Навстречу ему бежал кто-то весь в черном, голову опустил, лица не видно. Получил хороший пинок в живот, а затем в висок, рухнул на пол и больше не двигался. Второй через пару секунд лег рядом, не успев ничего сообразить или крикнуть. Через распахнутую створку дым вползал в конюшню, Илья успел разглядеть, что помещение небольшое, всего на два денника, один пустой, а во втором, дальнем от хода, беснуется здоровенный вороной жеребец. Именно беснуется, не хуже той тетки-кликуши, ржет так, что уши закладывает, уши прижаты к изящной породистой башке, белки глаз красные, с губ летит пена. Норд Стрим встал на дыбы, врезался макушкой в потолок и грохнул копытами об пол, крутанулся и от души врезал задними ногами по стенке денника. Из нее полетели щепки, доски дрогнули, но устояли, впрочем, до следующего удара. Вороной озверел до беспамятства, с ржанием бился о стены и дверцу денника, а трое, по виду – из обслуги, бестолково топтались напротив, то и дело оглядывались в сторону прохода.
Позади грохнуло так, что на пол конюшни посыпались стекла из узких окошек под потолком. Огонь наконец добрался до бензобака, Илья почувствовал, что стало жарко. «Добавим немного!» Он поджег на ходу и швырнул перед собой еще одну дымовуху, ринулся вперед. И первым делом отправил в нокаут бежавшего ему навстречу невысокого, очень худого и жилистого мужика. Тот сполз по стенке, завалился на бок и не шевелился, Илья проскочил мимо пустого денника, рванул за шкирку и приложил лбом о перегородку второго, заметившего неладное и попытавшегося открыть рот. Впрочем, конюшню уже заволокло дымом, от ржания и грохота Илья ничего не слышал, просто устранил возможную помеху, чисто на всякий случай, для собственного успокоения.
И бросился к третьему, а тот уже открыл дверцу денника и, закрывая лицо какой-то тряпкой, тянулся к ремням недоуздка на морде озверевшего фаворита – того самого, с картинки. Черная морда с широкой белой проточиной, небольшая бирка в правом ухе – он, точно. Жеребец приподнялся на дыбки, ударил передними ногами и угодил подкованными копытами человеку в лоб. Того мотнуло, он повернул голову, и Илья успел перехватить его взгляд – тусклый, затухающий, уже бессмысленный, как у младенца или глубокого, слишком долго прожившего на свете старика. Толкнул его в спину, человек свалился под ноги Норд Стриму, и тонкие – над бабками пальцами можно перехватить – ноги жеребца прошлись по спине лежащего, его голова мотнулась, на опилки брызнуло что-то темное и густое.
– Иди сюда! Иди сюда, тварь! – Илье удалось увернуться от следующего удара, он вытащил из-за ремня джинсов шокер, выбросил руку вперед, но промахнулся. Норд Стрим повернулся боком, угрожающе заржал, стены конюшни мотнуло от нового взрыва. Бензобак фургона вмещал больше топлива, и рвануло посолиднее, так, что на голову Илье с потолка посыпался мелкий мусор. Жеребец присел на задние ноги, мгновенно развернулся в тесном деннике и прыгнул через неподвижно лежащее на опилках тело к двери. Илья шарахнулся вбок, пропустил вороного перед собой и ударил его шокером в левую часть груди. Повторил, для верности добавил еще раз и выключил шокер, бросил его на пол.
Сначала подогнулись передние ноги жеребца, его голова поехала вниз, и он ткнулся мордой в опилки, Илья даже слышал, как звякнули кольца на дорогом мягком оголовье. Прошло секунды две, не больше, когда жеребец рухнул на пол и завалился на бок, подминая под себя и шокер, и человека с разбитой копытами головой. Илья бросился к выходу, промчался через дым, споткнулся о неподвижное тело охранника в черном и вылетел из конюшни. Здесь все обстояло прекрасно – полыхали обе машины, в густых черных клубах дыма он незамеченным проскочил вдоль закопченной стены, завернул за угол и бросился к воротам на выезде с круга ипподрома. Проскочил мимо кучи песка и рванул то ли к гаражам, то ли к подсобкам – неважно, что это было на самом деле, главное, что стояли они почти вплотную друг к другу, и было их тут полно. По узким извилистым переходам Илья бежал минуты три, остановился, скинул провонявшую дымом футболку и куртку, кое-как привел в порядок штаны и ботинки. Вытащил из рюкзака заранее припасенную новую одежку, переоделся и в люди, к проходной, где проворонил террориста бдительный пенс, вышел не торопясь, даже лениво, нога за ногу, не глядя по сторонам.
– Быстро вы, – встретил его дед.
– Устал что-то, – поделился с ним Илья. – Теперь завтра приду, в это же время.
