Она тряхнула головой и надула щеки.
— Некоторые — да. Все зимние деревни далеко. Но летние близко. Пойдем. Я тебе покажу.
Она наклонилась и схватила меня за руки. Я засмеялся от мысли, что она способна поднять меня на ноги. Со стоном я перевернулся на живот, подтянул под себя колени и встал. Оликея взяла меня за руку и повела за собой прочь от родника и моей разбросанной одежды. Прочь от всего. Но тогда я не думал, что оставляю за спиной свою прежнюю жизнь. Просто шел куда-то вместе с Оликеей.
Ночь накрыла нас обоих бархатным покрывалом. Изредка Оликея прихлопывала мошек, гудевших над ее головой, но ко мне ни одна из них не приближалась. Если она и шла по тропинке, я таковой не видел. Мы шагали по пластам мха и брели сквозь многолетние залежи опавшей листвы. Другие животные двигались по лесу так же тихо, как мы. Наш путь лежал по крутым склонам холмов, неизменно уводя все выше и выше, и вскоре мы оказались там, где деревья были огромны, как башни, и их вершины терялись в темноте лиственного полога. Мы перебрались через гребень холма и спустились в долину, но так и не вышли из-под сени крон.
Ночь еще была глубока, когда мы подошли к ее летней деревне. Сначала я уловил слабый запах дыма от небольших костров. Потом услышал звук, больше напоминавший гудение пчел, чем музыку, но тем не менее приятный. Я начал замечать редкие отблески пламени в долине. Когда мы спускались, я ожидал, что окажусь в скромной деревушке с грубыми хижинами. Но пока я видел только лес. И лишь когда мы подошли к краю поляны, я заметил темные фигурки людей у небольших костров, усеявших ее. Я оценил здешнее население человек в шестьдесят, но с тем же успехом в темноте могло скрываться втрое или вчетверо больше.
Я почти забыл о собственной наготе. Мне казалось совершенно естественным ходить голым и ничем не обремененным в мягком сумраке лесной ночи. Но сейчас, столкнувшись с перспективой войти в деревню спеков раздетым, я внезапно ощутил острую неловкость.
— Я должен вернуться за одеждой, — негромко сказал я Оликее, остановившись.
— О, вот только не надо все мне усложнять, — сурово ответила она и, сжав мою ладонь, неумолимо потянула за собой.
Я последовал за ней, словно лишившись собственной воли. И вошел в детскую сказку. Точнее свои ощущения я описать не мог. Мягкий свет костров золотыми конусами поднимался из углублений во мху, располагавшихся рядом с каждым очагом. Темные фигуры двигались между огнями. Пятнистые люди дремали, гуляли или негромко беседовали, стоя вокруг костров, — легендарные обитатели леса, существа, о которых я ничего не знал. Всех их ничуть не смущала нагота. Лишь перья, бусы и цветы служили им — и весьма успешно — украшениями. Летняя деревня казалась местом, где лес радушно приветствовал людей. Земля приняла форму, удобную для них, вокруг костровищ возвышались подушки мягкого мха, изогнувшиеся корни огромных деревьев словно в колыбели баюкали маленьких детей, спокойно спящих в их объятиях. В пустом стволе все еще живого дерева я заметил пару — они предавались беззастенчивой страсти в уединении, подаренном им их товарищами и завесой вьющихся растений, которая, впрочем, не могла полностью укрыть их от костра. В холме зияла пещера, пол которой устилал мох. На стенах гроздьями сидели светящиеся насекомые и источали таинственный свет для группы женщин, плетущих корзины.
Мы направлялись к центральному костру, вокруг которого пели люди. Пальцы Оликеи цепко удерживали меня. Она вела меня по извилистой тропинке через деревню и ни разу не остановилась, пока мы виток за витком спускались все ниже к костру, откуда лилась песня. Я подозревал, что она намеренно провела меня мимо меньших семейных огней, словно показывая особенно удачное приобретение на зависть и восхищение всем соседям. Если я был прав, то она добилась своего, поскольку люди вокруг вставали и следовали за нами.
Наконец мы оказались возле круга музыкантов. Мужчины тянули низкие басовые ноты. Женщины выдыхали контрапункт нежным сопрано. Несколько человек встряхивали связки высушенных стручков с семенами, издававшие мягкие шуршащие звуки. Музыка получалась удивительно нежной и гармоничной. При нашем приближении она дрогнула и рассыпалась. Наступила тишина.
Оликея так и не выпустила моей руки, входя в круг собравшихся певцов, и я был вынужден последовать за ней. Я лишь надеялся, что в тусклом свете костра жгучий румянец на моих щеках был не так заметен.
— Смотрите, я нашла великого среди гладкокожего народа, — негромким, но чистым и звучным голосом заговорила Оликея. — Я сделала его своим и привела сюда. Смотрите.
В наступившей мертвой тишине я слышал, как мое сердце оглушительно стучит в висках. Я ожидал лишь знакомства с ее родичами, и даже это меня достаточно страшило. Но когда меня объявили великим и представили как призового бычка, я окончательно утонул в неловкости. Когда мои глаза притерпелись к тусклому освещению, я узнал среди певцов отца Оликеи. У него было какое-то устройство из кожаных ремней на деревянной раме, соединенной с чем-то вроде барабана. Он смотрел в костер, так и не повернув к нам головы. Неожиданно на ноги поднялась сидевшая рядом с ним женщина, как мне показалось, несколькими годами младше Оликеи. Затем она заставила встать и соседнего с ней мужчину. Он был тучнее и пестрее, чем большинство собравшихся здесь людей. Его лицо выглядело еще более странным из-за темного пятна в виде маски вокруг голубых глаз. Его волосы были длинными и однородно черными, и он носил их заплетенными в множество косичек. Конец каждой из них был продет в маленький отполированный позвонок какого-то животного. Он смотрел на меня с удивлением и тревогой.
— У нас уже есть маг, — сердито заговорила женщина. — Нам не нужен твой гладкокожий великий, Оликея. Уведи его прочь.
— Великий Оликеи больше, — заметил кто-то.
Голос прозвучал без вызова, но был хорошо слышен. Согласный шепоток последовал за этим заявлением.
— Джодоли еще растет, — возразила соперница Оликеи. — Он уже благословлял нас множество раз. Если мы продолжим его кормить, он вырастет еще больше и наполнится магией ради вас.
— Невар едва начал расти! — ответила Оликея встречным выпадом. — Посмотрите, какой он большой, а его никогда не кормили как надо. С тех пор как я его забрала, он вырос и будет расти еще, если о нем хорошо заботиться. Магия любит его. Посмотрите на его живот! Посмотрите на бедра и икры. Даже его ступни толстеют. Вы не можете сомневаться, что он лучше!
— Но он не из нашего народа! — пронзительно заявила другая женщина.
Оликея притворилась удивленной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
