Откуда же они узнали?
Мойше вспомнил толстозадую шлюпку торговцев, которая не взлетела по расписанию. Уж не торговцы ли были курьерами у крота? «Черный мираж». Отметим этот корабль. Когда-нибудь кто-нибудь поговорит с его командой.
Значит, между сейнерами и свободными торговцами есть связь? И те и другие определенно отказывались перестать огорчать политических заправил Конфедерации.
– Входите, доктор Дюморье, – позвал Шуто. – Давайте с этим закончим.
Киндервоорт бросился за спину Мойше и схватил его за плечи. Бен-Раби не сопротивлялся. Он ничего не мог сделать.
Доктор вплыл в комнату. Он потыкал, пощупал и сбрызнул шею Мойше анестезирующим аэрозолем. Из своей медицинской сумки он вынул зловещего вида древний лазерный скальпель. Потом, повторяя слова всех докторов с тех времен, когда инки делали друг другу трепанацию острыми камнями, сказал:
– Это одна минута. Вы ничего не почувствуете.
– То же самое мне говорили, когда его вставляли, – буркнул бен-Раби. Он не мог сдаться, не выразив хоть какого-то протеста.
– Мы только снимем узелки амбры, – пояснил Киндервоорт. – А как вы думаете, удобно ли будет продать их Флоту обратно на следующем аукционе?
Шуто удовлетворенно кивнул:
– Наверное. Идея хорошая.
Мойше хотел, чтобы они прекратили. Его подмывало закричать: «Непрофессионально себя ведете!»
А они и не были профессионалами. Очевидно, в службе безопасности траулеров не было людей, ориентированных на операции разведки и контрразведки.
В предложении Киндервоорта была своя справедливость. Бен-Раби и Маус, как и все остальные агенты на борту, преследовали одну и ту же цель – доступ к одному из стад огромных ночных монстров, которые выделяли критический элемент того узла, который извлекли из шеи бен-Раби. Сейнеры называли его амброй. Это имя восходило к «болезненным выделениям» китов Старой Земли, которые когда-то использовали парфюмеры. Сейчас это слово могло иметь любой смысл, который в него вкладывали. У левиафанов глубин претензий по авторскому праву не было – их уже много столетий как истребили.
Другими популярными названиями были звездный янтарь, космическое золото и небесные алмазы. Но под любым именем амбра была стандартом богатства современной эпохи.
В грубых терминах ее название было кратким и точным. Это были твердые экскременты звездных рыб. Кал.
И этот кал оплодотворял целую цивилизацию. Без него Конфедерация не могла бы существовать. Без него не было бы быстрой связи от звезды к звезде. Скорость и надежность связи в конечном счете определяла пределы роста любой империи.
Бен-Раби не понимал физику инстелной связи. Он знал о ней то же, что и все: между катодом из амбры и анодом из кристалла Билао генерируется тахионная искра. Эту искру можно заставить нести телеграфное сообщение. Ни амбра, ни кристаллы Билао синтезу не поддаются.
Месторождения кристаллов находились глубоко в мантиях планет примерно размера Земли, вращающихся вокруг суперхолодных звезд. Единственной такой планетой в пределах Конфедерации была Сьерра. Добыча кристаллов с глубин более тридцати километров обходилась невероятно дорого.
Но амбра была куда дороже. У сейнеров была монополия. Они были капиталистами свободного рынка чистой воды. Каждый узел уходил к тому, кто предлагал наибольшую цену.
Спрос на амбру всегда превышал предложение. Несмотря на требуемые гигантские капиталовложения, оптимисты создавали соответствующую аппаратуру и программы в надежде как-то достать узелок амбры.
Все траулерные флоты сейнеров в самые урожайные годы добывали меньше сорока тысяч узлов. Большая часть из них уходила на замену уже сгоревших. Сейнеры продавали свой продукт на аукционах, которые проводились на мирах, объявляемых на это время нейтральными и находящимися под прицелом всей огневой мощи флотов. Участники подчинялись установленным сейнерами правилам. С теми, кто их нарушал, звездоловы могли отказаться иметь дело.
Одна только амбра могла быть причиной того наплыва оперативников на Карсон, когда «Данион» объявил о наборе техников. Агенты налетели, как стервятники, рассчитывая поживиться на трупе флота Пейна, когда он станет жертвой предательства.
«Таковы мы и есть, – подумал бен-Раби. – Мы с Маусом – стервятники… нет. На самом деле нет. Скорее мы – хищники. Соколы, спущенные с руки Бэкхарта. Наша дичь – информация. Мы должны принести любой кусочек ее, который может выдать местонахождение стада звездных рыб».
Мойше старался поверить, что Конфедерация должна контролировать сбор и распределение амбры. Очень старался.
Иногда ему приходилось самому себя обманывать, иначе он задавал себе слишком много вопросов. Его начинали волновать такие не относящиеся к делу категории, как Добро и Зло.
