— Я не говорю, что это будет умно с их стороны, сэр. Я только сказал, что они могут иметь возможность это сделать. И, с уважением, сэр, если мы согласимся на то, что они изначально требовали, это, в любом случае, будет актом войны против Лиги. Во всяком случае, оно может — и должно — быть истолковано таким образом. Они, очевидно, готовы рисковать, что же заставляет вас предполагать, что они не готовы рисковать другим актом войны?
— Капитан, — сказал Бинг сдержанно, — очевидно, вы и я не согласны. Соответственно, я должен спросить вас достаточно ли глубоки наши разногласия, что вы не желаете исполнять мои приказы?
— Адмирал, — сказал Мизава, его голос был одинаково холоден, — я готов выполнить любой законный приказ, который я могу получить. Однако, с уважением, одной из моих функций как вашего флаг–капитана является предложение своих лучших решений и рекомендаций.
— Я понимаю это. Однако, если вам достаточно… неудобно из–за моего предлагаемого курса действий, то я освобожу вас — без предубеждения, конечно — от ваших нынешних обязанностей.
Их глаза встретились через электронные средства коммуникационной системы корабля. Напряженность гудела и вибрировала между ними в течение нескольких секунд, а затем Мизава покачал головой. Это был отрывистый жест, жесткий от подавляемого им гнева.
— Адмирал, если вы решили освободить меня, это, конечно, ваше право. Я, однако, не просил об освобождении.
— Очень хорошо, капитан. Но в таком случае, у меня есть другие вопросы, которые требуют моего внимания. Бинг, конец связи.
* * *
— Я вижу, что признак здравомыслия оттуда еще не вырвался, — пробормотала Мишель капитану Лектер.
Двадцать пять минут прошло с тех пор ее второе сообщение достигло Бинга, а скорость соларианских крейсеров возросла до 7,192 км/с. Скорость ее собственных кораблей превышала 30 тысяч километров в секунду, что даст им скорость при сближении лучше, чем тридцать семь тысяч км/с, а досягаемость сократится до немногим более ста тринадцати миллионов километров.
— Нет, во всяком случае, этого никто не заметил, — согласилась также спокойно ее начальник штаба. Они вдвоем стояли перед главной проекцией, вглядыаясь в нее. Флаг–палуба «Артемиды» вокруг них была спокойной, почти тихой, поскольку мужчины и женщины, комплектовавшие ее боевые посты, сосредоточились на своих обязанностях.
— Вы знаете, — продолжила Лектер, — я изучала наше досье на Бинга, пока мои глаза не заболели, и я все еще не могу понять, как в нем уживается так много бахвальства, столько несдерживаемого высокомерия, и столько простой глупости. — Она покачала головой. — Вы думаете, что он действительно хочет вести бой, или он просто будет играть с нами как с неоперившимися юнцами, пока не попытается прорваться и уйти в гипер?
— Я не знаю, и это не имеет значения, — мрачно сказала Мишель. — Наши приказы являются достаточно ясными, и поэтому альтернативы я ему прописала. И я не имею ни малейшего намерения ждать, пока он выстрелит первым.
— Простите, мэм, — сказала Доминика Аденауэр, и Мишель повернулся к ней, подняв брови.
— Просто БИЦ заметил изменение статуса, — сказала офицер–операционист. — Солли развернули своего рода пассивную оборонительную систему.
— То есть? — спросила Мишель, переходя к консоли Аденауэр и смотря на дисплеи офицера–операциониста.
— Право, трудно сказать, мэм. Как бы то ни было, Макс и я не думаем, что они привели его в режим полной готовности, пока нет. Это выглядит так, словно представляет собой вариацию концепции привязанной приманки. Из того, что разведывательные платформы могут сказать нам, каждый из их кораблей только что развернул полдюжины или около того этих подконтрольных платформ на каждом фланге. Они должны иметь защитную функцию, и я не думаю, что они достаточно большие, чтобы иметь при себе своего рода бортовые точки обороны, как делают наши платформы «Замочной скважины». Я не хочу быть слишком самоуверенной, но они видятся мне, как имеющиеся у них ложные цели, и мы уже знаем, что технологии маскировки солли чертовски хороши. Если их приманки являются такими же хорошими, вероятно, наша точность будет значительно ухудшена, особенно на длинном расстоянии.
— Где же «Аполлон», когда он вам так нужен? — спросила Мишель наполовину причудливо.
— Когда вы говорите «наша точность будет значительно ухудшена», у вас есть какие–либо приблизительные оценки того, насколько значительно? — спросила Лектер.
