— Чей это почерк? — спросил Шарп, переворачивая одну из последних страниц.
— Мой, сахиб, — нервно переминаясь с ноги на ногу, ответил писарь.
— Как ты узнаешь, что что-то украдено?
Индиец пожал плечами.
— Мне говорит капитан. А когда нет капитана, то сержант.
— Сержант?
— Его здесь нет, сахиб. Повел конвой на север. Когда вернется, не знаю.
— Как зовут сержанта? — порывшись в записях и ничего не найдя, поинтересовался Шарп.
— Хейксвилл, — подсказал от двери кавалерист. — Тот еще прощелыга. Обычно нам приходится иметь дело с ним, поскольку капитан Торранс уж очень подвержен болезням.
— Вот черт! — Шарп поднялся и задвинул стул. Опять Обадайя Хейксвилл! — Почему его не отправили в полк? Он не должен здесь находиться! Ему здесь нечего делать!
— Сержант Хейксвилл, сахиб, знает систему, — объяснил писарь. — А остаться его попросил капитан Торранс.
Неудивительно, подумал Шарп. Уж если кто и знает систему, так это пакостник Обадайя. И надо же, нашел-таки тепленькое местечко! Греет руки, доит потихоньку коровку, но следов своих в книге учета не оставляет. Если что — во всем виноват писарь, а с Обадайи Хейксвилла взятки гладки!
— И как же работает система? — спросил он.
— Расписки.
— Расписки?
— Да, сахиб. Погонщику дают наряд, и когда он доставляет груз, наряд подписывают и приносят сюда. Здесь с ним расплачиваются, сахиб. Нет наряда с подписью — нет денег. Таково правило, сахиб. Нет бумажки — нет денег.
— И подков тоже нет, чтоб их, — вставил худощавый сержант из 19-го драгунского.
— Кто расплачивается? — спросил Шарп. — Сержант Хейксвилл?
— Обычно он, сахиб. Когда бывает здесь.
— Да что толку от этой системы, если я не могу получить подковы, — возмутился лейтенант.
— А я ведра, — добавил пушкарь.
— Все необходимое есть у бхинджари, — парировал писарь, размахивая руками так, как будто выгонял из комнаты надоедливых насекомых. — Все! Уходите! Отправляйтесь к бхинджари! У них есть все, что вам надо. Мы закрываемся до завтра! До завтра!
— Но откуда все это берется у бхинджари, а? Отвечай! — потребовал Шарп.
Индиец лишь развел руками. Бхинджари, местные торговцы, следовали за армией со своими стадами, повозками, тягловым скотом. Они продавали все, начиная от продуктов и выпивки и заканчивая женщинами и драгоценностями. И вот теперь, похоже, эти купцы начали предлагать на продажу еще и армейские припасы. Это означало, что войскам приходилось платить за вещи, которые прежде поставлялись бесплатно. Если все обстояло именно так, то Хейксвилл, конечно, в стороне не оставался, продавая вовсю краденое армейское добро.
— Куда мне пойти за подковами?
Отвечать писарю не хотелось, но, понимая, что иначе от назойливого прапорщика просто не избавиться, он в конце концов предложил обратиться в купеческий лагерь.
— Спросите, сахиб, и вас обязательно направят к тому, у кого они есть.
— Я подожду, пока ты сам назовешь мне имя.
— Я не знаю!
— Тогда откуда ты знаешь, что там есть подковы?
— Просто слышал! Сюда приходят разные люди. Рассказывают…
Шарп шагнул к индийцу и, схватив его за горло, прижал к стене.
— Ты не просто слышишь, что говорят люди. Ты еще и знаешь, где и что взять. И сейчас назовешь мне имя, или, черт возьми, мой араб выпустит тебе кишки, а остальное порубит на завтрак. Этот маленький паршивец вечно голодный.
Писарь выпучил глаза, хватая посиневшими губами воздух, и прохрипел:
— Наиг.
— Наиг? — повторил Шарп, освобождая индийца. Что-то знакомое. Наиг? Он вспомнил, что так звали одного купца, сопровождавшего армию при осаде Серингапатама. — Наиг? У него еще зеленые шатры, да?
Писарь закивал, потирая горло.
— Он самый, сахиб. Он самый. Но я вам ничего не говорил! Эти достопочтенные джентльмены свидетели! Я ничего вам не говорил!
— Наиг заправляет борделем, так? — Шарп вдруг вспомнил, что тогда, четыре года назад, Наиг водил дружбу с сержантом Хейксвиллом. Сам Шарп был в те времена рядовым и состоял под началом Обадайи Хейксвилла, который, подтасовав доказательства, добился, чтобы его приговорили к порке. Приятель сержанта Наиг занимался тем, что поставлял офицерам белокожих шлюх, которых возил в занавешенных зелеными занавесками повозках. — Точно! Контора закрывается! — объявил Шарп, к явному разочарованию артиллериста и кавалериста. — Пойдем искать Наига.
