Имя Бога шиноби дают не за красивые глаза.
— Это же Микото, — обернувшись к Джирайе, объяснил я ему свое отношение к произошедшему между мной и Учиха инциденту, — ее странные проявления любви мне хорошо известны.
— Ха, любви! — осклабился отшельник в ответ. — Как скажешь, Орочи, как скажешь. Хотя, знаешь, эта любовь мне кажется чем-то очень знакомой. Какими бы Сенджу и Учиха ни были разными, но в чем-то они очень похожи!
— Ага, есть что-то в этих двух кланах общее. Я бы даже сказал, родственное, — с улыбкой согласился я с отшельником. — А тебе, Джирайя, похоже, не просто приходится.
— Но, согласись, жаловаться мне не на что.
У входа в административный корпус нас встретила пара шиноби из Анбу. Впервые показались мне на глаза, хотя несколько их групп я почувствовал еще раньше. Эта парочка знакома мне не была, но один — по цвету волос кто-то из Узуки или их родни, они традиционно в Анбу своих членов отправляют, второй — Яманака или Курама, слишком специфично ощущается электромагнитная активность их мозга для моей сенсорной техники. Кстати, Узуки этот, похоже, либо брат, либо отец Югао и Газеру, с которыми в одном классе учится Охеми, если судить по запаху. А этот его напарник, скорее всего, все-таки Курама, не отправили бы на конвоирование меня Яманака, об их сомнительной эффективности против меня известно давно, вот гендзюцу Курама в разы более опасны.
— Джи, я слышал, что братья Курама, Яцуо и Ямато, погибли в сражениях с Кири? — повернувшись к отшельнику, спросил я.
— Э… А, эти старики, — не сразу вспомнил Джирайя, о ком я говорю. — Да, грустная история. Не стоило им вновь браться за оружие, но противостоять гендзюцу Киригакуре так, как это делали они, немногие могут.
— Я помню, мы часто ходили на миссии под их командованием во вторую войну. Такие таланты рождаются у Курама раз в несколько поколений. Даже жаль, нового такого специалиста воспитать уже будет некому.
— Да не все так плохо, Орочи. Зато в Кири стало гораздо меньше проблемных людей.
— Ну да, раз на фронт отправили даже тех, кому уже за семьдесят, то все худшее только впереди.
Согласиться с моим утверждением Джирайя просто не мог, даже если сам понимал, что доля правды в нем есть. Но мои слова предназначались не ему. Может, сопровождающий меня Курама передаст услышанное главе семейства, и он заинтересуется.
После встречи с Сальмой и возобновления наших отношений, моя стратегия существования в этом мире на перспективу в пару десятков лет претерпела ряд изменений. И теперь мой уход из Конохи становится еще более неудобным происшествием. Нужно как-то попытаться возродить отношения хотя бы с частью шиноби Листа, а лучше их упрочить. Эта та еще задачка, учитывая, что, покинув деревню, я практически дал карт-бланш всем моим недоброжелателям. Да, признаю, в этом я поступил не очень умно. Но и альтернатив я тогда себе не оставил, отправившись спасать Сору, для чего потребовалось оперативно и без должной подготовки убивать Данзо. Точнее даже, иного выхода мне не оставил сам Шимура, так как даже после его смерти оставленные им поручения продолжали выполняться Корнем, что вылилось в откровенно враждебное ко мне отношение ряда кланов Конохи.
Да, затевать шпионские игры с Данзо было глупой идеей, но и иначе поступить я не мог, с самого начала не сумев найти адекватного способа защититься от Яманака. Что тут сказать? В будущем стоит быть умнее.
А что касается упомянутых мной Курама, есть еще один интересный момент, который Джирайя упомянул. Теперь в Кири гораздо меньше проблемных людей. В этом мой друг прав, специалистов в области гендзюцу и их распознавания в Тумане сейчас и в самом деле больше нет. Не сомневаюсь, это очень облегчит жизнь Конохе со здравствующими ныне Учиха и Яманака, но также это поможет и мне с Чиноике. И Мадаре в ближайшем будущем тоже.
— Здесь, Рюсей-сан, — после недолгого пути по обвивающим по спирали административный корпус коридорам остановились Анбу у одной из раздвижных дверей, отодвигая в сторону легкую створку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну, удачи тебе там, — хлопнув меня по плечу, пожелал Джирайя. — И всем нам тоже.
— Спасибо, — коротко ответил я, шагнув в достаточно компактный кабинет.
Я оказался прав, встречу организовали там же, где обычно проходят встречи Совета Конохи. Помещение небольшое, примерно в шесть татами, то есть около десяти квадратных метров, только вместо татами здесь было каучуковое покрытие на полу, которое очень плохо передавало вибрации, из-за чего находиться мне на нем было некомфортно. Стены задрапированы деревянными панелями, за которыми чувствовалось наличие печатей и какого-то вида барьера. За моей спиной вместо полноценной стены была сёдзи, раздвижная перегородка в виде деревянных рам с натянутой на них бумагой. Здесь она выполняла функции окна и дверей. На белом оштукатуренном потолке несколько пар люминесцентных ламп. Посередине комнаты находился прямоугольный стол, по сторонам которого расположилось два диванчика и два кресла соответственно.
За одним креслом уже сидел Хирузен. Не сильно он с последней встречи нашей изменился, даже не поседел, только морщин добавилось, а в остальном все тот же пропахший дымом и табаком мужчина средних лет. Одет в традиционное для Хокаге кимоно, и даже шапка на голове имеется, странно только, что сегодня он был без типичной для себя трубки, и помещение до сих пор не затянуто клубами сизого табачного дыма.
Один из диванов занимал Нара Шикаку, нынешний джонин-ханчо Конохагакуре. На этой должности молодой шиноби — летом ему исполнился двадцать один год — сменил не так давно погибшего при начавшемся в начале осени наступлении Ивагакуре на юг Учиха Кикаку. В целом для Нара он был довольно деятельным и неплохо показал себя на посту лидера клана после гибели своего отца, Нару Шикаге, в конце Второй мировой.
Рядом с ним примостилась Утатане Кохару, старушка была погодкой Хирузена, но выглядела старше него. Я бы даже сказал, старше, чем помнил по прошлому миру. Возможно, реальность сказалась на ней пагубнее, чем это представлялось художникам. Как ни странно, но второго советника Хирузена, Митокадо, не было. Зато по углам комнаты за спиной Хокаге стояла пара молодых женщин в черных официальных кимоно. Явно не шиноби, скорее простые административные работники и секретари, папки с бумагами в их руках и объемные свитки за спинами также намекали на это.
— Рюсей Орочимару, — со сложно передаваемыми интонациями произнес Хирузен, поднимаясь со своего кресла, — давно тебя не было в Конохе. Чиноике Мейро-сан, наслышан о вас. Узумаки Котоширо-кун… Рад приветствовать вас.
О составе делегации Сарутоби был извещен заранее, так что имел возможность подготовиться, но даже так наличие Узумаки со мной его явно смущало.
— И я рад видеть вас, Сарутоби-сенсей, — растянув губы в вежливой улыбке и обозначив приветствие весьма условным поклоном, ответил я. — Утатане-сан. Нара.
На этом вся приветственная часть и завершилась, она для шиноби и так была слишком официальная из-за, скажем так, особых отношений между мной и Хокаге.
— Прошу, садитесь, — указав на свободные места, произнес Хирузен.
На самом деле никакого определенного протокола встреч у шиноби не было. Только при организации переговоров в Санро нечто подобное соблюдалось и то только благодаря усилиям самураев. Однако кое-какие традиции все же имелись. Глава селения или клана должен вести переговоры с кем-то аналогичного ранга. В данном случае, предполагалось, что Мейро должна сидеть напротив Хокаге, так как я формально не являюсь главой конкретно Отогакуре. Естественно, эти традиции я лично часто игнорирую, так как людей с соответствующим моему статусом даже в этом мире немного.
— Это даже забавно, — озвучил я пришедшую в голову мысль, направившись к креслу, — мне редко удается говорить с кем-то на равных, но сегодня уникальный случай. Ками может говорить с ками, мне определенно нравится такая шутка судьбы.
Еще более забавно то, что конкретно в этом кресле, напротив Хирузена, во время собрания Совета Конохи обычно сидел Шимура Данзо. Получается, хоть так я займу его место. Смешно.
