— Запас был, да весь вышел. А пополняем мы его со склада. Так по крайней мере должно быть. После вчерашней погони у нас чуть ли не половина лошадей без подков осталась. Нам они позарез нужны.
Шарп заприметил наконец то, что искал, — скопление линялых зеленых палаток.
— Вон он, поганец. Ты как, справишься? Легко не получится.
Локхарт усмехнулся. Ростом он не уступал Шарпу, а лицо его носило следы многочисленных переделок.
— Какого ж черта было тащиться в такую даль? Если и подков не добуду, то хотя бы душу отведу.
— Заряжен? — Шарп имел в виду пистолет на поясе Локхарта. Там же висела и сабля.
— Будет заряжен. — Сержант вынул пистолет, и Шарп, повернувшись к Ахмеду, жестом велел мальчишке зарядить мушкет. Ахмед ответил белозубой улыбкой и указал на замок, давая понять, что оружие уже готово к бою.
— Сколько их там, этих клоунов? — поинтересовался Локхарт.
— Может, дюжина? — предположил прапорщик.
Сержант посмотрел на свою шестерку.
— С дюжиной мы совладаем.
— Точно, — согласился Шарп, — а раз так, то давай начнем. Устроим кое-кому неприятности. — И он ухмыльнулся, впервые с тех пор, как стал офицером, чувствуя себя в своей тарелке и получая удовольствие от приключения.
А это означало, что кому-то скоро придется не сладко.
Глава третья
Генерал-майор Уэлсли ехал на север во главе целой кавалькады, путь которой по равнине отмечало облако пыли, взбитой копытами коней и как будто повисавшей во влажном, неподвижном воздухе. Генеральский эскорт составляли два отряда кавалерии. Пусть армия Ману Баппу и потерпела сокрушительное поражение под Аргаумом, пусть остатки ее и сбежались в Гавилгур, на Деканском плоскогорье осталось немало маратхской конницы, готовой в любой момент нанести удар по отставшему обозу, заплутавшему конвою или армейским фуражирам, ежедневно отправлявшимся на поиски корма для животных. Зная об этом, британские кавалеристы ехали с обнаженными саблями. Ход задавал Уэлсли, с удовольствием пользовавшийся свободой, предоставленной расстилавшейся во все стороны равниной.
— Вы были сегодня у полковника Стивенсона? — спросил он, оборачиваясь к адъютанту.
— Да, сэр, но ему, к сожалению, не лучше.
— Передвигаться он по крайней мере может?
— На слоне, сэр.
Уэлсли хмыкнул. Стивенсону, командовавшему второй, меньшей частью армии, в последнее время нездоровилось. Болен был и Харнесс, командир одной из двух бригад, но спрашивать о его здоровье не имело смысла. В случае с полковником проблема заключалась не в физическом недомогании — шотландец просто рехнулся. Врачи в один голос утверждали, что виной всему иссушающая мозг жара, но Уэлсли сомневался в правильности предложенного диагноза. Жара и ром — возможно, но только не одна жара. Впрочем, кое в чем он с ними соглашался: индийский климат действует на европейцев губительно. Едва ли не каждый рано или поздно становился жертвой изнуряющей лихорадки, и генерал все чаще подумывал о том, не пришел ли и его час возвращаться на родину. Пожалуй, пора. Пока болезнь не добралась до него самого. А главное, пока его не совсем забыли в Лондоне. Французские армии взбудоражили едва ли не всю Европу, а значит, недалеко то время, когда и Англии придется отправлять армию для противодействия извечному врагу, и Уэлсли хотел принимать в этом участие. Ему четвертый десяток, надо составлять себе репутацию, но сначала необходимо покончить с маратхами, а для этого нужно брать Гавилгур. Именно с такими мыслями Уэлсли и направлялся сейчас к горному хребту, возвышавшемуся на северной границе плато.
После часа быстрой езды кавалькада оказалась на небольшой возвышенности, с которой открывался широкий вид на север. Унылое серо-коричневое плоскогорье выглядело безжизненным; запоздавшие муссоны оставили его без воды, и только видневшиеся кое-где поля сорго вносили некоторое разнообразие в скучный, однообразный пейзаж. В более благополучные годы поля эти тянулись бы, наверно, от горизонта до горизонта, сливаясь в колышущееся травянистое море, ограниченное скалами Гавилгура. Уэлсли спешился, вынул подзорную трубу и положил на седло. Труба была совершенно новая, ее подарили генералу мадрасские купцы в знак благодарности за умиротворение Майсура, что способствовало расширению торговли на восточном побережье Индии. Сам инструмент был изготовлен по особому заказу Мэтью Бергом в Лондоне, но Уэлсли никак не мог к нему привыкнуть. Окуляр имел менее вогнутую форму, чем тот, которым он пользовался раньше, а потому уже через несколько секунд генерал сложил новую трубу, убрал в сумку и развернул старую, которая, хоть и не столь мощная, была гораздо удобнее. Смотрел он весьма долго, и интересовала его в первую очередь крепость, вознесенная на вершину отвесного выступа. Черный камень, из которого были сложены ее стены, выглядел зловеще даже при солнечном свете.
