В мирное время источником афинских доходов служили торговля и смежные занятия. Афины взимали 2-процентный налог со стоимости товаров, проходящих через Пирей, 2-процентный налог на продажи в Аттике, портовые сборы, пошлины и налоги на метеков, рабов и проституток. Кроме того, доходы приносила государственная собственность, включая 4 процента серебра, добытого в Лаврионе, а также штрафы и имущество, конфискованное по решению афинских судов. В мирную эпоху этих доходов более чем хватало, и с афинских граждан вообще не взималось никаких прямых налогов. В 355 г. Ксенофонт для улучшения финансового положения города советовал все те же средства: привлекать больше метеков, иностранцев и капитанов кораблей, строить больше доходных домов, более активно разрабатывать рудники, для чего купить по три раба на каждого гражданина, то есть около 120 тысяч рабов, и отправить их работать в шахты. Он полагал, что Афины могут существенно облегчить положение обедневших граждан, восстановить свои верфи, укрепления и храмы, накопить финансовые резервы, если не будут начинать новых войн. В военное время положение радикально менялось. Три верхних класса должны были платить налог на капитал (eisphora) и служить в армии; самые богатые также выплачивали крупные суммы как триерархи, всадники, в качестве предоплаты налогов и т. д. В то же время торговля оказывалась нарушенной, метеки покидали город, и доходы резко падали. В 355 г. Исократ говорил: «Афины покинуты купцами, иностранцами и метеками, которыми кишат в мирное время». Поскольку во время войны Афины жгли финансовую свечу с обоих концов, деньги кончались так же быстро, как накапливались во время мира[64].
Так как в военное время феты ничего не платили, а, наоборот, получали плату как гребцы на флоте, война не приносила им никаких убытков; в случае же воссоздания империи они могли оказаться в классе гоплитов, став клерухами. И поскольку феты обычно составляли большинство при демократии, неудивительно, что они столь часто выступали за войну и старались превратить Афинский союз в империю. В 415 г. «огромная толпа и солдаты рассчитывали получать жалованье сейчас и приобрести власть, которая обеспечила бы их доходами навсегда». В 393 г. Аристофан так описывал атмосферу в Афинах накануне новой авантюры: «Построим флот!» (воскликнул оратор); бедные проголосовали «за», богачи и земледельцы – «нет». В 355 г. Ксенофонт свидетельствовал, что народ рассматривал второй союз как орудие агрессии, причиной чему была бедность большинства граждан.
Раскол между интересами зажиточных и бедных граждан сказался на духе и эффективности Афинского государства. Уважение к закону, особенно к «неписаным законам», было ослаблено решимостью народа навязывать свою волю и править посредством указов, а не законов. Обвинение в беззаконии (graphe paranomon), первоначально служившее для защиты существующих законов, обесценилось вследствие чрезмерного использования; сообщается, что против Аристофона его безуспешно выдвигали не менее 75 раз. Обвинение в измене (eisangelia), призванное защищать государство в случае, когда юридические процедуры неприменимы, стало выдвигаться по совершенно смехотворным поводам: например, в измене обвиняли людей, которые платили флейтисткам выше общепринятых расценок. Оба обвинения рассматривались непосредственно народным собранием. Где-то до 355 г. была введена новая процедура для защиты прецедентного принципа в законодательстве: по решению народного собрания из числа Гелиеи назначалась коллегия судей (nomothetae) числом до 1001 человека, которая должна была рассматривать все прошлые и действующие законы и вносить в них изменения в соответствии со своими изысканиями. Здесь народ снова выступает как источник и арбитр законов.
Исполнительная власть постепенно теряла свои полномочия. Совет лишился права казни, права рассмотрения дел об измене и права отказывать кандидатам на должность после их проверки. В этих вопросах последнее слово принадлежало Гелиее или народному собранию. Полномочия совета по проведению дипломатических переговоров и управлению финансами были урезаны в пользу народного собрания. Народ с подозрением смотрел на высших должностных лиц, и многие из них были казнены, изгнаны или оштрафованы Гелиеей. Народ не знал к ним милости. Каллистрат, обвиненный в измене за то, что «не дал народу наилучший совет», в 361 г. бежал, спасаясь от смерти. Около 355 г. он вернулся как проситель к Алтарю двенадцати богов, но его казнили. В 356 г. Ификрат на суде по обвинению в измене пригрозил вызвать своих наемников и был оправдан, Тимофея же приговорили к огромному штрафу в 100 талантов. Заниматься политикой становилось крайне опасно любому высокому должностному лицу и даже советнику. Негласный принцип «народ никогда не ошибается» означал, что его политика не может быть ошибочной и за любую неудачу ответственна исполнительная власть.
