подкармливала Мортимера, когда водила экскурсии по Историческому музею.
– Спасибо, – сказал Мортимер.
– На здоровье, – ответила миссис Бейкер. Она, кажется, всегда понимала, что говорит кот. Ему это очень нравилось.
– Кни! – выпалила дочка миссис Бейкер. Она выпустила руку матери и теперь показывала пальчиком туда, где стояла красная тележка с книгами, а рядом – ящик мистера Григоряна.
– Да, моя хорошая. Книги.
– Кни! – повторила малышка, показывая на Мортимера.
Миссис Бейкер засмеялась.
– Нет, это киса. Мяу!
Она поставила свой чемоданчик на траву и достала из него сложенный плед, который сразу же расстелила. Они устроились на пледе втроем: сама миссис Бейкер, ее дочка и Мортимер. И тогда кот увидел, что еще лежит в чемоданчике: книги.
Они были уложены аккуратно и красиво, корешками вверх. А изнутри на крышке чемодана большими буквами было выведено слово «ПОЭЗИЯ». Вокруг него были разноцветные отпечатки детских ладошек.
– Лисуй! – сказала малышка, показывая на них пальцем. – Еще лисуй, мама!
– Рисовать будем дома, детка. А сейчас давай почитаем. Хочешь книжку?
– Кни, – закивала девочка. – Киса, мяу!
Миссис Бейкер достала книгу из чемодана и открыла ее.
– Мне очень нравятся эти стихи, – сказала она. – «Апрельская песня дождя». Их написал Лэнгстон Хьюз. Он тогда был очень молодой, почти мальчик.
Она откашлялась и начала:
Пусть дождь целует тебя…
«Дождь целует!» – подумал Мортимер. Коту вспомнилось, как в первую ночь под открытым небом он заметил, что ветер щекочет.
Пусть роняет капли жидкого серебра…
«Капли жидкого серебра, – повторило его сердце. – Как точно!»
Мортимер закрыл глаза, чтобы внимательней слушать.
Когда стихи кончились, он снова открыл глаза. В нем словно что-то изменилось.
«Слушать стихи – все равно что смотреть в зеркало», – сказало его сердце.
Пожалуй, он все-таки умел подбирать слова. И по-своему неплохо.
Жаль, что нельзя было рассказать об этом Петунии.
– Ой-ой-ой, – сказала вдруг миссис Бейкер.
Мортимер поднял голову и увидел тяжелые низкие тучи. На спину ему упали первые капли дождя.
Миссис Бейкер закрыла книгу и осторожно подтолкнула чемодан так, чтобы он весь оказался под зонтиком. Потом они втроем тоже укрылись от дождя и стали смотреть, как падают крупные капли. «Словно жидкое серебро», – подумал Мортимер.
Однако теперь на него навалилась усталость. Конечно, кот знал, что уже немолод, но раньше этого не чувствовал. А вот сегодня почувствовал.
«Если Петуния еще жива, она теперь тоже старушка», – подумал он.
Это казалось невозможным.
* * *
Уходя, миссис Бейкер оставила чемоданчик. Библиотека разрасталась.
Глава 26. Эван
В пятницу утром родители приготовили Эвану специальный праздничный завтрак: горячие тосты с бананом. Мама выжала свежий апельсиновый сок, а папа обжарил бананы в кипящем масле с сахаром, чтобы они стали сладкими и хрустящими. Когда все устроились за столом, у родителей был довольный и радостный вид. Мама в кои-то веки сняла гарнитуру, а отец весело смеялся. Эван даже подумал: а стоит ли ломать голову над загадкой, которой, возможно, и нет?
Он постарался забыть про Х. Г. Хиггинса.
Он постарался волноваться только о том, как бы не испачкать едой нарядную рубашку.
Когда мальчик складывал книги в школьный рюкзак, мама вдруг спросила:
– Эван, ты больше не ходил к библиотечке? Я вчера проезжала мимо. Похоже, людям очень нравится.
Эван туда не возвращался, но видел библиотечку по дороге в школу и домой. Она явно разрасталась.
Папа сказал:
– Я бы тоже хотел посмотреть. Может, сегодня, после выпускного?
– Странно, что настоящую библиотеку не отстроили, – сказал Эван. – Интересно почему?
Мама прочистила горло.
– Видишь ли, после того пожара… всему городу было очень тяжело.
