Речи писались действительно замечательные, но, к сожалению, на реальной жизни они мало отражались. Речи становились все лучше и лучше, а дела шли все хуже и хуже — вот какой была ситуация в те годы…
Труды не пропали втуне. В ноябре 1962 года Хрущев сделал секретарями ЦК еще одну группу своих выдвиженцев. Среди них был и Андропов. В аппарате Андропов учился лавировать и стал еще более осторожным, чем прежде.
Уже упоминавшийся Юрий Владимирович Бернов, который работал в отделе у Андропова, вспоминает, как в августе 1963 года Хрущев отправился в Югославию. С собой он взял Андропова, первого секретаря Московского горкома Егорычева и Ленинградского — Толстикова. Вечером, когда Хрущев и Тито пошли отдыхать, Александр Ранкович, второй человек в Югославии, пригласил советскую делегацию в ночной бар. Андропов не пошел, сославшись на усталость.
Наверное, он устал, но и осторожен был до крайности, знал, что секретарю ЦК не следует в ночной бар ходить…
ПРИГОВОР ВРАЧЕЙГеоргий Шахназаров подметил любопытную деталь — Андропов словно стеснялся своего роста, величины, старался не выпячивать грудь, как это делают уверенные в себе люди. Чуть горбился, не столько от природной застенчивости, сколько от того, что в партийных кругах было принято демонстрировать скромность, это становилось второй натурой.
Чиновный люд на Старой площади передвигался бесшумно, своим поведением и обличьем говоря: чту начальство и готов беззаветно следовать указаниям. Не составлял исключения и Андропов, без чего, вероятно, было бы невозможным его продвижение по ступеням партийной иерархии.
Шахназаров описывает, как они с Юрием Владимировичем живо беседовали, пока не зазвонил аппарат прямой связи с Хрущевым. Шахназаров стал свидетелем поразительного перевоплощения. Буквально на глазах живой, яркий, интересный человек преобразился в солдата, готового выполнить любой приказ командира. В его голосе появились нотки покорности и послушания…
После прихода Брежнева в ЦК роль второго секретаря оспаривали Суслов и Кириленко. Они сражались за право быть рядом с генеральным и рвали друг у друга полномочия.
Андропов пребывал в растерянности: согласовав вопрос с Сусловым, он должен был решить его и с Кириленко, чтобы избежать неприятностей. Но Кириленко мог дать прямо противоположное указание, и тогда Андропов и вовсе оказывался в дурацком положении, не зная, чей приказ выполнять.
Валентин Михайлович Фалин, бывший посол в ФРГ и бывший секретарь ЦК по международным делам, пишет:
«По интеллекту он резко выделялся против других членов руководства, что, пока Андропов пребывал на вторых-третьих ролях, ему не всегда было во благо.
Безапелляционность суждений и наглое поведение коллег его обезоруживало, обижало, побуждало замыкаться в себе. Отсюда весьма сложные отношения у Андропова с другими членами политбюро, когда он сам вошел в его состав, а также с ведущими министрами…»
Став председателем КГБ, ему все равно приходилось лавировать среди сильных мира сего. Конечно, председатель КГБ был личной номенклатурой генерального секретаря, ни перед кем другим не отчитывался. Но в решении многих вопросов Андропов зависел от секретарей ЦК. И не мог позволить себе забывать об остальных членах политбюро. Его бы быстро съели.
Труднее всего было находить общий язык с Кириленко и Сусловым, которые не ладили между собой и не очень любили Андропова. Что поддерживал один, валил второй. Когда Суслова не было, уходил в отпуск или болел, секретариат ЦК вел Кириленко и иногда даже отменял решения, одобренные Сусловым. А все основные практические, в том числе кадровые, решения принимались на секретариате ЦК. Это уже потом, вступая в спор с кем-то из коллег, Андропов научился мягко, но с уверенностью в голосе произносить:
— Я тоже не последний человек в государстве…
После свержения Хрущева Андропов оказался в исключительно трудном положении. Тем более, что в том же, 1964 году умер его покровитель Куусинен. Андропов остался в неприятном одиночестве и не знал, как сложится его судьба, не избавится ли от него новое руководство?
В мощную группу Шелепина он не входил. С новым председателем правительства Косыгиным у него были и вовсе плохие отношения. Суслов, который стал главным идеологом и обладал большим весом, ему не симпатизировал.