«Народ, – писал Аристотель, – по собственной воле стал распоряжаться всем; все управление государством осуществляется по указам народного собрания и решениям судов, находящихся в полной власти народа». При таком непосредственном народовластии чрезвычайное значение приобретала личность политического лидера. Перикл был полководцем, финансистом и оратором, но его наследники редко отличались такой же многосторонностью. Полководцы обычно становились профессионалами своего дела и служили за границей как командиры наемников, если лишались популярности либо должности на родине. Финансисты также специализировались в своей области, которая приобретала важнейшее значение в жизни государства, а некоторые из них знали толк в риторике. Ораторы занимались тем, что убеждали народное собрание или суд принять их точку зрения. Самыми беззастенчивыми среди них были софисты от политики, способные доказать, что черное – это белое, и продававшие свои таланты любому покровителю; их услугами нередко пользовались полководцы наемников, иностранные державы, подрядчики, командиры конницы и т. д. Даже те, кто претендовал на звание ответственного государственного деятеля, с самого начала должны были потакать всем желаниям народа, чтобы приобрести хоть какое-то влияние. Ораторов, если только они не занимали официальной должности, нелегко было привлечь к суду, какую бы преступную политику они ни проповедовали. Вина за катастрофу падала на тех, кто эту политику исполнял.
«Будь уверено, – говорит герой Аристофана, обращаясь к Богатству, – ты одно ответственно и за провалы, и за удачи; даже на войне побеждают лишь те, на чьей ты стороне». За деньги можно было купить наемников, и все государства, даже Спарта, использовали их, чтобы не подвергать опасности гражданское ополчение или обеспечить ему подкрепление в бою. Афины широко прибегали к услугам наемников: им служили 7или 8-тысячные наемные армии; во время Союзнической войны на одних наемников была потрачена тысяча талантов. Афинские гоплиты, с охотой служившие лишь на родине, опытом и дисциплиной уступали наемникам. Конница, хотя и состоявшая из афинян, содержавших коней за свой счет, обходилась государству в 40 талантов в год. Значительную часть доходов поглощали укрепления, корабли, верфи, арсеналы и оружейные мастерские. Новые корабли строились, вероятно, ежегодно. Кроме того, государственное жалованье также повысилось. Присутствовавшие на народном собрании получали один обол в начале столетия и шесть оболов во второй половине века за обыкновенные заседания и девять оболов за важнейшие заседания. Дикасты, также получавшие от государства жалованье, были заняты больше, чем раньше; скромное жалованье получало и каждое должностное лицо. Закрытие Гелиеи в 355 г. и 348 г. было признаком истощения финансов.
В государственное законодательство образца 403 г. были внесены и другие изменения. Вероятно, с 378/77 г. стали избираться жребием девять председателей (proedroi) – по одному из каждой филы, за исключением филы, представленной в притании, – которые вели заседания народного собрания и совета; и, вероятно, с 366/65 г. жребием на целый год избирался секретарь (grammateus) притании вдобавок к секретарю совета, избиравшемуся ежемесячно. Все это делалось, чтобы повысить эффективность администрации. Самые важные нововведения касались финансов. Речь идет и о симмориях, занимавшихся сбором налога на капитал, а позже имевших отношение к триерархии, и о Совете морских комиссаров. Координацию в области финансов до 354 г. осуществлял Афинский совет, а позже – комиссары Праздничного фонда (to theorikon), уполномоченные наблюдать за расходами других ведомств. Выплаты денег беднейшим гражданам, позволявшие им участвовать в государственных праздниках и исполнять государственные обязанности, являлись разновидностью благотворительности в V в. и приобрели большое значение в тяжелые годы IV в. Вероятно, в 358 г. для регулярного осуществления таких выплат был основан Праздничный фонд и назначены его комиссары. Они избирались народом на четырехлетний срок, от одного Панафинейского праздника до следующего, и в этом отношении представляли исключение из обычного правила, по которому должностные лица демократического государства назначались жребием не более чем на год. Широкие полномочия комиссаров вскоре позволили им «контролировать почти все управление государством».
