Пробравшись в дом, я снова нашел Джонатана на диване. Человек заметил меня, но ничего не сказал. Это было на него не похоже. Он не ворчал и не возмущался, но и не обрадовался. Просто посмотрел сквозь меня – и повернулся к телевизору. Выглядел Джонатан отвратительно: на голове воронье гнездо, вместо нормальной одежды – пижама. Похоже, он лежал тут не первый час. Я не знал, что делать, поэтому запрыгнул на диван и вопросительно мяукнул.
– Если хочешь есть, ты не по адресу. Я сегодня с места не сдвинусь, – сердито буркнул он. А потом вытянул руку и погладил меня, словно хотел смягчить резкость своих слов. Я окончательно запутался. Я хотел сказать, что недавно поел, а на диван запрыгнул из самых добрых побуждений, но побоялся, что моего словарного запаса на это не хватит. И все же я попытался. Джонатан был не из тех людей, с кем легко найти общий язык, но ведь и я был непростым котом. Я точно знал, что под грубой оболочкой скрывается одинокий испуганный человек. Я чувствовал в нем тот же страх, что поселился в моей душе после смерти Маргарет.
Склонив голову, я снова попробовал объяснить, что не голоден и просто беспокоюсь за него. Я боднул Джонатана в грудь, а потом поднырнул под руку, чтобы сказать: я здесь, я рядом. Судя по тому, что глаза человека наполнились слезами, он меня понял.
– И почему мне кажется, что ты смотришь прямо в душу? – сказал он внезапно осипшим голосом, в котором по-прежнему звучали раздраженные нотки. Я не знал, что ответить. – Но если это так, уверен, ты видишь там черную дыру. Или вообще ничего. Потому что там ничего нет. А завтра мне идти на работу. На мою новую хреновую работу. – Джонатан тяжело вздохнул. – Ладно, у меня хотя бы есть работа. Лучше, чем целыми днями торчать взаперти. Да, если ты планируешь остаться, пошли наверх, будешь спать рядом со мной. – С этими словами он взял меня на руки и понес на второй этаж. От удивления я даже забыл мяукнуть! Тем временем Джонатан опустил меня в кресло, покрытое самым мягким покрывалом, на котором мне только доводилось валяться.
– Мое лучшее кашемировое покрывало, – вздохнул Джонатан. Затем он погладил меня в последний раз, забрался в кровать и захрапел, едва коснувшись головой подушки.
Глава 16
Следующий день начался с того, что я на собственном опыте познал всю справедливость утверждения «утро добрым не бывает». Джонатан вскочил затемно, после чего сонный бродил по комнате, натыкаясь на мебель. Наконец он, недовольно бурча, отправился в душ, откуда вышел с мокрыми волосами и в полотенце. Утренний кофе не улучшил его настроения; завтракать Джонатан не стал, но хотя бы не забыл налить мне молока, после чего помчался наверх одеваться. Он вернулся в костюме, что-то бормоча под нос и поправляя галстук. Я вышел из дома вместе с ним; Джонатан пыхтел и ругался, но я знал, что таким образом он лишь скрывает волнение.
– Итак, Алфи, – обратился он ко мне, – пора вернуться в реальный мир. Пожелай мне удачи!
Я старательно потерся о его ноги.
– Отлично, теперь у меня все брюки в шерсти, – проворчал он, а потом наклонился и похлопал меня по макушке. Этот человек явно испытывал ко мне больше чем симпатию, просто не хотел показывать.
Я решил проводить Джонатана до конца улицы; короткие лапы с трудом поспевали за его быстрым размашистым шагом, но я старался не отставать. Заметив мои попытки бежать с ним вровень, человек покачал головой и рассмеялся, а потом нарочно ускорился! К перекрестку я совсем запыхался. Впрочем, я не собирался покидать Эдгар-Роуд, которую уже считал своей, поэтому там наши с Джонатаном пути разошлись.
Чуть отдышавшись, я помчался к Клэр, которая к моему появлению только-только вышла из душа.
– Алфи! – радостно воскликнула она, подхватывая меня на руки. – И где же ты гулял всю ночь? Я волновалась.
Я прижался к хозяйке, спеша заверить ее, что ничего со мной не случилось.
– Может, ты охотился? – Кажется, мысль о том, что я хищник, как и все коты, ей раньше в голову не приходила. Но сердитой Клэр не выглядела. – Ладно, если охотишься, просто будь осторожен, – закончила она.