— Боже, — пробормотал сэр Артур. Если в Гавилгуре ничего не получится, подумал он, домой можно и не возвращаться. К победителю в Лондоне отнесутся с уважением, даже если победа одержана не над французами, а вот неудачника не ждет ничего, кроме презрения. Гавилгур, по крайней мере с первого взгляда, вполне мог претендовать на звание разрушителя карьерных амбиций.
Полковник Уоллес, командир второй бригады, тоже спешился и рассматривал крепость через свою трубу.
— Чертовски неприятное местечко, сэр Артур.
— Какая здесь высота? — спросил Уэлсли, подзывая адъютанта-инженера.
— Я провел замеры еще вчера, — ответил майор Блэкистон, — и могу утверждать, что высота крепостных стен составляет восемнадцать тысяч футов над уровнем плоскогорья.
— Вода там есть? — поинтересовался полковник Баттерс, главный инженер армии.
— По нашим сведениям, сэр, есть. В форте несколько крупных водохранилищ. Что-то вроде небольших озер.
— Но в этом году их уровень должен быть существенно ниже, не так ли?
— Сомневаюсь, что он достаточно низок, — пожав плечами, ответил Блэкистон.
Майор понимал, что Баттерсу такой ответ не понравится — полковник предпочел бы услышать, что воды в крепости мало и жажда рано или поздно заставит ее защитников опуститься на колени.
— Продовольствия, надо полагать, у них тоже хватает, — угрюмо заметил Уэлсли.
— Несомненно, — сухо согласился Уоллес.
— А значит, нам придется выбивать их оттуда самим, — подвел черту генерал и направил подзорную трубу на подножие выступа. К югу от крепости находился конической формы холм, поднимавшийся почти до середины выступа. — Мы можем затащить пушки на ту высотку? — спросил он.
Ответ последовал не сразу; офицерам потребовалось время, чтобы решить, о какой именно высотке идет речь.
— Поднять их туда можно, — сказал наконец полковник Баттерс, — но угол возвышения вряд ли позволит вести огонь по крепости.
— В лучшем случае вы поднимете пару двенадцатифунтовиков, — с сомнением заметил Уоллес, скользя взглядом по уступу. — А чтобы разбить эти стены, потребуется кое-что покрупнее.
— Сэр Артур!
Офицер-кавалерист протянул руку, привлекая внимание генерала к появившемуся с юга конному отряду маратхов. Похоже, неприятель сориентировался по оставленному кавалькадой пыльному следу. Маратхов было немного, человек двадцать, однако сопровождавшие генерала сипаи моментально развернули коней и растянулись цепью.
— Все в порядке, не беспокойтесь, — отозвался Уэлсли. — Это наши. Я договорился встретиться с ними здесь. — Он уже рассмотрел всадников в подзорную трубу и, удостоверившись, что не ошибся, повернул навстречу силладарам. — Сьюд Севаджи! Спасибо, что приехали. — Последние слова были уже обращены к индийцу в поношенном зеленом с серебром мундире.
Сьюд Севаджи коротко кивнул англичанину и повернулся в сторону Гавилгура.
— Думаете, сможете ее взять?
— Думаю, должны.
— До сих пор это еще никому не удавалось, — усмехнулся индиец.
Уэлсли тоже улыбнулся, но медленно, как бы принимая скрытый в словах Севаджи вызов, и повернулся к Уоллесу.
— Вы знакомы со Сьюдом Севаджи, полковник?
— Не имел такого удовольствия, сэр.
Генерал коротко представил их друг другу, добавив, что отец Севаджи был когда-то генералом у раджи Берара.
— Был? — Полковник вопросительно посмотрел на индийца.
— Бени Сингх убил моего отца, — угрюмо пояснил Севаджи, — и только поэтому, полковник, я воюю на вашей стороне. У меня одна цель — поквитаться с Бени Сингхом. Сейчас он командует этой крепостью.
— Так все же как нам туда попасть? — нетерпеливо спросил генерал.
Индиец вытащил тулвар и, разровняв ногой песок, начал чертить что-то острием сабли. Офицеры подошли ближе. Фигура на земле напоминала цифру «восемь», причем верхний круг был намного меньше нижнего.
