на путь воина — будь любезен, оборви земные привязанности, чтобы не мешали. Или возвращайся на любимую печку — там тебя тоже, при благоприятном стечении обстоятельств, может настигнуть твоё, опять же, дурацкое счастье.
Коли уж зашла о них речь, рассмотрим и иные сказки, о чудесном исполнении желаний. Бывают такие судьбоносные моменты, в коих, если покажешь достойное и скромное поведение, сможешь обеспечить себя пожизненной рентой. В основном это — благожелательное отношение к субъектам животного мира, к рыбам, в частности. А уж они, благодарные, что только не сделают для тебя! Вот сколько приятных возможностей подстерегает нас на жизненном пути, и все они довольно неожиданны — пошел в прорубь за водой для хозяйственно-бытовых нужд, а вытащил волшебную рыбину. Или отправили тебя в лес замерзать, а ты там бурную деятельность развил по облагораживанию пространства. Или птенчика невзначай спас. А это синяя птица была. И тебе, дураку, ни сражаться ни с кем не надо, ни добро мучительно копить — копеечка к копеечке, ни в салонах красоты страдания принимать, чтобы царевне понравиться, всё само сбывается.
А вот почему чистого душой, простого человека у нас всегда дураком называли — это вопрос.
Дурак — не такой как все. Свободный от житейской мудрости мечтатель, лежащий на печи и сквозь прохудившуюся крышу наблюдающий звёзды. Не хитрый, не жадный, не старающийся занять место под солнцем, непонятный. И рыбку-то ему, дураку, жалко, и птичку. Не хочет он властвовать ни над природой, ни над людьми, ибо открыто ему больше, чем остальным.
32
«Здравствуй, доченька моя ненаглядная, ангел милый, козочка с рожками! Вспоминаешь меня? Букетик твой на холмике совсем завял и скукожился. Не надевай больше мои красные туфли, пожалуйста, это не твой стиль. Ты девочка самостоятельная, с ситуацией справишься, кое-где и я подключусь, помогу. Тебе главное сейчас — учиться, желательно до конца последнего курса. Увы, увы — без диплома о «вышке» к тебе всю жизнь будут относиться как ко второму сорту. Или, по крайней мере, пытаться — я знаю. Если не получится сразу пройти весь курс обучения, можно в несколько приёмов. А кавалеры никуда не денутся, подождут. Если они тебе нужны, то будут всегда — и в семьдесят лет, и в девяносто. На папаньку нашего надежда так себе, денег он ещё подкинет, а вот посоветовать… Лучше сразу сделать наоборот. Тетя Даша тебя не оставит, за тетю Дашу держись. Плохому она вряд ли будет учить, слишком разные у вас весовые категории, а подсказать, как лучше справиться с ситуацией — сможет. С учетом большого жизненного опыта.
Помнишь, как мы с тобой рвали ромашки, в пруду купались с пиявками на даче? Как я тебя в садик водила, а потом в школу? Как рисовала цветочки и зверюшек, сказки читала… Задачки делала, сочинения писала. Болела вместе с тобой и выздоравливала. Наверное, дети дарят нам еще одну жизнь.
В среднем ящике комода, в моей шкатулочке лежат золотые цацки — бери и носи. Только не надевай сразу всё, это, оказывается, дурной тон. Ещё — припрятанный в умную книжку конверт с зеленой тысячью. Дойдут у тебя руки до таких книжек, будет приятный сюрприз, а нет — пусть лежит себе дальше. Ну, и кроме пары вещичек, на которые ты давно глаз положила, более материального, пожалуй, и не осталось от меня. Всё остальное — из области тонкого и непознанного. Твоё непознанное связано с моим, я прихожу к тебе в снах и видениях, засыпаю бабочкой между рамами, скачу птичкой по остывающей земле. Я продолжаюсь в тебе, как продолжается за чертой горизонта дорога, окончания которой не увидеть, даже если подняться вверх — туда, где живут ангелы и птицы.
Я не заметила, как ты повзрослела — извини, увлеклась своими проблемами. Мне хотелось большего, а в этой суматошной гонке не всегда получается остановиться, осознать примитивное счастье текущего момента — когда ты жив, относительно здоров и занимаешь предназначенное тебе место среди людей, предметов и явлений. Кто сказал, что нельзя отметить каждый жизненный миг небольшой вспышкой счастья? — Никто. А чего мы тогда ждём? Команды?
Делай, что тебе хочется, не заставляя при этом страдать других. Хороший совет, не правда ли? Только вряд ли он выполним.
До свидания, любимая. Я всегда с тобой».
Ну вот, хорошо уходить, вовремя разобравшись с земными делами, а если много недосказанного и незавершенного остаётся после нас — приходится писать письма. Как я сейчас, в общем — то, без особой надежды на получение их адресатом. Эта невозможность быть понятой или даже просто услышанной — мучительна. Странная ситуация, когда выбывает не адресат, а отправитель. Нет, не зря говорилось, чтобы каждый день — как последний. Чтобы точки — расставлены, слова — сказаны, дела — сделаны, ну или хотя бы начаты. Сегодня. Завтра может и не наступить.
Что остаётся после нас? Многое. Всё то, чего мы касались — душой ли, телом ли, какой-либо иной из человеческих оболочек. Всё, что видели или слышали, делали своими руками или придумывали. Все, с кем пересекались наши земные пути — остаются. Даже если снести на помойку вещи, останется ещё целый мир. Который, за исключением неких органолептических ощущений, никогда не перестанет нам принадлежать. Другое дело, каким мы его оставляем. Недоделки-сараюшки с паутиной по углам или домик-пряник у моря, с садом из роз и калиткой, открывающейся прямо в рассвет.
33
Кто сказал, что с уходом из биосферы кончается и наше участие в земных делах? Не верьте. Кроме мелких шалостей, так радующих иногда нашу отстраненную сущность, можно ещё делать и что-то общественно полезное. Помогать нуждающимся, например, или музой подрабатывать у художника-музыканта, да мало ли чем можно заняться здесь, на свободе, в отсутствии физических законов.
Как мы определяем, кому нужна помощь? Очень просто — находящиеся в критическом положении излучают в пространство некие тревожные волны, которые улавливаются нашими обострёнными чувствами. А выбор — помогать или нет — за нами. Иной раз о помощи взывает такой дрянной человечишко, что мы принимаем образ слепоглухонемых, и летим себе дальше в пространство. Мы даже можем материализовывать мелкие предметы, в которых отчаянно нуждается попавший в
