Однако с точки зрения Гитлера смерть от голода и работы была недостаточно быстрой. Он делал ставку на массовые убийства, в том духе, как он формулировал это в беседе с майором Геллом. Надо сказать, что письменные приказы с подписью Гитлера – вообще большая редкость, а имеющие отношение к евреям – тем более. Самое длинное письмо, посвященное политике по отношению к евреям, относится к весне 1933 г. и было написано Гитлером в ответ на просьбу Гинденбурга исключить ветеранов войны из числа тех, на кого распространяются антиеврейские законы. Отсутствие письменных приказов послужило поводом для утверждения, будто «окончательное решение» – работа Гиммлера, а Гитлер будто бы не только не отдавал соответствующих распоряжений, но и вообще не знал, что происходит. Но этот аргумент не выдерживает критики. Управление третьим рейхом часто бывало хаотичным, но его главный принцип вполне ясно сформулирован: все ключевые решения исходили от Гитлера. Особенно это относилось к еврейской политике, которая была в центре внимания фюрера и являла собой движущее начало всей его карьеры. Он был наиболее последовательным и убежденным антисемитом среди нацистских лидеров. Даже Штрейхера он считал обманутым евреями: «Он идеализирует еврея, – утверждал Гитлер в декабре 1941 г. – Еврей более гнусен, более свиреп, и в нем больше демонического, чем считает Штрейхер». Гитлер придерживался теории еврейского заговора в ее крайней форме, считая, что еврей по натуре является носителем, воплощением и символом зла. На протяжении всей своей карьеры он видел «еврейский вопрос» в самом апокалиптическом свете, и Холокост был логическим выводом из его взглядов. Соответствующие приказы отдавались им в устной форме, но безоговорочно принимались Гиммлером и прочими к исполнению в соответствии с формулами: «желание фюрера», «воля фюрера», «с согласия фюрера», «это – мой приказ, который является также желанием фюрера».
Решающей датой с точки зрения «окончательного решения» следует считать, пожалуй, 1 сентября 1939 г., когда начались боевые действия. 30 января того же года Гитлер ясно заявил, какова будет его реакция на войну: «Если международному финансовому сообществу евреев в Европе и за ее пределами удастся еще раз втянуть народы в новую мировую войну, то результатом этого будет не большевизация земли и победа еврейства, а уничтожение еврейской расы в Европе». Он расценивал войну как лицензию на геноцид и в тот самый день, когда она началась, дал ход специфическому «научному» процессу. Первая программа экспериментальных убийств была составлена в Рейхсканцелярии Гитлера, и первый приказ, санкционировавший истребление неизлечимых душевнобольных, был выпущен на личном бланке Гитлера 1 сентября 1939 г. Программа носила кодовое название Т-4 – по адресу Рейхсканцелярии – Тиргартенштрассе, 4; она с самого начала включала черты программы геноцида, а именно участие СС, иносказательность, обман. Важно отметить, что первый руководитель программы эйтаназии обергруппенфюрер СС д-р Леонард Контин был уволен, как только попросил письменных приказов от Гитлера. Его сменил на этом посту другой доктор-эсэсовец, Филип Бойгалер, который принимал и устные приказы.
Эсэсовцы экспериментировали с различными газами, в том числе окисью углерода и пестицидом марки «Циклон-Б» на основе цианистых соединений. Первая газовая камера была задействована в центре уничтожения в Бранденбурге в конце 1939 г., где личный врач Гитлера, Карл Брандт стал свидетелем экспериментального убийства четверых душевнобольных. Он доложил о результатах Гитлеру, который приказал использовать только окись углерода. После этого были оборудованы еще 5 центров уничтожения. Газовую камеру называли «душевой», и жертвам, которых запускали группами по 20-30 человек, говорили, что они должны помыться в душе. Затем их запирали, и дежурный врач пускал яд. Такая же процедура позднее использовалась в лагерях массового уничтожения. В ходе этой программы было убито 80-100 тысяч человек; она была прекращена в августе 1941 г. после протестов церкви – единственный случай, когда она помешала Гитлеру истреблять людей. Но к этому времени указанная техника уже начала использоваться для убийства евреев из концлагерей, которые были слишком больны, чтобы работать. Так программа эйтаназии слилась с «окончательным решением», обеспечив преемственность методов, оборудования и опытного персонала.