— Нет! — вскрикнул писарь.
— Нет? Это почему же?
— Наиг будет очень недоволен, сахиб.
— Недоволен? С какой это стати? Я ведь к нему не просто так, а за товаром, верно? У него есть подковы, и нам они нужны. Взаимный интерес. Ему радоваться надо.
— С Наигом, сахиб, надо держаться уважительно, — попытался объяснить писарь, нервно облизывая губы. — Он очень влиятельный человек. У вас есть деньги?
— Я лишь хочу посмотреть на его подковы, — ответил Шарп, — и если увижу, что они военного образца, то засуну парочку этому мерзавцу в глотку.
Индиец удрученно покачал головой.
— У Наига большая охрана, сахиб. Его охраняют джетти.
— Э, приятель, я, пожалуй, тебе не попутчик, — сказал лейтенант и повернулся к двери.
— Джетти? — переспросил драгун. — Это еще кто такие?
— Силачи, — объяснил Шарп. — Здоровые такие ублюдки. Убить человека им все равно, что цыпленку шею свернуть. — Он повернулся к писарю. — Откуда Наиг привез своих джетти? Из Серингапатама?
— Да, сахиб.
— Имел с ними дело раньше и не против убить еще парочку. Ты со мной? — обратился он к сержанту-кавалеристу.
Тот ухмыльнулся.
— А почему бы и нет?
— Кто еще? — спросил Шарп, однако больше желающих подраться не нашлось.
— Пожалуйста, сахиб, не надо, — слабо запротестовал индиец, но Шарп только отмахнулся и в сопровождении драгуна и Ахмеда вышел во двор.
— Как тебя зовут? — спросил он спутника.
— Локхарт, сэр. Элай Локхарт.
— А я Дик Шарп. И не называй меня «сэром». Я не офицерских кровей. Произвели под Ассайе, а лучше б остался в сержантах. Отправили заведовать быками, потому больше я, оказывается, ни на что не годен. Вот так. — Он посмотрел на шестерых солдат, ожидавших во дворе своего сержанта. — Что они здесь делают?
— Вы же не думаете, что я бы потащил эти проклятые подковы на себе, а? — возмутился Локхарт, делая своим людям знак следовать за ним. — Пошли, парни. Придется кое-кому дать по шее.
— Думаешь, миром дело не уладим?
— А вы сами как считаете? У него есть подковы, зато у нас нет денег. Без кулаков не обойтись.
— И то правда, — усмехнулся Шарп.
Локхарт вдруг огляделся и, убедившись, что рядом никого нет, как-то непривычно застенчиво спросил:
— Вы ведь заходили в другую комнату, сэр? Ну, ту, где живет капитан Торранс?
— Да, заходил, а что?
Сержант, вид и манеры которого выдавали бывалого солдата, совершенно неожиданно покраснел.
— А вы не видели там женщину, сэр?
— Темноволосую, с бледным лицом? Хорошенькую?
— Так точно, сэр. Это она.
— Кто такая?
— Служанка Торранса. Вдова. Он привез ее с мужем из Англии, но бедняга умер и оставил ее совсем одну. А уехать домой ей Торранс не разрешил. Держит при себе и не отпускает.
— А ты, выходит, хочешь переманить ее к себе?
— Я, сэр, видел ее только издали, — признался сержант. — Торранс служил в другом полку, в Мадрасском, но мы несколько раз стояли лагерем рядом с ними.
— Она там, — сухо ответил Шарп, — и еще жива.
— Капитан никуда ее не выпускает, — вздохнул сержант, пинком отбрасывая попавшуюся под ноги собачонку.
Они уже вышли из деревни и приближались к раскинутому неподалеку от нее походному лагерю, где жили семьи и где купцы держали скот и повозки. Большие белые быки с раскрашенными рогами ходили вокруг колышков, пощипывая травку. Между ними шныряли мальчишки, собирая сухие лепешки, которые нередко заменяли в здешних краях дрова для костра.
— Так расскажите об этих джетти, — попросил сержант.
— Они вроде силачей в цирке, только еще с какой-то религиозной чепухой. Меня не спрашивай — сам ничего не знаю. Здоровенные ублюдки, но малость неповоротливые и соображают туго. Я убил четверых в Серингапатаме.
— И с Хейксвиллом знакомы?
— Да уж, знаком. Этот подонок меня и завербовал. С самого первого дня жизни не давал, придирался ко всему, к чему только можно. Вообще-то он здесь и быть не должен, его место с Овсяными Лепешками, на юге. Добрался сюда, чтобы меня арестовать. Даже ордер добыл. А когда не получилось, решил, видать, остаться. Пристроился к теплой кормушке. Ставлю последний шиллинг, что это он, сволочь, сбывает Наигу армейские припасы и получает свою долю с прибыли. — Шарп остановился, выискивая взглядом зеленые палатки. — А как так получилось, что у вас нет с собой запаса подков?
