— Олег, так играть безнравственно.
Но Брежнев посадил Андропова в кресло председателя КГБ для того, чтобы сделать приятное не Косыгину, а себе самому. Леонид Ильич очень хорошо разбирался в людях, точно определял, кто ему лично предан, а кто нет.
Он поставил на важнейший пост полностью лояльного к нему человека. С этого направления Брежневу до самых последних дней ничего не угрожало. Хотя на всякий случай среди заместителей председателя КГБ Брежнев держал двух верных ему генералов — Цвигуна и Цинева, которые доносили ему о каждом шаге Юрия Владимировича… А нелюбовь Андропова к Косыгину Брежнева больше чем устраивала.
Бывший член политбюро ЦК КПСС Вадим Андреевич Медведев пишет, что Андропов верой и правдой служил Брежневу, отбивая малейшие попытки, в частности со стороны Косыгина, высказывать самостоятельные суждения.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КГБ19 мая 1967 года Андропова назначили председателем КГБ вместо Семичастного. Он пробыл на этой должности пятнадцать лет — до 1982 года, поставив абсолютный рекорд среди хозяев Лубянки. И ушел из комитета на повышение, до него это удалось только Берии и Шелепину.
Через месяц Андропова на пленуме ЦК избрали кандидатом в члены политбюро. После Лаврентия Павловича Берии и Семена Денисовича Игнатьева он стал первым главой госбезопасности, удостоенным высокого партийного звания.
Это был подарок Брежнева, компенсация за назначение, которого Андропов не хотел, и одновременно аванс на будущее.
На Лубянке Андропов вел себя безукоризненно. Он был верным соратником Брежнева, никогда не позволил себе усомниться в том, что именно Леонид Ильич должен руководить партией и государством.
После Хрущева власть вроде бы поделили на троих: Брежнев возглавил партию, Косыгин — правительство, Подгорный — Верховный Совет. Но все трое друг друга не выносили. Брежнев оказался сильнее соперников. Он расстался с Подгорным. Правда, убрать Косыгина, у которого был большой авторитет в стране, он долго не решался, но и его в конце концов заменил своим днепропетровским товарищем, Николаем Александровичем Тихоновым.
Брежнев постепенно устранил всех, кто казался ему недостаточно лояльным и, возможно, претендующим на первую роль. Он избавился от первого секретаря ЦК Компартии Украины Петра Ефимовича Шелеста, от главы правительства РСФСР Геннадия Ивановича Воронова и от первого заместителя председателя Совета министров Дмитрия Степановича Полянского.
Во всех дискуссиях Андропов был всегда на стороне генерального секретаря, и следил за тем, чтобы другие тоже были лояльны Брежневу.
Виктор Васильевич Гришин, в те годы член политбюро и первый секретарь Московского обкома, вспоминал: «Ко всем и ко всему он относился недоверчиво, подозрительно. Сугубо отрицательное отношение у него было к тем, к кому не питал симпатий Брежнев…»
При этом Юрий Владимирович с удовольствием топтал тех, перед кем еще недавно трепетал. 25 декабря 1970 года он обратился в ЦК с запиской:
«В последнее время в адрес Хрущева Н. С. направляется большое количество различной корреспонденции от частных лиц из капиталистических стран.
Большая часть корреспонденции представляет собой открытки с поздравлениями с Новым годом и Рождеством. В отдельных из них приводятся изречения религиозного характера, сравнения Хрущева Н. С. с библейскими „героями“.
Авторы писем обращаются к Хрущеву Н. С. как „к борцу за мир и противнику антисемитизма“, выражают сочувствие с связи с его болезнью…
Учитывая, что подобная корреспонденция носит тенденциозный характер и может инспирироваться зарубежными подрывными центрами, полагали бы целесообразным ограничить ее поступление на адрес Хрущева Н. С.»
В этой записке есть что-то вовсе мелочное и гнусное. Андропов прекрасно понимал, что «враждебной акцией» здесь и не пахнет. Люди со всего света писали Хрущеву, подчиняясь чисто человеческим эмоциям, искренне желая сказать что-то доброе пожилому человеку, отправленному на пенсию. Но Андропов не упустил случая сделать что-то неприятное бывшему вождю. А ведь когда-то Андропов в разговоре один на один, когда никто не тянул его за язык, восхищенно сказал одному из своих коллег о Хрущеве:
— Вот это — настоящий коммунист с большой буквы!