Душа его, застенчиво соскальзывая в аморальность, только бормотала «Я хочу». В ней была боль, которую он не мог понять и которая хлестала его хуже, чем его язва.
Бен-Раби боялся безумия. Он много чего последнее время боялся. И не все, чего боялся, мог понять.
– Ну вот. Один есть.
Доктор бросил узел на блестящий нержавеющий поднос. Плюх! Знак восклицания, означающий конец этапа задания. Доктор начал зашивать рану.
– Очень будет больно, когда кончится анестезия?
– Не слишком. Шея будет слегка одеревенелой, и касаться ее будет больно. Если будет беспокоить, зайдите ко мне.
Доктор повернулся к Маусу. Маус слегка подергался, прежде чем сдаться. «Совесть потребовала», – подумал Мойше. Ему необходимо было устроить спектакль. Доктора были еще одним пунктиком у Мауса. Ему они были совершенно не нужны, как объяснял он каждому, кто был согласен слушать.
Бен-Раби подозревал, что именно поэтому Бэкхарт никогда не менял личность Мауса при подготовке к заданиям.
– Мы шпионов не любим, – ляпнул вдруг командир корабля. Это прозвучало одновременно и спонтанно, и не по делу. Как нелогичное заключение из всего происходящего.
«Мы», – подумал Мойше. – Эти люди всегда говорят «мы».
Червь внутри него вдруг ожил, и Мойше неловко заерзал. Чем-то вдруг Шуто задел его за живое. Странно.
Он попытался разобраться в этом ощущении, понять, чего же он хочет, но это чувство выскользнуло из пальцев, как мокрая рыба.
Почти через минуту Шуто продолжил свое замечание.
– Но «Даниону» для выживания нужен ваш опыт. И мы достаточно любим свой корабль, чтобы дать вам еще один шанс. – Он заговорил не так отстранение:
– Вот что, ребята. Мы сохраним вам жизнь. Но работать вам придется до упаду, до того, чтобы вы забыли, зачем вас сюда послали. А когда мы с вами закончим, мы отошлем вас домой, и знать вы будете не больше, чем в тот день, когда вы завербовались.
И, ребята, не создавайте нам дополнительных хлопот. Будьте довольны тем, что вы ничего не знаете. Вы нам нужны позарез, но не особенно на это напирайте. «Данион» – корабль большой, и парой человек больше или меньше особой разницы не составит. Доктор, вы закончили?
– Кончаю накладывать шов, сэр. Одна минута.
– Капитан Мак-Кленнон, капитан Шторм, идите по своим каютам. И постарайтесь какое-то время меня не раздражать.
Бен-Раби встал, потрогал небольшую наклейку за ухом. Онемение начинало проходить, сменяясь легким жжением. Оно напомнило ему о куда больших порезах на душе и на теле.
Доктор закончил с Маусом.
– Вот и все, капитан. Постарайтесь не напрягаться. Я предложил бы вам в течение нескольких Дней предоставить активную роль вашим подругам.
Он говорил с мягким сарказмом, за которым могла скрываться зависть.
– У тебя уже есть репутация, Маус, – сказал бен-Раби.
Маус не ответил. Он был не в настроении балагурить.
Они прошли обратную дорогу без конвоя, стремясь в свои каюты, как раненый зверь в убежище логова. Проходя мимо каюты бен-Раби, Маус спросил:
– И что же мы теперь будем делать, Мойше? Бен-Раби пожал плечами:
– Не знаю. Я надеялся, ты что-нибудь придумаешь. Поедем покататься. Нас запатовали.
– Это пока. – Маус стал чуть выше. – У нас в запасе год. Они же не смогут сторожиться вечно?
– Эти? Наверное, смогут. – Но даже фальшивое ободрение должно было прозвучать утешительно. – Впрочем, кто знает. Что-то может измениться.
– Посмотри-ка на это.
Сангарийка смотрела на них из дверей своей каюты. Она улыбнулась и помахала рукой.
– Злорадствует, – бросил бен-Раби. – Думаешь, она знает, что случилось? Думаешь, она помогла нас провалить?
Бен-Раби пожал плечами и посмотрел на женщину. Их взгляды зазвенели, как столкнувшиеся клинки. Улыбка ее стала шире.
– Да. Уверен, что помогла.
Глава восьмая:
3047 н.э.
Былые дни, Сломанные крылья
Надеясь, что Мария не сообразит, какие данные у него на руках, Нивен сказал:
– Я смотрю, куда направляются люди, покидающие Сломанные Крылья. Если статистически значимые количества улетают на определенные планеты, мы можем посмотреть, о чем они начинают мечтать в условиях купола и что их привлекает на конкретных типах планет. Если дело в среде, то мы нашли путь снятия негативных моментов жизни в куполе. – Он надеялся, что говорит достаточно лекторским тоном. И подкрутил еще на одно деление:
