— С ним ты ощущаешь себя достаточно сильным для того, чтобы быть добрым и милосердным, да? — прищурился Папа.
— Точно, — кивнул Игорь.
Папа глубоко затянулся и раздавил окурок в пепельнице.
— Правдоподобно, — сказал он. — Ну что ж. При условии, что эта граната у тебя была единственная… Или, скажем так, последняя…
— У меня дома в сейфе целая упаковка, — сообщил Игорь.
— Не ври мне, — сказал Папа очень мягко. — Хотя бы мне не ври. И не задирай сослуживцев. А этот эпизод, он забыт. Целиком и полностью. Только поменьше валяй дурака и побольше думай головой. И учти, я за тобой слежу очень внимательно. Ладно. — Он встал, прошел к рабочему столу и поиграл клавишами на терминале. — Лена, он уходит. Открой ему коридор.
— Сейчас, Игорь Иванович. Минуту.
— Мы ждем.
Игорь встал.
— Игорь Иванович, — позвал он тихонько.
— Да? — Директор был уже где-то далеко-далеко и опять перебирал бумаги на столе.
— Так все-таки зачем вы меня вызывали?
Папа бросил на Игоря короткий взгляд и снова погрузился в свои бумажки.
— Я услышал то, что хотел услышать. И сказал то, что должен был сказать, — пробормотал он глухо. — Придет время, ты все узнаешь. И все поймешь.
— А если я не хочу?! - вырвалось у Игоря неожиданно для него самого.
— Готово, — сообщила из приемной Лена.
— Иди, мой хороший, — сказал директор, будто не расслышав возглас подчиненного. — И… удачи тебе, сынок.
Вместо благодарности Игорь презрительно хмыкнул, круто повернулся и вышел.
Глава 5. Третье июня, день
Спортивный зал был насквозь пропитан запахом пота. Плюс тридцать по Цельсию за окном превратили Москву в огромную адскую сковороду. Перегретые кондиционеры то и дело отключались, и тренировка с каждой минутой все больше походила на драку в турецких банях. Когда-то, в пору бурной молодости, сенсэю довелось испытать такое на себе, и он хорошо помнил, насколько это было потное, душное и скользкое дело.
И теперь он, не стесняясь показаться нервным, то и дело озирался на проклятые ящики в надежде, что они вот-вот оживут. Ему так и не терпелось запустить руки в умную электронику и замкнуть ее накоротко, чтобы жалела людей, а не себя. Но на кондиционерах стояли пломбы, а сенсэй был дисциплинированным человеком и учил дисциплине других.
Занятие потеряло темп. Вялые потные тела расслабленно шлепались о татами, и с каждой минутой росла вероятность, что кто-нибудь отшибет себе все печенки. Сенсэй просигналил своим помощникам, чтобы отработку следующего приема сократили вдвое, и устало зажмурился.
Кто-то подошел и толкнул его в плечо.
— Наконец-то, — пробормотал сенсэй, не скрывая раздражения.
— Не рычи, старый мастер. Где он?
— Да вон, — сенсэй, не открывая глаз, ткнул пальцем в сторону. — Тащится, сукин сын.
— Почему ты просто не выгнал его из зала? Для чего тебе этот спектакль?
Сенсэй с усилием потер ладонями веки и посмотрел на пришедшего. Это был высоченный, под два метра, усатый господин со слегка обрюзгшим породистым лицом. На вид лет сорока с небольшим, спортивного телосложения. Но сенсэй отлично знал, что начальнику Отдела спецпроектов Королеву столько же лет, сколько и ему самому, — шестьдесят один. Королев возвышался над сенсэем, как взрослый над ребенком. Одет он был в строгий костюм с галстуком, но дышал легко и выглядел очень бодро. Сенсэй потянул носом воздух.
— Что у тебя за дезодорант? — поинтересовался он.
— Просто я не потею, — объяснил Королев. — Ладно, давай колись. Чего задумал? Зачем я тебе понадобился?
— Если бы он сам ко мне пришел, я бы его давно выгнал, — объяснил сенсэй. — Но он здесь не по своей воле, его заставили. И он хороший мальчишка. Просто не может быть как все. Я раньше думал, что не хочет, и пытался его сломать. А сейчас вижу, что он именно не может. Получается, нет у меня права его выгнать. Но он мне тут напрягает обстановку. Если одному можно выпендриваться, так и остальные начнут, верно?
— Вот уж не думал, что ты такой чувствительный! Надавал бы ему по ушам, и все тут. Со мной ты, я помню, не церемонился!
— Старина, ну сам подумай! Ведь эта группа — не оперативники! Это персонал центрального аппарата. Я не имею права наносить им психические травмы. Башку проломить — это пожалуйста, а унижать их достоинство — нет. Мне на прошлой неделе в «рейхсканцелярии» все мозги засрали как раз по этому поводу.
