станете тщеславными или озлобленными,
ибо всегда найдутся люди
хуже или лучше вас.
Радуйтесь своим достижениям и планам.
Вкладывайте душу в любую работу,
пусть даже и в скромную, ведь это
главная ценность в нашем изменчивом мире.
Будьте осторожны в делах: бойтесь обмана.
Но не забывайте и о добродетели:
многие люди стремятся к высоким идеалам,
и жизнь полнится героическими поступками.
Будьте собой. Не лгите насчет привязанностей.
Не относитесь с цинизмом к любви:
будет в жизни и скука, и разочарование,
но лишь любовь останется с вами навечно[1].
Сложив листок, мистер О’Нил поднял глаза и улыбнулся ребятам.
– Здорово! – сказал Рейф.
Эван повернулся на стуле и поглядел на своих родителей.
Папа тер глаза рукой. Эван увидел, как мама целует его в щеку.
Затем настала очередь мисс Бреннан. Она ухватилась обеими руками за края трибуны и подалась к слушателям.
– Жизнь – это как езда на велосипеде! – выкрикнула она. – Чтобы держать равновесие, надо двигаться вперед! Так говорил Альберт Эйнштейн!
Она развернулась и пошла назад, к своему стулу.
Наконец пятиклассники вереницей потянулись вперед за дипломами. Мистер О’Нил стоял рядом с трибуной и жал руки всем своим ученикам. Когда пришла очередь Эвана, он сказал:
– Не забывай про загадки жизни, парень.
Вот и все. Церемония кончилась. Все пошли к накрытому столу.
* * *
На столе стояли шестьдесят сладких десертов: тортов, пирогов, кексов и пирожных.
Точнее, пятьдесят девять десертов: родители Рейфа принесли пакет ореховой смеси, потому что «много сладкого вредно».
К тому же после пикника Рейф должен был отправиться к зубному врачу.
* * *
– Они вспомнили про срок годности? – спросил Эван у Рейфа. Друзья сидели рядышком на одеяле и по очереди грызли пять видов печенья. И это был только первый «раунд».
Рейф помотал головой.
– По-моему, забыли. Ну ладно. Может, оно и к лучшему.
– Да, им так спокойней, – Эван прищурился и разглядел родителей Рейфа в толпе, обступившей длинный стол с угощением. – Слушай, твои родители переехали сюда всего десять лет назад и чувствуют себя как дома. А посмотри на моего папу! Стоит в стороне, как чужой. Но ведь он здесь родился!
Отец Эвана, как обычно, держался отдельно от других.
– Может, он просто стесняется, – сказал Рейф и отправил в рот еще одно печенье.
* * *
Через полчаса Эван прошелся вокруг стола, собирая упавшие салфетки. Ему не терпелось уйти. Во-первых, он ужасно объелся. А во-вторых, папа обещал (обещал!) что-то ему рассказать по дороге домой.
И вдруг, когда все начали сворачивать одеяла и раскладывать по коробкам недоеденные сладости, папа взял свое слово обратно.
– Ну прости, Эван.
– Папа! Ты же обещал!
Отец уже сделал шаг в сторону парковки.
– Не могу. Не сегодня. Но скоро поговорим, честное слово.
Эван изумленно глядел ему вслед. Что случилось? Минуту назад папа вроде бы разговорился с мистером О’Нилом и все было хорошо. И вот, когда пришло время расходиться по домам, он сбежал.
Эвану надоело ждать. Пора было снова надеть кепи частного сыщика. Но мальчик не стал поправлять на лбу воображаемый козырек: вокруг было слишком много народу.
Эван пнул смятую салфетку, но потом устыдился и поднял ее с земли. Сзади подошла мама, положила руку ему на плечо.
– Папе просто нужно время. Пойдем домой вместе? Угощу тебя пирогом.
– Не смешно. И я пока не пойду, мне надо еще кое-что сделать.
– Ну ладно. Только к ужину будь, пожалуйста, дома. – Мама потрясла корзинкой, которую держала в руке. – Кто-то должен доесть пирог!
Глава 27. Эл
Вот и еще один выпускной.
В этот раз стихи были особенно хороши (каждый год я слушаю их с крыльца музея). А наблюдать за тем, как дети мчатся к столу с угощением, всегда очень весело. Но когда я зашла в дом и закрыла за собой дверь, все мои тревоги вернулись.
