Гвенвифар кивнула, и Моргейна, проскользнув за креслами, отправилась обратно на главный двор. Ворота были открыты; их охраняло всего несколько рыцарей, не пожелавших принять участие в общей схватке. Моргейна уже совсем собралась было уйти в замок; она сама не знала, что за чутье заставило ее вернуться к воротам, и почему ее взгляд приковали два приближающихся всадника, – какие-то гости, припоздавшие к началу праздника. Но когда они подъехали ближе, Моргейну пробрал озноб предчувствия, и, когда всадники въехали в ворота, она, всхлипнув, бросилась к ним.
– Вивиана! – крикнула она. Ей хотелось обнять приемную мать, но Моргейна оробела; вместо этого она опустилась на колени, прямо в пыль, и склонила голову.
Послышался знакомый мягкий голос – он ни капли не изменился, оставшись все таким же, каким звучал в видениях Моргейны. Вивиана ласково произнесла:
– Моргейна, милое мое дитя, неужто это и вправду ты! Как мне все эти годы хотелось увидеть тебя! Ну вставай же, милая – тебе вовсе не нужно становиться передо мною на колени.
Моргейна подняла голову; но ее била такая дрожь, что она не в силах была встать. Вивиана – ее лицо скрывала серая вуаль – склонилась над ней; она протянула руку, и Моргейна поцеловала эту руку, а затем Вивиана подняла ее и заключила в объятия.
– Милая моя, все это было так давно… – сказала она. Моргейна отчаянно старалась сдержать слезы, но у нее ничего не получалось.
– Я так беспокоилась о тебе, – сказала Вивиана, крепко взяв Моргейну за руку. Они двинулись ко входу в замок. – Время от времени я пыталась увидеть тебя, хотя бы в зеркале. Но я уже немолода; я могу пользоваться Зрением, но нечасто. И все же я знала, что ты жива, что ты не умерла родами и не уплыла за море… Мне очень хотелось повидаться с тобой, маленькая моя.
Вивиана говорила с такой нежностью, словно они с Моргейной никогда и не ссорились; и Моргейну затопила былая любовь.
– Все здешние придворные сейчас на турнире. Младшего сына Моргаузы сегодня утром посвятили в рыцари и приняли в число соратников, – сказала Моргейна. – А я, должно быть, предчувствовала, что ты приедешь…
Тут ей вспомнилось видение, посетившее ее прошлой ночью. Да, она и вправду это предчувствовала.
– Что привело тебя сюда, матушка?
– Полагаю, ты слыхала о том, как Артур предает Авалон, – сказала Вивиана. – Кевин говорил с ним от моего имени, но безрезультатно. И потому я явилась сама, чтобы предстать перед его троном и потребовать правосудия. Подвластные Артуру короли его именем запрещают древние верования, священные рощи разоряются, – даже в тех землях, что по праву наследования принадлежат королеве Артура, – а Артур бездействует…
– Гвенвифар чрезвычайно благочестива, – пробормотала Моргейна и скривилась от отвращения. Настолько благочестива, что не погнушалась возлечь с кузеном и поборником своего мужа – с согласия благочестивого короля! Но жрица Авалона не болтает о постельных тайнах, если ей поведали об этом по секрету.
Но Вивиана словно прочла ее мысли. Она сказала:
– Нет, Моргейна, но может настать такое время, когда какая-нибудь тайна сделается моим оружием, – чтобы я могла заставить Артура сдержать клятву и исполнить свой долг. На самом деле, одна такая тайна имеется, хотя ради тебя, дитя, я не стану говорить об этом перед всеми придворными. Скажи-ка мне… – Она осмотрелась по сторонам. – Нет, не здесь. Проведи меня в такое место, где мы могли бы поговорить наедине, без помех, и где я могла бы привести себя в порядок. Раз мне нужно предстать перед Артуром во время главного его празднества, я хочу выглядеть надлежащим образом.
Моргейна отвела Владычицу Озера в комнату, в которой проживала сама; все ее соседки по комнате, прочие дамы королевы, были сейчас на турнире. Все слуги тоже ушли, так что Моргейна сама принесла Вивиане воду для умывания и вино и помогла сменить пропыленное дорожное платье на другое.
– Я виделась с твоим сыном в Лотиане, – сказала Вивиана.
– Кевин мне рассказал.
Давняя, застарелая боль стиснула сердце Моргейны – в конечном итоге Вивиана все-таки получила от нее то, что хотела: ребенка, по обеим линиям принадлежащего к королевскому роду.
– Так значит, ты сделаешь из него друида, чтобы он служил Авалону?
