы увидеть улыбку удовлетворения. Капитан Косых услышал приказание перестроить колонны в ночные походные порядки и вынести разведку на большее расстояние вперед.
Но флагманская радиостанция не успела отправить это распоряжение. Разведка Старуна донесла о скоплении самолетов противника сразу в двух секторах: первом и втором. Плохая видимость не позволяла с точностью определить состав неприятельских сил. В них присутствовали различные виды авиации. В наибольшем числе были обнаружены истребители, движущиеся на большой высоте в направлении главных сил.
Положение сразу осложнилось. До веера Старуна - пятьдесят километров. Если истребители противника летят со скоростью около шестисот километров, то при движении собственных СБД со скоростью пятьсот километров к час сближение происходит со скоростью приблизительно тысячи - тысячи ста километров час, или двести семьдесят - двести восемьдесят метров в секунду. Пятидесяти километров, отделяющих Старуна от головных частей СБД, хватит всего на три минуты, а затем до дистанции боя меньше двух минут. Допустим, что, учитывая трудность дальнейшей разведки в наступающей темноте и жертвуя собой, Старун...
Мысли Косых прервала новая передача полковника Старуна:
"Разведывание закончил. Собираю часть для боя с истребителями противника".
Итак, Старун действительно рисковал шестьюдесятью разведчиками, чтобы дать главным силам время на подготовку к бою. Несколько лишних мгновений имеют для громоздких колонн большое значение. Хозяйственный, расчетливый человек полковник Старун! Он определил верно: роль его разведчика сыграна, в хозяйстве Дорохова они больше не нужны. И как ни был полковник влюблен в свои ВРД, он не колеблясь, бросил их навстречу врагу, грудью прикрывая главные силы.
Допустим, что Старуну удастся привлечь на себя истребительные силы противника и навязать им бой. Допустим далее, что бой затянется и истребителям понадобится совершить ряд повторных атак, чтобы уничтожить соединение Старуна. Все это отнимет у них не больше пяти минут, и то лишь у части противника. Его главные силы будут продолжать сближение с Дороховым. За остающиеся три минуты нужно: флагману принять решение о схеме атаки и расположении своих сил, передать это решение командирам соединений и частей. Те в свою очередь должны изменить свои порядки на боевые. Люди на самолетах должны приготовиться к бою...
Через сорок пять секунд приказ флагмана был принят частями. Косых не без тревоги смотрел, как в неверном вечернем свете одни самолеты стремительно мчались вперед на предназначенные им боевым расписанием места; другие, сбавив обороты, пропускали товарищей. Группы меняли вид. Теперь они, невзирая на сумерки, сошлись ближе. Масса самолетов сделалась более компактной.
Косых понимал всю ответственность момента: впервые должно было разыграться большое воздушное сражение, в котором обороняющаяся сторона - наши колонны состоит из однотипных самолетов-неистребителей. Из-за большой глубины рейда у Дорохова не было обычного крейсерского охранения. Скоростные бомбардировщики должны вступить в единоборство с силами противника, состоящими из привычных для воздушного командования того времени видов боевой авиации. Против СБД будут драться и легкие одноместные пулеметные истребители, и пушечные истребители дальнего боя, и большие двухмоторные истребители, могущие вести затяжной бой на параллельных курсах благодаря наличию у них вращающихся пулеметных установок.
По мысли флагмана, в соответствии с ранее выработанной системой обороны соединений СБД, нагруженных бомбами, части строились таким образом, чтобы создать из себя мощные компактные ядра. Центры их могли заботиться лишь об обороне вниз и вверх. Вся огневая мощь "колец" могла сосредоточиваться на фронте, тыле или соответствующем фланге. Таким образом в каждой группе создавался как бы огневой шар, клубок, передвигающийся в пространстве со скоростью пятьсот километров в час и ощетиненный во все стороны луч пулемётного и артиллерийского огня. Этот боевой порядок был в свое время предложен Дороховым и образно назван "ежом". Здесь впервые с подлинной полнотой была освоена трехмерность воздушного оружия.
В 21 час 30 минут, через три с половиной минуты после получения предупреждающего радио Старуна, с борта флагманского самолета увидели отходящие под натиском противника разведывательные самолеты. Несмотря на то, что толковник Старун, подавая пример своим летчикам, с головной эскадрильей первый бросился в атаку на пре восходящие его во много раз силы немцев, разведчикам не удалось значительно задержать их движение. Разведчики были смяты, рассеяны. Вооружение разведчиков оказалось недостаточным для того, чтобы противостоять подавляющему огню многочисленных истребителей; их маневренность была ниже, чем у истребительных машин. Остатки их уходили на восток, под прикрытие главных сил, Но во главе их уже не было храброго полковника. Старун погиб в первой же схватке с более сильным врагом.