Академик Александр Николаевич Яковлев рассказывал мне:
— Когда я был послом в Канаде, тринадцать человек выгнали из страны за шпионаж. Андропов, который был председателем КГБ, на политбюро потребовал снять меня с работы. Суслов, который, кстати, был причастен к моему удалению из ЦК, жестко сказал: «Товарищ Андропов, насколько я помню, товарища Яковлева послом в Канаду назначал не КГБ». Андропов аж оцепенел. Он боялся Суслова…
Поклонники Андропова считают, что их шеф после прихода к власти Брежнева сильно переживал из-за того, что в стране происходит консервативный поворот. Скорее Андропов переживал из-за того, что его не замечали, нервничал и опасался, что с ним вообще расстанутся. Он вовсю старался понравиться Брежневу.
Георгий Арбатов вспоминает, что Андропов очень расстраивался, даже терялся, когда его критиковало начальство. Он боялся начальства. В январе 1965 года на президиуме ЦК обсуждалась советская внешняя политика. Андропову сильно попало за недостаток классового подхода. Особенно резко его критиковали Шелепин и Косыгин, занимавшие во внешней политике жесткие позиции. Андропов попал в опалу. Эти переживания обошлись ему дорого. Его положили в Центральную клиническую больницу с диагнозом «гипертоническая болезнь, инфаркт миокарда». Врачи предложили перевести Андропова на инвалидность, это означало конец политической карьеры.
Именно тогда к Андропову привели молодого тогда врача — Евгения Ивановича Чазова, который со временем станет академиком и возглавит Четвертое главное управление при министерстве здравоохранения СССР — кремлевскую медицину.
Чазов пришел к выводу, что ни инфаркта, ни гипертонической болезни у Андропова нет. Опасные симптомы — результат тяжелой болезни почек. Чазов правильно подобрал лекарства, и через несколько дней кардиограмма нормализовалась.
Андропов, пролежав несколько месяцев в больнице, вышел и к весне 1967-го считал себя здоровым человеком.
Назначение в КГБ было для него сюрпризом, утверждает Александров-Агентов, который был помощником Брежнева. Андропов вышел из кабинета Леонида Ильича совершенно ошарашенный. Александров-Агентов находился тогда в приемной генерального секретаря и спросил:
— Ну что, Юрий Владимирович, поздравить вас — или как?
— Не знаю, — ответил он. — Знаю только, что меня еще раз переехало колесо истории.
Юрий Владимирович, вероятно, искренне не хотел этого назначения. В те годы перейти из секретарей ЦК в председатели КГБ считалось понижением. Он и не догадывался, что эта должность сделает его одним из самых влиятельных в стране людей и со временем приведет в кресло генерального секретаря.
Когда на заседании политбюро Брежнев предложил назначить Андропова председателем КГБ, он промямлил:
— Может быть, не надо этого делать? Я в этих вопросах не разбираюсь, и мне будет очень трудно освоить эту трудную работу.
Разумеется, его слова все пропустили мимо ушей. С основными членами политбюро Брежнев договорился заранее. Фигуры помельче не смели и слова сказать — раз генеральный секретарь решил, значит, так и будет.
По словам его верного помощника Владимира Александровича Крючкова, Андропов узнал о том, что он станет председателем КГБ, только в тот день, когда ему было сделано такое предложение. Крючков считает, что Брежнев убрал Андропова из аппарата ЦК, дабы сделать приятное Косыгину.
У главы правительства и Андропова отношения складывались крайне сложно. У них была какая-то личная несовместимость. Но главное, конфликт между ними имел явную политическую подоплеку: Андропов говорил помощникам, что предлагаемые Косыгиным темпы реформирования могут привести не просто к опасным последствиям, но и к размыву социально-политического строя…
Иначе говоря, Андропов боялся даже косыгинских реформ, более чем умеренных и скромных! Как же после этого всерьез полагать, что Андропов, став в 1982 году генеральным секретарем, всерьез собирался реформировать наше общество?
Олег Табаков, блистательно сыгравший в фильме «Семнадцать мгновений весны» роль начальника германской разведки Шелленберга, рассказывал потом, что после просмотра картины Андропов отвел его в угол и прошептал:
— Олег, так играть безнравственно.
Но Брежнев посадил Андропова в кресло председателя КГБ для того, чтобы сделать приятное не Косыгину, а себе самому. Леонид Ильич очень хорошо разбирался в людях, точно определял, кто ему лично предан, а кто нет.