Сидя на кровати, я наблюдал, как хозяйка собирается на работу. Люди – забавные животные: для того чтобы помыться, им требуется целое сооружение под названием «душ», а еще куча всяких пахучих средств и тряпочек. Котом быть куда проще: вылизался – и уже красавец! И бежать никуда не надо, привести себя в порядок можно практически в любом месте. На самом деле кошки очень внимательно относятся к личной гигиене, просто мы сконструированы лучше, чем люди, и нам легче поддерживать себя в чистоте. А еще кошкам не нужно ходить на работу, что, согласитесь, огромный плюс. Похоже, она отнимает у людей кучу времени! Хотя, если подумать, заботу о двух хозяевах (и наблюдение за еще двумя потенциальными) вполне можно назвать работой, так что я отчасти понимал, каково приходится Джонатану и Клэр. Первый нуждался в моем сочувствии, вторая – в участии, и о жильцах дома № 22 тоже забывать не стоило. Кстати говоря, пора бы их проведать!
Да, с такой жизнью можно не жаловаться на недостаток физкультуры. Пока я бежал на другой конец Эдгар-Роуд, настроение у меня, несмотря на суматошное утро, было приподнятое. Светило солнце, в воздухе разливалось тепло, обещавшее жаркий день. В такой шубе придется потрудиться, чтобы найти подходящее местечко для послеобеденного сна. Мы, коты, любим понежиться на солнышке, но перегрев никому не нравится. В солнечные дни я просто обожал дремать где-нибудь в теньке.
Дверь квартиры 22В, к моей большой радости, оказалась открыта; на лужайке перед домом играли двое мальчишек. Хотя они делили газон с 22А, Полли с ребенком нигде не было видно. Правда, откуда-то доносился младенческий плач, который сделал бы честь любому коту (я не доходил до такой громкости даже в самые грустные моменты своей жизни). В общем, я без опаски приблизился к игравшим детям.
На первый взгляд им было совсем немного лет. Один болтал на том же незнакомом языке, но, увидев меня, ясно и четко сказал:
– Кот! – и засмеялся.
Я подошел и потерся головой о его ногу, давая понять, что не прочь с ним подружиться. Мальчик захихикал; младший брат, игравший с машинкой, охотно к нему присоединился. В дверях появилась Франческа.
– Здравствуй, Алфи, – улыбнулась она.
Мальчик постарше открыл было рот, но Франческа мягко напомнила: – Говори по-английски, Алексей». – И я снова задался вопросом, откуда они.
– Мама, кот, – повторил мальчик. Франческа подошла к сыну и чмокнула его в макушку.
– Умница, – сказала она и взяла на руки младшего. – Дадим ему еды?
– Да, мама! – Алексей побежал в дом, и Франческа последовала за ним.
– Пойдем, Алфи, – позвала она. Я был тронут и приглашением, и тем, что женщина запомнила мое имя. Она мне нравилась, хотя из-за грубого акцента я не всегда ее понимал. Франческа была приветливой и милой – в отличие от Джонатана.
Мы поднялись на второй этаж; Франческа несла ребенка на руках, а я удивлялся, кому пришла в голову идея разделить дом на две части. Квартира оказалась яркой и современной, хотя и очень маленькой. Сразу за лестницей начинался узкий коридор, который, как выяснилось, вел в гостиную. Два маленьких уютных дивана занимали почти все свободное пространство; перед ними стоял деревянный кофейный столик, а вокруг валялись игрушки. В дальнем конце комнаты я заметил небольшой обеденный стол, за которым виднелся проход на кухню. В отличие от дома Клэр, здесь царил нормальный живой беспорядок. Хотя свободного места явно не хватало.
Я подумал, до чего же люди странные существа. Джонатан в одиночку живет в большом доме, а тут семья из четырех человек (и пускай двое еще совсем маленькие) ютится в маленькой квартире. Я не понимал, зачем это нужно, но такой порядок вещей казался мне несправедливым.
Пока Франческа занималась детьми, я осматривал квартиру. Я нашел две спальни: в первой стояли детские кровати, во второй – одна большая. За ними обнаружилась маленькая, но очень чистая ванная. Пол в детской комнате был усеян игрушками, а вот в другой спальне кто-то недавно прибрался. Квартира мне понравилась, но я не мог избавиться от чувства, что она слишком мала для растущей семьи.
Закончив обход, я вернулся к мальчикам, которые сидели рядышком на диване. Младший сжимал в руке печенье, и ничто в мире его больше не интересовало, а вот Алексей очень мне обрадовался. Он почесал меня за ухом, и я довольно мурлыкнул. Многие из моих котодрузей и знакомых пели дифирамбы детям, и теперь, когда меня гладили маленькие теплые ладошки, я начинал понимать почему.
