Пришлось долбануть его в нос кулаком, а потом ногой между ног. Кода придурок согнулся, я добавил по шее, и пнул лежачего пару раз.
В нашем секторе воцарилась напряженная тишина. Трибуны тоже заткнулись, видя, что происходит.
— Вот так! Крутые правила, сука! — сказал я, убирая остаток осколков.
Дальше отломал красную хрень, что показывала деления на шкале. Взяв эту штуковину, положил ее на самый верх и воскликнул:
— Ого, кажется, получилось! Я смог! Я поверил в себя.
— Марк, ты дурак, тебя сейчас схватят! — пропищала Мияко.
— Служба безопасности уже тут, — ахнул Эдвард.
— Отлично, друзья! Они хотят порадоваться вместе со мной. Как круто я превозмогаю! Вот она судьба настоящего героя.
— Стоять на месте!
— Не двигаться! — орали мужики в синем, которые бросились меня скручивать.
— Эге-гей, ребятки, все супер. Давайте веселиться и праздновать! — проорал, помахав окровавленным рукавом. Несмотря на все, сука, порезался.
Но это же ерунда. Потому что я добился высот, благодаря стойкости духа и поддержке друзей.
Жаль, что за мои старания меня повалили на землю, а потом взяли на руки и понесли как мешок. Да уж, здесь строго. Могли б еще в гроб железный закрыть. Ну да ладно….
Зато, я смог. Я добился. Как круто. Или может, хватит кривляний? Тогда точно завязываю.
Что было дальше? А ничего хорошего. Сначала хотели отстранить всю команду. Потом отстранили только меня. Нового члена в команду брать запретили. И вышло так, что мы автоматически проиграли, но могли при этом тупо участвовать. Для поддержки штанов, так сказать.
Меня хотели прикончить свои же. Только долгие объяснения и пару ударов эрией доказали, что все не так просто. После новых состязаний, Эдвард понял, что все мухлюют.
Мияко смогла сфоткать при помощи местного фотоаппарата парочку нарушений. Была подана коллективная жалоба в спортивный совет. После чего, все медленно пришло в норму.
Точнее, даже не в норму. Меня перестали считать полным психом, не допуская до состязаний. Спустя несколько дней, уже к концу игр, нас с Анной вызвали в кабинет к одной шишке, которая лично хотела во всем разобраться.
Мы сидели в комнате с красивым ремонтом перед толстяком, похожим на говорящую свинью, который нес всякий бред. Классика жанра. Нельзя обвинять кого-то без доказательств, нельзя применять силу в спортивных соревнованиях. Надо быть ангелом с крылышками, и прочее, прочее, прочее…
Возможно, мамка бы сюда не пошла. Только я притворился, что спор снимает зависимость от азиме. Без состязаний я вообще охренею и стану полным дебилом.
Поэтому Анна пришла сюда, а теперь слушала полный бред, краснея, как помидор.
— Так вот, госпожа, ваш сын должен себя контролировать. Именно самоконтроль дает возможность каждому человеку, а тем более молодому мужчине, оставаться полноценным членом имперского общества.
— Да хоть вагиной в натуре, — сквозь зубы процедил я.
— Что? — насторожился поросенок в дорогом пиджаке.
— Ничего, господин! Марк у меня очень… справедливый мальчик. Он уважает честь, совесть. Сами понимаете, в общем, — с трудом выдавила из себя Анна.
— Понимаю, еще как понимаю, — чиновник посмотрел на сиськи моей мамки и облизнулся. — Но знайте, что грудь… в смысле грубость. Она никогда не позволит найти компро…сись, компромисс. Кхе-кхе, как бы так.
— Знаю, я всегда ему говорю. Но без спорта Марк будет страдать, — чуть не плача, произнесла Анна.
— Да, вы полностью правы. А что скажет сам юный спортсмен? — спросил у меня чиновник.
«Что кто-то хочет отыметь мою мать», — подумал я. Но косяков и так было много. Решил не гнать шнягу, притворившись паинькой.
— Я больше не буду мешать нарушению правил. Пусть ваши мажоры хоть клизмы с магией себе ставят, — произнес как можно спокойнее.
— Так… это можно считать признанием вины и обещанием вести себя хорошо?
— Да! — выпалила Анна.