– Пока еще трудно сказать, какими задатками он обладает и что из него может получиться, – отозвалась Вивиана. – Боюсь, он чересчур долго находился на попечении Моргаузы. Как бы то ни было, его надлежит воспитывать на Авалоне, в духе верности старым богам, – на тот случай, чтобы мы, если Артур окончательно презреет клятву, могли напомнить ему о существовании другого отпрыска Пендрагонов, способного занять его трон. Нам не нужен король, который превратился в отступника и тирана и норовит посадить на шею нашему народу этого бога рабов, греха и стыда!
Моргейна невольно содрогнулась. Неужто ее дитя сделают орудием погибели родного отца? Она решительно отгородилась от Зрения.
– Не думаю, что Артур окажется настолько вероломен.
– Слава Богине, он этого не сможет сделать, – отозвалась Вивиана. – Но все равно, христиане не примут ребенка, рожденного от этого ритуала. Нам нужно найти для Гвидиона место у трона, чтобы он смог наследовать своему отцу и чтобы мы в один прекрасный день снова получили короля авалонской крови. Не забывай, Моргейна: христиане могут считать, что твой сын рожден во грехе, но на взгляд Богини в его жилах течет чистейшая королевская кровь; его мать и отец принадлежат к ее роду – священному, не запятнанному злом. И мальчик должен именно так и считать; нельзя допускать, чтобы он подвергся пагубному влиянию священников – они будут твердить, что его зачатие и рождение позорны.
Она взглянула в глаза Моргейне.
– Ты по-прежнему считаешь это позорным? Моргейна потупилась.
– Ты всегда читала мои мысли.
– Это вина Игрейны, – сказала Вивиана, – и моя тоже, что я оставила тебя при дворе Утера до семи лет. Мне следовало забрать тебя на Авалон сразу же как только я поняла, что ты – прирожденная жрица. Ведь ты – жрица Авалона, милое мое дитя, так почему же ты туда не возвращаешься?
Она обернулась, сжимая в руках гребень; ее длинные поблекшие волосы ниспадали на плечи.
– Я не могу, не могу, Вивиана, – прошептала Моргейна, крепко зажмурившись и чувствуя, что слезы все равно вот-вот брызнут из глаз. – Я пыталась – но не смогла найти дороги.
И, не выдержав нахлынувшего стыда и унижения, она расплакалась.
Вивиана положила гребень и прижала Моргейну к груди, баюкая ее, словно ребенка.
– Милая моя девочка, радость моя, не плачь, не надо… если бы я только знала, я давно бы пришла за тобой. Не плачь, я сама отведу тебя, как только передам Артуру послание. Я заберу тебя с собой, и мы уедем, пока ему не взбрело в голову выдать тебя за какого-нибудь пустоголового осла-христианина… конечно, дитя мое, ты вернешься на Авалон… мы поедем вместе…
Она вытерла заплаканное лицо Моргейны своим покрывалом.
– Ну, а теперь помоги мне одеться, чтобы я могла предстать перед моим родичем, Верховным королем… Моргейна глубоко вздохнула.
– Давай я уложу тебе волосы, матушка. – Она попыталась усмехнуться. – Сегодня утром я заплетала косы королеве. Вивиана отстранилась и гневно спросила:
– Неужто Артур заставляет тебя, жрицу Авалона и принцессу, не уступающую знатностью ему самому, прислуживать его королеве?!
– Нет-нет, – быстро отозвалась Моргейна. – Меня почитают здесь не меньше, чем саму королеву. Сегодня я причесала королеву исключительно дружбы ради – точно так же, как и она может заплести мне косы или зашнуровать мне платье, как это водится между сестрами.
Вивиана облегченно перевела дыхание.
– Я не потерплю, чтобы с тобой обращались непочтительно. Ты – мать сына Артура. Он должен научиться почитать тебя за это, равно как и дочь Леодегранса…
– Нет! – воскликнула Моргейна. – Умоляю тебя, не надо! Артур не должен этого узнать – только не при всем дворе… Матушка, послушай, – взмолилась она, – все эти люди – христиане. Неужели ты хочешь опозорить меня при всех?
– Они должны научиться не считать священное позорным! – неумолимо отрезала Вивиана.
– Но христиане владеют всей этой землей, – сказала Моргейна, – и тебе не удастся переубедить их при помощи нескольких слов…
В глубине сердца у нее зародилось подозрение: неужто из-за преклонного возраста мудрость начала изменять Вивиане? Ведь для того, чтобы повергнуть двухсотлетнее присутствие христианства, недостаточно просто заявить, что законы Авалона должны быть восстановлены. Священники просто отошлют ее от двора, как сумасшедшую – такое уже бывало прежде. Ведь Вивиана достаточно искушена в искусстве власти, чтобы понимать это!
И действительно, Вивиана, кивнув, произнесла:
– Ты права. Нам нужно действовать не спеша. Но, по крайней мере, следует напомнить Артуру, что он клялся защищать Авалон. И как-нибудь я тайно переговорю с ним о ребенке. Нельзя объявлять об этом во всеуслышание.