– Пап? Ну ты же здесь жил. – Мама Эвана выросла в Калифорнии. Они с отцом встретились, когда учились в колледже. – Неужели никто не захотел, чтобы ее отстроили?
Отец разглядывал столешницу.
– Если кто-то и думал ее отстроить, – сказал он, – то я последний человек, с которым стали бы про это разговаривать.
На кухне стало очень-очень тихо. Даже холодильник словно затаил дыхание.
– Почему? – спросил Эван.
Но папа лишь улыбнулся.
– Я уже сам не знаю, что говорю, сынок. Наверное, просто не выспался.
– Миссис Шор сказала, что ты подрабатывал в библиотеке, когда учился в старших классах. А в день пожара ты работал? Ты знал тех людей, что погибли?
Теперь папа глядел куда-то в пол.
– Мне надо идти и отвечать клиентам, Эван. Сейчас нет времени разговаривать. Увидимся на твоем выпускном.
– Да, не забудь про пикник! – сказала мама, теребя наушники, которые висели у нее на шее. – Папа обещает испечь пирог.
Эван вдруг понял, что она нервничает.
– Так нечестно! Вы же не можете совсем ничего мне не рассказать!
Родители поглядели на мальчика так пристально, что на секунду он, казалось, увидел себя их глазами. Он выпрямился и упрямо поднял голову.
Тогда папа вздохнул и сказал:
– Ну ладно, Эван. Поговорим после пикника, хорошо? По дороге домой. Честное слово, не передумаю. Иди в школу, а я пока закончу дела и займусь пирогом.
Эван бросил взгляд на маму. Она улыбалась отцу с дальнего конца кухни. Папа обещал все объяснить. Сегодня! И почему он только сейчас додумался спросить?
Мальчик впервые почувствовал, что вот-вот приблизится к разгадке… Хотя никакой тайны, возможно, и вовсе не было.
* * *
Время тянулось очень медленно, хотя уроков в последний школьный день было совсем мало. Эван обводил взглядом классную комнату и со странным чувством думал, что больше не будет сюда приходить. За обедом он не смог проглотить ни кусочка, хотя сам не понимал, что лишило его аппетита: предвкушение пикника, тревожное ожидание разговора с папой или грусть от прощания со школой. Из столовой было слышно, как на школьную стоянку заезжают машины. Семьи учеников понемногу собирались во дворе.
Мистер О’Нил вышел из столовой, и все догадались зачем. Каждый год, провожая очередной пятый класс, он покупал себе новый галстук и надевал его перед самым началом выпускного. Галстуки эти всегда были… оригинальные.
– Как ты думаешь, какой рисунок будет на этот раз? – спросил Эван у Рейфа, который доедал его сэндвич. – Горошек? Полоска?
– Может, бейсбольные мячи? – сказал Рейф с набитым ртом.
– Мячи?
И тут мистер О’Нил вернулся. На нем был галстук-бабочка с рисунком из крошечных книг. Кое-кто из ребят захлопал в ладоши.
– Это в честь нашей новой бесплатной библиотечки, – объяснил учитель, поглаживая галстук. – Праздник начинается. Давайте строиться!
В этот самый миг учительница параллельного пятого класса скомандовала:
– Ребята, выходим во двор!
Ее ученики повскакивали с мест и толпой ринулись к выходу, закупорив дверь. Мистер О’Нил закатил глаза.
* * *
На лужайке за школой были расставлены стулья. Ярко светило солнце, дул легкий прохладный ветерок. Идеальная погода, как говорила мама Эвана. Пробираясь в передние ряды, школьники махали родителям и показывали им на угощение, расставленное на длинном столе возле трибуны. Эван нашел глазами папу с мамой и тоже помахал. Затем догнал Рейфа, чтобы можно было сесть рядом.
По традиции каждый год учителя пятого класса на прощание читали выпускникам стихи. В этот раз первым должен был читать мистер О’Нил.
Мистер О’Нил откашлялся, развернул листок бумаги, который держал в руках, и начал:
Сквозь шум и суету ступайте безмятежно –
помните, что в тишине можно обрести покой.
По мере сил сохраняйте с людьми добрые
отношения, но будьте верны себе.
Говорите то, что думаете, спокойно и ясно,
и слушайте других,
ведь даже дуракам и невеждам
есть что сказать.
Избегайте крикунов и задир –
они лишь угнетают дух.
Не сравнивайте себя с другими,
иначе