Необходимо отметить, что убийство значительного количества евреев продолжалось в Польше в течение всего 1940 и весны 1941 гг., но фаза массового уничтожения не начиналась по-настоящему до вторжения Гитлера в Россию 22 июня 1941 г. Его целью было уничтожение центра еврейско-большевистского заговора и контроль над миллионами евреев, что находились у Советов. Истребление производилось двумя методами: мобильными группами и стационарными центрами, или лагерями смерти. Днем рождения мобильных групп истребления можно считать 22 июля 1940 г., когда гитлеровская идея тотальной войны, включая массовое уничтожение, была впервые изложена армии. В дальнейшем армия была тесно вовлечена в «окончательное решение», поскольку эсэсовские истребительные подразделения находились под ее тактическим командованием. В записи, сделанной 3 марта 1941 г. в дневнике генералом Йодлем, говорится о решении Гитлера, что в грядущей русской кампании полицейские подразделения СС будут идти вплотную за передовыми армейскими отрядами, «ликвидируя» «еврейско-большевистскую интеллигенцию».
Так появились эйнзатцгруппы, мобильные батальоны истребления. Руководство ими осуществляло Главное имперское управление безопасности (РХСА) во главе с Рейнгардом Гейдрихом, причем команды передавались по цепочке «Гитлер-Гиммлер-Гейдрих». Таких батальонов было 4 (А, B, C и D) по 500—900 человек в каждом; каждый из них был придан к одной из четырех армейских групп, вторгшихся в Россию. В их составе было больше офицеров высокого звания, переведенных из СС, гестапо и полиции, а также много интеллигентов и юристов. Отто Олендорф, который командовал батальоном D, имел дипломы трех университетов и доктора юриспруденции. Эрнст Биберштейн, один из командиров батальона С, был протестантским пастором, богословом и официальным деятелем церковной иерархии.
Из евреев, находившихся на советской территории, четыре миллиона жили в районах, оккупированных немецкой армией в 1941-42 гг. Из них два с половиной миллиона эвакуировались до прихода немцев. Оставшиеся на 90% были сосредоточены в городах, что облегчало для эйнзатцгрупп задачу их уничтожения. Истребительные батальоны двигались непосредственно за армейскими частями, сгоняя евреев раньше, чем население города понимало, что происходит. Во время первой волны прочесывания четыре группы сообщили в различные дни между серединой октября и началом декабря 1941 г., что ими убито соответственно 125 000, 45 000, 75 000 и 55 000 человек. Многие евреи при этом уцелели в тылу наступающих, поэтому команды уничтожения направлялись туда с целью поимки и истребления. Армия помогала вылавливать евреев, успокаивая свою совесть тем, что это «партизаны» и «лишние едоки».
Иногда армия сама убивала евреев. И армия и СС инициировали погромы, чтобы разгрузить себя. Евреи почти не оказывали сопротивления. Русское население обычно сотрудничало с оккупантами, хотя был зафиксирован случай, когда местный бургомистр был расстрелян за попытку «помочь евреям». Небольшим группам убийц удавалось уничтожить огромное число жертв. В Риге 21 солдат под командованием офицера уничтожили 10 600 евреев. В Киеве два небольших подразделения из состава батальона С убили 30 000 человек. Вторая волна началась в конце 1941 г. и продолжалась весь следующий год. Было уничтожено свыше 900 000 человек. Большинство евреев было расстреляно за городом и зарыто в канавах. Во время второй волны сначала выкапывались могилы для массового захоронения. Евреев убивали выстрелом сзади в шею, тем же способом, которым пользовалась советская тайная полиция. Широко использовался метод «сардины», когда первый слой ложился ничком на дно могилы и расстреливался сверху. Следующий слой ложился на первый, головой к ногам, и так 5– 6 слоев, после чего могилу засыпали.
Некоторые евреи прятались в подполье или погребах. Их убивали гранатами или сжигали заживо. Некоторые девушки-еврейки предлагали себя, чтобы остаться в живых. Ночью их использовали, а наутро все равно убивали. Некоторые евреи были при расстреле только ранены и оставались в живых еще в течение нескольких часов, а то и дней. Было много актов садизма. С другой стороны, даже среди отборных убийц встречались случаи отказа убивать такое количество людей, не оказывающих сопротивления, – во время акций уничтожения не погиб ни один убийца. Гиммлер всего один раз посетил экзекуцию – расстрел 100 евреев в августе 1941 г. Сохранилась запись об этом событии. Гиммлер не смог наблюдать за тем, что происходило, когда залпы следовали один за другим. Командир упрекнул его: «Рейхсфюрер, это же всего сотня». Гиммлер: «Что вы имеете в виду?» – «Посмотрите в глаза солдатам этой команды. Как глубоко они потрясены! На всю оставшуюся жизнь это люди конченые. Каких последователей мы здесь воспитываем? Невротиков или дикарей». После этого Гиммлер обратился к солдатам с речью, призвав их подчиняться «Высшему Моральному Закону Партии».