– Да, да… – Деда занимали клубы дыма, показавшиеся в окне, за воротами раздался вой спецсигнала. – Горит что-то! – всполошился старикан и заторопился на выход, едва не наступил Илье на ногу. Тот пропустил охранника вперед, сам вышел следом, поглядел на красную, мигавшую синим маячком пожарную машину и двинул себе дальше, не оглядываясь, не думая о том, что сделал несколько минут назад. Выживет этот Норд Стрим, выживет, скотина, а вот тот на полу – вряд ли. Ну, взбесилась лошадка, испугавшись дымовухи, а конюх – или кто он там – успокаивать ее полез. С шокером в руках при этом. Ах, как нехорошо получилось, ах, какой скандал… Теперь бы Мортимер завтра не подвел, хоть возвращайся и энергетиками его накачивай, пока из ушей не польется. Хотя лошадей тоже на допинг проверяют, получится неувязочка, Валерка расстроится. А два расстроенных владельца фаворитов в один день – это уже симптом, не надо нам таких симптомов. «Только попробуй, сволочь, не выиграй завтра. Я к тебе не с шокером, я к тебе с топором приду. И бензопилой. А башку твою Валерке по почте отправлю». Верный плану Илья шел по вечернему городу подальше от ипподрома, от дыма, ужаса, крови и смерти. Как можно дальше, чтобы через несколько часов вернуться назад.
«Театр уж полон, ложи блещут, партер и кресла – все кипит… Где у нас тут партер?» Илья в который раз оборачивался, смотрел назад и вправо, в сторону главной трибуны. Там пока пусто, не то чтобы совсем – сидит стайка перезрелых теток в платьях с декольте не по возрасту и в нелепых шляпах. То ли шампанское пьют, то ли что покрепче – смех с той стороны все громче, а вот главного – Валерки – пока не видно, хоть по всем статьям ему и положено тут торчать. Сам-то Илья уже битый час пустые стулья и столики созерцает, а также ребят, по случаю торжества переодетых в черные костюмы, оцепивших это великолепие. Значит, заявится скоро извращенец на триумф своей гнедой скотины полюбоваться. «Знал бы ты, кто тебе помог. Не случилось бы международного скандала. Арабы – ребята горячие, рассуждать и следствие устраивать не будут, за любимую животину любому башку оторвут, и не только башку, а самое дорогое». Теперь Илья рассматривал тот самый помост, покрытый, как и предсказывал дед, пестрой ковровой дорожкой. Старика он мельком видел сегодня в толпе игроков у тотализатора, но постарался на глаза ему не попадаться. Дернул черт – поставил на Мортимера, хоть и зарекался в такие игры играть. Заодно узнал множество подробностей вчерашнего происшествия – Норд Стрим со скачек снят по причине недомогания… жокея. «Вам виднее…» Илья забрал у кассира распечатку со своей ставкой и направился к трибунам. Билеты без мест имели свои преимущества: стоять он мог где угодно, в любом понравившемся ему месте. Поэтому первым делом двинул к ограждению напротив помоста для победителя и вот уже почти час наслаждается видом не слишком чистого коврика. А народу тем временем все больше и больше, а Меркушева по-прежнему нет, хоть до старта скачек и остается всего четверть часа. Зато погода не подвела, денек выдался теплым, но дождливым, с неба изредка сыпалась мелкая морось. Поэтому ветровка оказалась как нельзя кстати – капюшон прикрывал голову, а длинные полы – кобуру с «ТТ» на поясе под ней. Пистолет Илья из кобуры давно вынул, переложил в рюкзак и осторожно, присев на корточки, сделав вид, что ищет внутри что-то жизненно необходимое, навернул на ствол глушитель. Нашел на дне и переложил в карман ветровки несколько петард, зажал в ладони обмотанную лямкой рюкзака пистолетную рукоять и выдохнул.
Вот теперь все хорошо, вот теперь он готов. После заездов победителя поведут за наградой, он пройдет мимо трибун к помосту. И получит под копыта пару петард, а то и больше. Главное – рассчитать так, чтобы перепуганный насмерть Мортимер собой Меркушева не закрыл, от трибун до помоста метров тридцать, в самый раз, а выстрела в грохоте «разрывов» никто не услышит. Только все надо делать быстро, очень быстро, у него будет секунд пятнадцать-двадцать на два выстрела… А лучше на три, но тут как повезет. Жаль, что не получится как следует насладиться делом своих рук, придется изображать ужас, панику и смываться вместе с обезумевшей толпой, а не стоять над трупом с дымящимся пистолетом в руках. «Надеюсь, что над трупом!..» Илья сжал рукоять «ТТ», навалился животом на перила, посмотрел по сторонам и осторожно, словно невзначай, оглянулся на главную трибуну. Привстал на носки, возвышаясь над вспотевшей от натуги лысинкой соседа – мужичок в мятом костюме давно ворчал ему в спину, но Илья упорно делал вид, что оглох. Место в превосходном секторе обстрела он не уступил бы сейчас даже английской королеве.