— Ох, и вздрючил бы я их лет двадцать назад! — рявкнул Королев, топорща усы и обводя недобрым взглядом «персонал центрального аппарата», вяло наносящий и отражающий удары.
— Да я их и сейчас всех застрою в пять минут. — Сенсэй прижал руку к сердцу. — Только вот что-то на пенсию не хочется.
А потом, честно говоря, мне тоже кажется, что не стоит от них требовать больше, чем они могут. Они ведь не группа захвата какая-нибудь. Ну, обороняться должны уметь…
— Стареешь, — упрекнул его Королев.
Сенсэй помотал головой.
— Это не мы стареем, — сказал он мягко. — Это состарился мир.
Королев посмотрел на него озадаченно. — Вспомни, какие мы были в их годы. И какая жизнь была вокруг нас. А теперь… — Сенсэй вздохнул. — Этим обалдуям по тридцать лет, а они озабочены только тем, чтобы поменьше двигаться, потому что при этом слишком много энергии расходуется. И мир такой же — во всем экономия, расчет… Я понимаю, что это правильно, но уж очень все как-то… не по-русски, а?
Королев что-то утвердительно промычал.
— И все-таки ты мог бы его отправить ко мне в кабинет.
Сенсэй усмехнулся.
— Так ты и не понял, что такое «сенсэй». Сенсэй жесткий, но он несет за ученика колоссальную ответственность. А эти люди мне не принадлежат. Если кто-нибудь из них поранится, я зову врача. Этот парень нездоров. Я зову тебя. Если я его просто выгоню, значит, я боюсь принять решение. А вот если вы с ним поговорите и ты его не убедишь, тогда уже ты возьмешь его за руку и уведешь из зала. Навсегда. И это будет означать, что я принял решение. Что, не понял?
— Ни хрена не понял. Но раз ты просишь…
— У-мо-ля-ю, — сенсэй провел ребром ладони по горлу.
— Значит, тащится, сукин сын… — повторил Королев фразу сенсэя, глядя в угол зала. Там на матах сидел в позе лотоса молодой человек с безмятежно расслабленным лицом. В зале стояла удушливая жара, резкий запах пота перебивал все остальные, истошно кричали и шумно падали бойцы, а он, разведя в стороны руки со сложенными чашечками ладонями, медитировал.
Королев, который терпеть не мог демонстраций, шумно задышал и упер руки в бока.
— Только без крика, — попросил сенсэй. — Кричать будешь у себя в кабинете.
— А вот это уже был твой риск, — заявил Королев, срываясь с места. Он не стал обходить дерущихся по краю зала, а проложил себе путь через центр. Ему вслед оборачивались и хихикали. К Отделу спецпроектов на Службе относились со смешанным чувством зависти и недоверия. Вроде бы занимаются люди чем-то невероятным, только вот непонятно, в чем оно состоит. И отбирают в этот отдел народ со странностями. У них даже проблемы личного плана, и те не как у людей.
Королев навис над подчиненным и грозно рыкнул:
— Н-ну?!
Молодой человек медленно открыл глаза, оказавшиеся удивительно большими, слегка навыкате, несколько раз моргнул, хлопая длинными пушистыми ресницами, и поднялся на ноги. Он был не так высок, как Королев, но все же выше среднего роста. Фигура крепкая, даже массивная. Длинные темно-коричневые волосы схвачены резинкой на затылке и собраны в хвост. Черты лица правильные, только, может быть, излишне мягкие для мужчины. Красивый сладенький мальчик. Котяра, блин…
Несколько мгновений Королев, пыхтя, вглядывался в большие зеленые глаза, выражающие полнейшую невинность. Потом он выставил перед собой раскрытые ладони и, потрясая ими, спросил почти умоляюще:
— Ну какого черта, Игорь?
Игорь слегка потупился.
— Я двадцать раз вас просил… — начал он спокойно.
— И чего ты этим хочешь добиться?!
— Покоя, Андрей Иваныч. Только покоя — для нас обоих. Вы меня заставляете делать то, чего я не могу в принципе. Даже сенсэй это понял.
— Пассивное ведение боя — позор!
— Это, может быть, для вас позор. А для меня нормально. Не могу я бить человека, который мне ничего плохого не сделал, разве не понятно?
— А вот когда ты на задании столкнешься с каким-нибудь… Ты же будешь не готов! Что ты будешь делать, если у тебя приемы нападения не наработаны, не отточены до автоматизма, а?!
— Я убью его, — сказал Игорь. И улыбнулся.
Королев внезапно сбавил тон, сунул руки в карманы и спросил очень тихо:
— Чем ты его убьешь, парень? Х…ем?
— Я ему воткну палец в мозг. Сквозь глазницу, — ответил Игорь так же тихо.