— Не очень, мэм, — ответил Терстиг за обоих. — Пока мы не видели их в действии — и не подтвердили, что это на самом деле система приманок, впрочем — нет никакой возможности дать вам любую реальную оценку.
Лектер поморщилась, хотя ответ едва ли удивлял, и посмотрела на Мишель.
— Вы хотите немного уменьшить дальность, нежели мы первоначально планировали, мэм?
— Я не знаю. — Мишель нахмурилась и потянула мочку правого уха, рассматривая вопрос Лектер.
РУФ и Бюро Вооружений исследовали оружие на борту линейных крейсеров постройки Лиги, захваченных в целости на Монике. Энергетическое оружие, хотя индивидуально меньшее и легкое, чем это было в нынешней практике Мантикоры, было довольно хорошо. Пассивные оборонительные системы были также хороши, хотя и не дотягивали до мантикорских стандартов, но с ракетами — и противоракетами — была совершенно другая история, а программное обеспечение для сенсоров кораблей было грустно–устаревшим по тем же стандартам. Если на то пошло, сами датчики, если имелись, были маленькими, лучше, чем была развернутая аппаратура КФМ в начале Первой Хевенитской Войны, двадцать с лишним стандартных лет назад.
Было некоторое разделение мнений среди аналитиков по поводу того, была ли электроника призовых судов отражением лучшего, что было у солли. Стандартной политикой Лиги на поставку военных судов союзниками и зависимым всегда было предоставление им пониженного, «экспортного варианта» критических оружейных технологий, поэтому было предположено, что то же самое было сделано с линейными крейсерами, предназначенными для Роберто Тайлера. За исключением того, конечно, что эти крейсера пришли с недавней службы в Пограничном Флоте, что должно была означать, что они вплотную прилегали к первой линии текущего поколения технологий, и кучка бандитов, как те из «Технодайна», наверное, не пошла бы на замену технологий с менее способными версиями тех, что уже были в полностью незаконной сделке.
На данный момент, Бюро Вооружений решило идти на компромисс и предположить, что все, что они видели на Монике представляет собой минимальный критерий. Существование оборонительной системы, которую Аденауэр и Терстиг только что описали — допуская, что их анализ был точен — наводило на мысль, что это решение было мудрым, так как ни один из кораблей на Монике не был оснащен ничем подобным. Но это также предполагало, что, вероятно, будет неразумным полагаться слишком сильно на продемонстрированную дальнобойность и темпы ускорения противокорабельных ракет, которые эти крейсеры провели.
Эти ракеты, эффективная дальность которых в состоянии покоя генерировали максимальную досягаемость чуть более 5,900,000 км, с конечной скоростью 66,285 км/с. Учитывая текущую скорость сближения, это приравнивается, с незначительными отклонениями, к определению цели при запуске лучше, чем 12,680,000 километров, в то время как Марк-23 имел дальность при запуске 85,930,000 км при той же геометрии. Даже Марк-16 имел досягаемость при запуске значительно больше 42 миллионов километров в теперешних условиях. Таким образом, даже если она предполагает, что линейные крейсера Бинга несут ракеты в два раза более способные, чем те, захваченные в Монике, дальнобойность ее Марк-16, которые намного меньше ее же Марк-23, все еще превышает больше, чем в три раза его максимальную эффективность дальности стрельбы.
— Какова будет наша скорость сближения через сорок миллионов кликов? — спросила она Аденауэр, и офицер–операционист набрала числа.
— Примерно пять–четыре–точка–семь тысяч км/с, мэм. Мы будем там примерно через двадцать шесть минут.
— Хм.
Мишель потянула сильнее свою мочку уха в то время как она проводила расчеты. При этой скорости, солли будут в зоне досягаемости ее Марк-16, которые несли ее корабли, через приблизительно тринадцать минут. В одном запуске каждые восемнадцать секунд ее корабельные пусковые могли выстрелить сорок три ракеты каждый, и у нее было шестьсот двадцать труб на борту ее «Ник» и «Саганами–C». Это позволит выпустить более двадцати шести тысяч ракет, что, подозревала она — с приманками или без — будет довольно значительным случаем перебора.
С другой стороны, Марк-23 из подвесок у внешних сторон корпусов ее судов будет иметь эффективную дальность при запуске более чем девяносто шесть миллионов километров, предполагая, что ускорение цели будет неизменным, что позволило бы ей открыть огонь на почти пятьдесят миллионов километров раньше. Ее точность будет ниже, но…
