«Ничего не обещаю».
И это было гораздо более обнадеживающе, чем тысячи заверений в преданности и любви. Олег остался верен себе, значит, у меня есть шанс. Каким бы грозным и жёстким не был мой первый верный бывший, я чувствовала, что он колеблется. Надо дать ему время принять решения. А мне — переключить внимание.
У жизни много граней, и материнство — лишь одна из них.
* * *
Олег
Последующие недели я посвятил работе, вгрызся в дела с таким рвением, что даже Саша, привыкшая к моим рабочим запоям, забеспокоилась.
— Что происходит? — ворковала она, пытаясь размять мне плечи.
Я вернулся почти в полночь и застал жену неспящей. Она забралась на диван позади меня и пыталась ластиться. Потиралась налившимися, как у девочки, грудями, о мою спину, окутывала французскими ароматами духов и целовала в шею.
Обычно мне нравилось, что Саша проявляет инициативу. Я любил уступать её настойчивым призывам, позволял себя любить, а сам проявлял настойчивость только тогда, когда совсем невмоготу. Иногда и на меня находил порыв, за который потом было не то чтобы стыдно, гадко.
Мне казалось, что я краду Сашины годы, её молодость, не давая счастья, впрочем, видимо, она была другого мнения. Я не верил ни в её любовь, ни в искренность, но и не осуждал за обман, потому что сам не любил.
Жена никогда не жаловалась на грубость, явное пренебрежение её комфортом, казалось, ей это даже нравится, или она умело делает вид. Мне было плевать, как оно на самом деле!
Я — обеспечиваю, она — принимает условия игры под названием «крепкий брак». Но в последнее время, в то самое, когда я снова впустил Зою в свою жизнь, вся эта конструкция грозила разлететься от лёгкого ветерка, как карточный домик.
— Ничего, не лезь, — грубо отодвинул я Сашу. — У меня неприятности.
На лицо жены упала тень.
— По работе?
— По жизни, — отмахнулся я и отодвинул опустевшую тарелку. — Долги из прошлого.
— Большие? — Саша застыла у открытого зева посудомойки.
Это, наверное, единственное, что её волновало. Не окажусь ли я банкротом и смогу ли дальше обеспечивать её сытую жизнь. Конечно, я понимал, так и должно быть. Какой бы красивый фасад не был у наших отношений, перекрытия давно сгнили, и вот-вот рухнут.
Я бы даже не огорчился, если бы это случилось в скором времени. Пора признать, брак меня тяготит. Для обеспечения быта вполне хватает домработницы, для секса — случайной партнёрши, у которой не обязательно спрашивать имя и стоически выдерживать бесконечные разговоры ни о чём.
— Огромные, — улыбнулся я, и жена, прикидывая что-то в уме, сочувственно кивнула.
— Справимся.
За такую поддержку я и уважал Сашу. Может, она и подумывала о запасном аэродроме, но никогда этого не показывала. А я, в свою очередь, не морализировал на темы «брак и любовь». Не можешь или не хочешь разводиться, так не трепи партнёрше нервы.
А если хочешь? То действуй, а не жуй сопли на диване!
— Прости, я хочу отдохнуть. Завтра снова допоздна.
Хорошая отмазка. Даже старший партнёр по бизнесу в шутку заметил, что если так пойдёт и дальше, то я отожму его детище.
— Я приготовила пиццу, — внезапно произнесла Саша. — Только, наверное, она подгорела. То есть, точно подгорела, не знаю. захочешь ли есть такую.
Вид у жены был такой растерянный, что она живо напомнила мне Зою. Ту самую нерасторопную хозяйку, встречающую меня каждый вечер с новой кулинарной неприятностью.
Я тогда быстро махнул рукой. Готовить любимая не умела, так нечего и мучиться! Но Зоя была маниакально упряма, если она чего-то хотела, то не отступала. И неважно, сколько неудач ждало её на пути.
— Я поем, ничего страшного, — улыбнулся я жене так, будто передо мной была та, другая.
Милая, родная и такая близкая, что хотелось схватить её в охапку и раздавить в объятиях. И уж точно никуда не выпускать. Кто же знал, что она способна на холодную жестокость?
— Хорошо, сейчас, — услышал я голос Саши и сказал ей, чтобы она принесла еду в кабинет.