Миссис Скоггин теперь часто парит в воздухе: не может удержаться на полу.
Мистер Брок снова и снова перечитывает первую главу книги.
А наш кот до сих пор не вернулся домой.
И я. Во мне тоже что-то изменилось. Как будто старая библиотечная тележка вывезла из дома не только штабель книг, но и груз воспоминаний.
* * *
Снизу донесся голос мистера Брока:
– Миссис Скоггин! Уже четыре часа. Где же мой сыр? Миссис Скоггин?
– Понятия не имею! – откликнулась миссис Скоггин из своего кресла в гостиной. – Но надеюсь, что его скоро принесут. Вместе с моим чаем!
Она воспарила над креслом, ухватилась за подлокотники, чтобы не улететь, и бросила на меня выразительный взгляд.
Я с радостью заварила чай и сходила за сыром, потому что хотела… А чего же я хотела?
Наверное, чтобы миссис Скоггин улыбнулась.
Поэтому я принесла ей полный чайник, а потом достала из буфета тарелочку с сырной нарезкой и пошла с ней в комнату мистера Брока.
Идя к лестнице мимо парадной двери, я вдруг услышала стук.
Кто-то стучал в нашу дверь. В пятницу.
И этот кто-то меня наверняка увидит, поняла я.
А я как раз стояла перед большим окном, выходившим на крыльцо. Что за невезение!
За дверью был мальчик с блокнотом в руках.
* * *
Как ты знаешь, дорогой читатель, исчезать я так и не научилась. Вот и теперь все попытки оказались напрасными: мальчик увидел меня сквозь тонкую занавеску и помахал рукой.
У меня был выбор: притвориться, что я его не видела, и просто уйти… или открыть дверь. Ни один вариант мне не нравился. Ужасно, когда выбираешь между плохим и худшим. Я поглядела на тарелку с сыром, а потом снова на мальчика. Он улыбнулся. Ну разве можно было повернуться спиной к улыбке?!
Пришлось открыть дверь.
– Здравствуйте, – неуверенно сказал мальчик. – Простите, я не знаю, как у вас положено. Мне надо было записаться?
– Да, – сказала я. – На экскурсии по музею нужно записываться заранее. Они бывают по вторникам и воскресеньям. – Я подумала о своих излюбленных укрытиях и о том, как они все далеко.
– Ой, извините. – Улыбка сбежала с его лица, и передо мной внезапно оказался школьный рюкзак, висевший у него за плечами. Мальчик явно собрался шагать прочь. Если бы я успела подумать, то дала бы ему спокойно уйти. Но тут у меня внутри как будто что-то щелкнуло, и я услышала собственный голос:
– Подожди. Чем я могу помочь?
Глава 28. Эван
Дверь Исторического музея открыла совсем не та женщина, что водила по нему экскурсии. Эвану почему-то казалось, что миссис Бейкер, которая работала еще и в городском собрании Мартинвилла, а летом устраивала фестиваль блинчиков в пожарной части, должна жить в самом музее. Теперь он чувствовал себя очень глупым – как в детстве, когда думал, что учителя живут в школе.
Вместо миссис Бейкер на пороге стояла босоногая женщина в длинном платье и с тарелкой сыра в руках. К платью был приколот маленький круглый бейдж с именем «Эл». Кажется, женщина была не рада, что открыла дверь.
Вид у нее был… тревожный. Она сказала Эвану, что на экскурсии по музею надо записываться заранее. Мальчик почти с облегчением повернулся и сделал шаг от двери…
Но тут женщина окликнула:
– Подожди. Чем я могу помочь?
Он опять развернулся. Теперь она улыбалась. Он невольно поглядел на сыр, нарезанный ровными, аккуратными треугольничками. Может, в музее какой-то праздник? Наверное, кто-то арендовал его, чтобы отметить конец учебного года. А эта женщина, наверное, официантка. Тогда понятно, почему у нее на платье бейдж с именем.
Она проследила за взглядом мальчика и посмотрела на сыр.
– Ой, извини. Не могу тебя угостить. Это для… В общем, эту тарелку ждут, – она слегка покраснела.
Эван почувствовал, что тоже краснеет, и сказал:
– Нет-нет,
