– Что вы мне по генетике уши парите? Я сам вам лекцию на эту тему могу прочесть. Но в том и дело – у меня ведь нет ваших знаков? Нет. Потому что к вам не имею отношения. Так откуда у Эры знаки Хеймехора, если он не отец и не имеет к ней отношения?
– Он связан узами с ее матерью и знаки этих уз и выступают у ребенка в первую очередь. Не был бы Эберхай изгоем. В явный свиток знаках двух родов, бледнее, но проявилось бы третье. Так бывает,?сказал Нерс. – Не отметай и то, что Хеймехор признал ребенка.
– Но все проявилось бы в детстве.
– Забыл, что знаки проявляются лишь к семи годам? До этого ребенок живет меж двух миров и выбирает, где ему остаться.
– Чему вас учит детт Вигар? – качнул головой Маэр.
Вейнер молчал, не находя аргументов – все так, да вылетело из головы. Видно, действительно не впрок учеба.
– Если нет и признаков, откуда Эрика могла взять, что она дочь именно Эберхайма. Слишком неоднозначная фигура. Она, наверняка, сказала это специально, назло.
– Кому?
– Не знаю. Возможно Эрлану.
Нерс отошел к Эхиноху, встал рядом лицом к Вейнеру, сложил руки на груди:
– Ты забыл одного из фигурантов этого, согласен, неоднозначного дела – бывшего стража Эйорики Лайлох.
– Что может сказать этот урод?
– Ну, почему? Он не изгой, хотя награни. И говорит… уже, – поджал губы, в упор уставившись на светлого, с намеком на то, что именно он избил Майльфольма и нанес ему серьезные увечья.
– Что он может сказать и как ему можно верить? – презрительно скривил губы Вейнер.
– А мне не лгут, – улыбнулся Нерс. – Майльфольм сказал, что Эйорика встречалась по важному вопросу с Эберхаймом. В принципе, нам это стало ясно и без его свидетельства. То, что падение Лалох с высоты случайность, может заверить любой из нас. Другое… Рисковать Эберхайму настолько серьезно без веской причины нет резона. После заявления Лайлох эта причина стала очевидна.
– Эберхайм был здесь?! И его не взяли?!
– А собственно, его не так легко поймать, – хитро улыбнулся Эхинох. – Если, конечно не попадет он в поле права Хранителя.
В окно влетел ворон и сел на стол, разглядывая посетителя.
Это еще что? – нахмурился Вейнер.
– Ну, наконец-то! – громыхнул старик, обрадовавшись вороне. Шаха чуть перекосило в попытке понять, что происходит. Ворон же прыгнул на пол.
– Кстати, знакомься, – указал на птицу рукой Эхинох. – Эберхайм.
– Что?!
Ворон раскрыл крылья и стал увеличиваться, превращаясь в нечто и, вот, предстал мужчиной в плаще, черных брюках и плотной рубахе.
– Вам что-то не нравится, юноша? – выгнул бровь, встряхиваясь. Стянул плащ и кинул на скамью.
Вейнер шагнул к мужчине и явно с желанием придушить.
– Спокойно, юноша! – выставил тот ладонь, счищая пыль с брючины. – Я Таш Эберхайм. Не путать с Этаном Эберхаймом.
Шах почувствовал себя дураком. Отступил, качнул головой, стряхивая наваждение и… демонстративно сел за стол. Все поняли, что он не уйдет пока не выяснить все до конца.
Взгляд мужчины был устремлен на Таша и не грел, зато пытал и предостерегал.
– Отдохни, Таш, перекуси, а мы пока закончим, – сказал Маэр, видя, что Тшахерт малость не в себе и мало ли что выкинет.
"Ворон" все понял – кивнул, и, глянув на мужчину с долей недоумения, ушел в соседнюю комнату за полог.
– Значит, Эберхайм умеет…
– Обращаться, – кивнул с широкой, задорной улыбкой Эхинох: забавные же эти светлые из новых. Ну, дети, право!
– Вижу до высшего курса права вы так и не добрались, – поджал губы Маэр и грохнул тростью об пол, призывая гостя к вниманию. – Еще вопросы есть? Пора закончить. Все что не знаешь, тебе легко расскажет детт. А нам, как видишь, есть чем заняться. Спасибо, делами обеспечил – вот, – рубанул у горла ребром ладони и взглядом настойчиво попросил: гуляй, а?
Вейнер потер шею, приходя в себя после увиденного, и поерзал, устраиваясь удобнее.
– Этот, – указал большим пальцем себе за спину. – Брат Эберхайма?
– Родня. Детт Арнар тебе все расскажет. Иди.
– Нет. Я хочу знать, как вы будете разбираться и, что грозит Эйорике.
– Пыф! – сдулся Маэр и просительно глянул на внука: избавь меня от этого неуча и наглеца.
Эхинох спрятал усмешку, склонив голову и слез с подоконника.
– Пойдем, собрат Тшахерт, – выставил ему руку, приглашая за собой. – Побуду деттом… во спасение нервов своего деда. Да и тебя.
Светлый провел Вейнера через приемную вниз на этаж, в залу, где были только стол, стулья и стеллажи с квадратными коробками, свитками, громадными книгами в тяжелых чеканных обложках.
Сел, сложил руки на груди замком, ногу закинул на ногу и уставился на мужчину, как на глупого ребенка. А тот побродил возле стола, оглядывая огромную библиотеку и сунув руки в брюки, навис над советником в ожидании ответов на уже заданные вопросы:
– Расследование идет своим чередом. Твое вмешательство никак не повлияет ни на него, ни на вердикт совета. Так что, ты зря раздражаешь Хранителя. За тобой уже немало числится проступков – разгневаешь. Я б так не рисковал.
– Да мне плевать, – склонил голову на бок, с прищурам разглядывая пофигиста. И видел себя недавнего. И стало понятно и близко желание Эрлана ему намылить шею.
– Я вижу, – хмыкнул Эхинох и посерьезнел, кивнул на место напротив за столом. – Сядь, забияка.
– Кто? – плюхнулся на стул.
– От тебя фонит желанием ударить. Не стоит – этой мой совет. Теперь о деле, которое, кстати, ты и завел. Тебя интересуют две вещи – правда ли, что Эйорика дочь Эберхайма, того самого что вам заклятый враг и что ее ждет, в случае подтверждения факта. Все верно?
Вейнер кивнул, глаз не спуская с советника.
– Ну, что ж, – сел тот удобнее и руки на столе сложил. – Пока мы собираем информацию. Завтра, а может и сегодня – тут не скажу точнее – Маэр заглянет в книгу судеб. В ней записаны почти все события и данные рождения, история родов. Если все сойдется и Эйорика не отречется от отца, ей придется уйти из города, и, боюсь, стать изгоем как Эберхайм. Таков закон – подавший руку изгою – сам становится изгоем. Преступления Этана, если верить вам, слишком серьезны, не имеют срока давности и прощения. Признавая его, она признают его правоту и тем оправдывает преступленья. Таким образом, ьерет на себя и часть отвественности за них…
Эхинох вздохнул и невесело усмехнулся:
– Подобного еще не было. Не удивлюсь если Маэр поэтому и тянет – женщин не лишают права, не обращают в изгоев. Тем более сейчас, тем более рода Лайлох. Ты задал трудную задачу. Поставил перед почти невозможным выбором. Лишать Лайлох права все равно, что лишить нас всех поддержки. Сделать женщину изгоем – пресечь род.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
