трубку.
– Леонид Петрович, зайди ко мне.
Через несколько минут в кабинет вошел начальник отдела Управления БХСС Смирнов.
– Ну, я начну сразу, – сказал он, поздоровавшись и садясь за стол. – Мы еще раз проверили СП «Антик» и ничего интересного не нашли. Есть мелкие нарушения, такие же, как и у всех. Но больше ничего. Вице-президент Сергей Третьяков – человек, который не позволяет нарушать никаких нормативных актов. Правда, получает большие деньги, но все законно.
– Чем же они промышляют?
– Согласно уставу, делают точную копию антикварной мебели, дворцовых убранств, ковки, решеток. Сначала поставляли небольшими партиями в стране и за рубежом, потом начали получать солидные заказы от двух европейских и одной американской кинокомпаний. Они американцам дважды для съемок фильмов о России поставляли первый раз мебель, гобелены, картины, находившиеся у семьи Романовых. Второй заказ – все то же самое, но времен Елизаветы Петровны, а сейчас у них грандиозный контракт. Некто Вольфер – продюсер – начинает подготовку фильма о декабристах. Натурные съемки в СССР, а все павильоны в Голливуде. Заказ миллионный.
– Они отправляют свою продукцию морем?
– По-всякому. В основном контейнерами в Европу, но я связался с таможней. Никаких нарушений. Руководство СП само зовет таможенников, просит помочь.
– Любопытно. – Кафтанов закурил. – Так почему же происходят трагедии с руководством СП?
– Думаю, хорошо отлаженное дело, большие валютные барыши, вот мафия, как ее любят называть журналисты, и прибирает фирму к рукам.
– Кто там сейчас на хозяйстве? – спросил Кафтанов.
– Коммерческий директор Лузгин Сергей Семенович.
– Вот ты к нему и сходи, Игорь, с бумагами, пришедшими из Вены. Мол, так и так, были ли у Третьякова враги.
– Понял.
Химическая лаборатория Института растениеводства спряталась в зарослях Тимирязевского парка.
Роман Гольдин шел по заросшим аллеям, мимо редких покосившихся скамеек, мимо развалин сооружения, бывшего когда-то летним павильоном.
Пусто в парке. Солнце, пробивающееся сквозь кроны деревьев, да гомонящие птицы.
Гольдин шел и думал о том, что, если вложить сюда деньги, можно было бы сделать второй Кони-Айленд.
Дорога к лаборатории угадывалась заранее. Прямо на траве валялись битые реторты, ящики от химикатов, кучи какого-то порошка.
Лаборатория маленькая, одноэтажная. Длинный кирпичный домик постройки начала века.
Покосившееся крыльцо, наполовину разбитая вывеска.
Роман дернул обитую мешковиной дверь и вошел в прохладный коридор.
Пусто, только где-то за дверью пела София Ротару.
У двери с табличкой «Заведующий лабораторией» Роман остановился и постучал.
Ему никто не ответил, и он приоткрыл дверь.
В маленьком кабинете за столом сидел человек и сосредоточенно чинил зажигалку.
Занятие это настолько поглотило его, что он даже не обратил внимания на вошедшего.
– Дима, – позвал Роман.
Человек за столом поднял голову, потом засмеялся:
– Роман! Да как ты меня нашел?
Они обнялись.
– Ну ты даешь, – с долей зависти сказал Дима, оглядывая заграничную красоту Гольдина, – во всем дорогом.
– Жизнь такая, мистер Новиков. Бизнес требует упаковки. А ты что-то сдал.
– На двести семьдесят не разбежишься.
Гольдин оглядел его внимательно, как старшина новобранца.
Да, этот человек знал лучшие времена. Об этом говорили и заношенный блейзер, и рубашка от Диора, и много раз чиненные туфли «Хорретс».
– Дела идут неважно, Дима? – Роман сел у стола, смахнул детали зажигалки.
– Ты что? – ахнул Новиков.
– На. – Гольдин положил на стол коробочку. – Золотой «Ронсон».