Не дослушав ответа, прошёл в комнту и сел за ноутбук, но вместо работы открыл фото Зои. Того периода, когда мы жили вместе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я запаролил папку и давно туда не заглядывал, а теперь прошлое ожило, да так, что грозило разрушить мою размеренную жизнь.
Месть оказалась безвкусным блюдом. Зоя не умоляла, да я и не ждал, она вообще повела себя так, будто ожидала отказа. Но ведь обратилась именно ко мне!
Это не могло не льстить. Наверное, Зоя на это и рассчитывала, потому что когда я примчался по первому зову, не увидел в её глазах удивления.
Ребёнок. Никогда не хотел детей, и Зоя разделяла мою точку зрения. Но теперь она же заронила мне мысль, давшую всходы: последнее время я ловил себя на том, что хотел бы посмотреть, будет ли наш ребёнок похож на неё. Лучше бы так.
— Ты не слушаешь?! — Саша капризно выпятила губки, но, поймав мой взгляд, вздохнула и молча поставила тарелку с пиццей передо мной.
— Спасибо, милая, — я поймал руку жены и поцеловал. — У меня был сложный месяц. Прости.
— Ты так говоришь, будто собрался куда-то далеко, — хихикнула она. — Прошу хоть сказать заранее.
— Непременно, милая. Непременно, — только и ответил я с лёгкой улыбкой.
Глава 10. По второму кругу
Следующие два месяца я с головой ушла в новую работу, чувствуя себя скаковой лошадью, застоявшейся в стойле. Вопреки прогнозам Ника и собственным опасением, найти новое место оказалось несложно. Можно было, конечно, и дальше уповать на фриланс, но я решила не засиживаться дома и устроилась в небольшую фирму на среднюю зарплату.
Бухгалтерское дело было мне знакомым, собственно, я никогда не выпадала из профессии, помогая Нику по мере сил и желания в его фирме, поэтому не пришлось ничего осваивать заново, разве что пару программ, но я справилась и с этим.
Новый отдел, в который я влилась, состоял из трёх коллег и начальницы, очень напоминающей Анну Семёновну, главного бухгалтера Ника.
Девчонки вначале приняли меня в штыки. Все они были замужем, имели по двое детей, которые периодически требовали особого внимания, то есть регулярных больничных.
И лишь я была свободна как ветер. Да ещё и горела желанием поработать, вот остальные и побаивались, что однажды кого-нибудь из них сократят.
— Я здесь ненадолго, — объясняла я на любые запросы. — Так, хочу освежить знания и навыки.
— А потом на карьерном лифте на последний этаж? — изогнула тонкую бровь-ниточку грудастая блондинка, подражающая Мерлин Монро. Звали это второе явление голливудской дивы Людочкой.
Она была самой языкастой и язвительной, наверное, потому что за своё место тряслась больше прочих. Девушки говорили, что у неё не ладится с мужем, а для той, что в скором времени окажется с двумя детьми и без должной финансовой поддержки на съёмном жилье, Люда вела себя ещё сносно. И никому не жаловалась.
— Нет, планирую снова уйти во фриланс, — ответила я спокойно. — Офисный темп сейчас меня устраивает, но годами я так не смогу.
— Да, мы бы тоже не смогли, если б не кредиты и ипотека, — подала голос Лиза, типичная серая мышка, трудяга и безропотное создание. Я симпатизировал ей больше прочих, наверное, потому что мы были с ней похожи.
Не внешностью, но сутью. Она тоже не могла долго выносить шумную компанию и вообще слыла книголюбом-интровертом. Коллеги говорили о том, что эта интеллигентка заносчива, я же понимала, что это не так, Лиза просто стеснительна и деликатна.
С ней мы и сошлись на почве схожести интересов и взглядов, я понимала её, она — меня. Мы вместе по пятницам шли после работы в ближайшее кафе и позволяли расслабиться за стаканчиком-вторым пива. Потом Лиза вспоминала, что ей надо домой и, краснея и извиняясь, торопливо прощалась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А утром в понедельник обе хихикали за утренним кофе, вспоминая былое веселье. Иногда в баре или кафе мы с ней флиртовали. Лиза вовсе не была таким синим чулком, как про неё говорили на работе.