Свин снова осмотрел ее грудь, потом вздохнул и сказал:
— Тогда мы допустим Марка до оставшихся соревнований. А насчет нарушений, проводится тщательная работа, которая будет вскоре завершена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мамка тут же обрадовалась, обещав чиновнику, что я стану ангелом. Правда, все было не так уж и круто. Я пропустил большую часть состязаний. Эмму еще не прогнали. Значит, моя борьба как бы проиграна, придется выдумать новый план действий.
— Марк, я сказал, что ты можешь участвовать в празднике спорта! — торжественно заявил толстяк, видя, что я не обрадовался.
— Ага, который скоро закончится, — отозвался без особых эмоций.
— Ты не прав, молодой человек! — воскликнул чиновник, всплеснув толстыми руками. — Главным этапом спортивного праздника является вылазка в лес, которая будет завтра.
— Куда вылазка? — повел бровью я.
— В дикую природу! — деловито отчеканил мужик. — Не волнуйся, тебе все расскажут. Соберись с силами, у вашей команды еще есть шанс.
Конечно, кабан врал по-черному. У нас не было шансов. Да и лесное испытание вряд ли важнее, чем все остальные. Но отказываться от возвращения я не стал. Раз уж на то пошло, надо играть до конца.
Потому встретился с командой сегодня под вечер. Там в очередной раз выслушал нотации Мияко и остальных, а так же получил информацию об этапе соревнований.
Оказалось, мы должны жить в лесу, в палатках, будто туристы. Там надо показать свои навыки в дикой природе, чтобы приобщиться к духу великих предков. Так написано в официальной бумаге. Хотя на деле, все куда проще.
Мы должны были пострелять из луков, залезть на деревья, перейти реку и еще что-то типа такого. В целом, ничего сложного, а тем более дикого. Так что я особо не парился.
Скорее наоборот, было круто. На лоне природы не будет болеть башка от рева трибун. А если что, можно незаметно расправиться с козлами, которые используют допинг.
* * *
Максим Стариков стоял напротив железного стула. Там сидел связанный человек с заклеенным ртом. Он со страхом осматривал темный подвал, то и дело, останавливая взгляд на пистолете охранника, что поблескивал при тусклом свете желтушной лампы.
Пухлый розовощёкий господин задолжал крупную сумму корпорации Энерго. Он хотел кинуть всех и свалить за границу. Но щупальца Мирона были слишком уж цепкими.
И вот, неудачливый махинатор оказался перед лицом бандитского правосудия, которое, как известно, отличалось особой суровостью.
— Так, господин Александр, куда вы дели оставшуюся часть наших денег? — холодно спросил Стариков. Но пленник ничего не ответил.
— Хорошо… Повторю еще раз. Где, мать твою, наши бабки?!
Ответом было глухое молчание.
— Странно, какого черта ты решил сыграть в рыбу? Умрешь, но ничего не скажешь?
— Уууу! У! Уу! — раздалось с темного стула.
— Черт! У тебя же рот, сука, заклеен! Говорил вам дебилам, чтоб вы скотч отлепили, — проворчал Стариков, на что охранник лишь виновато пожал плечами.
— Да что б вас всех, идиоты!
Максу пришлось самому сорвать клейкую ленту, после чего раздался оглушительный крик.
— Господин, пощадите! Я вложил все деньги в проект! Помните, мы обсуждали еще? Все там, я клянусь, — тараторил несчастный пленник.
— Там… хорошо… Но наш финансовый отдел отследил историю переводов. Ты вывел половину, не меньше, пока играл с нами в игры. И эта половина пропала.
— Украли! Значит, ее украли! Знаете, в мире много нечестных людей.
— Да… так и есть. Бывает, нечестные люди пудрят мозги честным людям. Берут в долг миллионы импров под залог своей головы. А потом пытаются дернуть. Не так ли, господин Александр?
— Что? На кого вы вообще намекаете? — наигранно сказал пленник, да так, что любой актер театра ему позавидует.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— На одного жирного тупого барыгу, — сказал охранник.
— Ага, Коля, все так и есть, — хмыкнул Макс, после чего, немного задумался.
— Эй? Что вы будете делать? — простонал связанный, после длительной паузы. — Может, меня отпустить? А потом деньги сами… найдутся.