Потом из внутреннего кармана пиджака он достал длинный плоский футляр.
– А это на руку надень. «Омега». Пора становиться солидным человеком.
Роман огляделся.
– Скромно. Ты докторскую защитил?
– Нет. – Дима достал пачку «Столичных».
Теперь Роман открыл кейс и положил перед товарищем два блока «Данхилла».
– Круто, – засмеялся Дима.
– Так что с докторской?
– Ничего. После того, ты помнишь, меня поперли из института, чуть под следствие не угодил. Академик отмазал, не хотел, чтобы институт склоняли. Вот здесь и придуриваюсь.
– А мы тогда неплохо империалы подделали, неплохо.
– Это тебе неплохо. Ты в Америку свалил, а я здесь припухаю.
– Вот я и приехал, Дима, помочь тебе.
– Материально? – усмехнулся Новиков.
– Если хочешь, то материально. Я тебе еще кожаную куртку привез, вечером отдам. А пока на тебе аванс.
Из кейса появились четыре пачки.
– Здесь три тысячи деревянными и пятьсот гринов.
– За что аванс, Рома? – Новиков быстро рассовал деньги по карманам.
И Гольдин понял, что разговор получится, уж больно у старого друга тряслись руки, когда он хватал деньги.
– Опять туфтовые десятки лить и джорджики?
Новиков закурил «Данхилл», блаженно закрыв глаза, сделал первую затяжку.
– Да, Дима, довел тебя совок. А ты же в членкоры метил. Надеждой института был.
– Рома, ну стал бы я доктором, потом членкором. Пахал бы да зарабатывал аж целых рублей восемьсот. Мне там надо жить.
– Правильно, Дима, я тебе контракт привез.
– Какой?
– От одной солидной фирмы, подпишешь и через год можешь ехать.
– А почему через год?
– А кому ты там нужен, нищий эмигрант?
– Так контракт…
– Его заработать нужно. Ты здесь делаешь то, что нужно нам. Налаживаешь производство. Потом я тебя вызываю в гости, и все.
– А приглашение?
– На.
Роман достал из кармана зеленый квиток.
Новиков взял его. Долго читал. Лицо его изменилось, стало мягче и спокойнее.
Он уже видел перспективу, внутренне прощаясь с этим сырым, полутемным кабинетом, замусоренным парком, с квартирой своей в проезде Художественного театра, со старой, требующей ремонта квартирой.
Этот зеленый листок был пропуском в другую жизнь, о которой так долго мечтал Дима Новиков.
– Что я должен делать, Рома?
– Ты, кажется, защищался по употреблению наркотиков в фармакологии?
– Да.
– Насколько я помню, ты даже разработал новый вид наркотика.
– Было такое.
– Дима, ты сегодня же подаешь заявление об уходе и переходишь работать в малое предприятие «Фармаколог».
– Что я должен делать?
– Этот новый наркотик.
– Но его на кухне не сваришь. Нужна лаборатория.
– Она есть. Сколько тебе надо времени, чтобы наладить полностью технологию производства?
– Дней двадцать при наличии сырья.
– Условия. – Гольдин хлопнул по столу. – Три тысячи советскими, не облагаемые налогом, и две тысячи долларов. После начала массового производства – премия сто тысяч.
– Кэш?
– Конечно.
– Когда начинать?
– Сегодня.
– Для начала производства пластикового наркотика необходимо обычное сырье для ширева.
– Сколько?
– Минимум центнер.
– Будет.
СП «Антик» располагалось в самом центре, на улице Москвина. В бельэтаже. Дом был известный, здесь когда-то жил Есенин.
Игорь вошел в подъезд, поднялся на один марш и увидел двери, внушительностью напоминающие генерала в парадном мундире, – так блистало и сияло это сооружение.
При входе сидел милиционер. Самый обыкновенный, с сержантскими погонами и резиновой дубинкой.
Он взглянул на удостоверение Игоря и записал данные в книгу.
– По договору?
– Так точно, товарищ подполковник.
– Сколько платят?