Гришин писал об Андропове:
«Держал он себя скромно, был внимателен к товарищам, хотя несколько замкнут… Иногда проявлял излишнюю осторожность. Так на работу и с работы он ездил всякий раз по разным маршрутам, менял машины…
Он не был лишен высокомерия, некоторого зазнайства, излишней самоуверенности и даже надменности…
Был очень близок к Л. И. Брежневу. Вхож к нему в любое время и на работе, и на даче. Все вопросы, предложения докладывал ему лично. Лишь некоторые из них потом шли на политбюро ЦК КПСС…»
Все высшие чиновники исходили из того, что их кабинеты и телефонные разговоры прослушивают, и были очень осторожны — в кабинетах опасных разговоров не вели. Самым опасным было дурно отзываться о генеральном. Это практически всегда приводило к увольнению.
В санатории «Барвиха» был построен корпус для членов политбюро. Его обслуга должна была постоянно докладывать сотруднику КГБ, который работал в санатории, абсолютно все, что им удавалось услышать и увидеть: как себя вел член политбюро на отдыхе, с кем встречался, что и кому говорил…
Почти каждый день Андропов появлялся в кабинете Брежнева с толстой папкой. Официальные бумаги поступали в ЦК через общий отдел. Но самые важные материалы Андропов докладывал генеральному секретарю лично, без свидетелей.
Виктор Гришин:
«Думаю, что в КГБ вели досье на каждого из нас, членов и кандидатов в члены политбюро ЦК, других руководящих работников в центре и на местах. Можно предположить, что с этим было связано одно высказывание в кругу членов политбюро Л. И. Брежнева:
— На каждого из вас у меня есть материалы…
Прослушивались не только телефоны. С помощью техники КГБ знал все, что говорилось на квартирах и дачах членов руководства партии и правительства. Как-то в личном разговоре Ю. В. Андропов сказал:
— У меня на прослушивании телефонных и просто разговоров сидят молодые девчата. Им очень трудно иногда слушать то, о чем говорят и что делается в домах людей. Ведь прослушивание ведется круглосуточно…»
Сотрудники КГБ утверждали, что им запрещено прослушивать телефоны и записывать разговоры сотрудников партийного аппарата. Но эти ограничения можно было легко обойти, когда, например, прослушивались телефоны тех, с кем беседовал сотрудник парторганов.
Валентин Фалин вспоминает, как ему позвонил Андропов и потребовал убрать некоего консультанта из отдела международной информации ЦК, потому что КГБ записал его «сомнительный» разговор с немецким собеседником. Одного посла Андропов сделал невыездным, потому что тот в какой-то компании сказал, что «умный человек на Западе не пропадет». Андропову показали запись разговора, и он тут же принял решение.
Запугав всех, Андропов и сам боялся.
Виктор Гришин:
«Консерватизм Юрия Владимировича Андропова проявлялся и в личной жизни, поведении. Его отличали замкнутость, неразговорчивость, настороженное, недоверчивое отношение к людям, закрытость личной жизни, отсутствие желания общаться с товарищами по работе (только два-три раза я видел его за товарищеским столом по случаю встречи Нового года или дня рождения кого-то из членов политбюро, и то это было только тогда, когда присутствовал Л. И. Брежнев).
Одевался Ю. В. Андропов однообразно. Длинное черное пальто зимой и осенью, темный костюм, неизменная темно-серая фетровая шляпа, даже летом в теплую погоду…»
Внеслужебные отношения на трех верхних этажах власти — члены политбюро, кандидаты в члены, секретари ЦК — исключались. Личного общения между руководителями партии практически не было. Они недолюбливали друг друга и, безусловно, никому не доверяли. Сталин не любил, когда члены политбюро собирались за его спиной, и страх перед гневом генерального сохранился. Никто ни с кем без дела не встречался.
Михаил Сергеевич Горбачев пишет, как, став членом политбюро, он обосновался на даче рядом с Андроповым. Однажды пригласил его с женой Татьяной Филипповной в воскресенье пообедать. Андропов отказался и ровным тоном объяснил:
— Если я к тебе пойду, завтра же начнутся пересуды: кто? где? зачем? что обсуждали? Мы с Татьяной Филипповной еще будем идти к тебе, а Леониду Ильичу уже начнут докладывать…
Генерал Кирпиченко пишет, что Андропов был человеком очень осторожным. Не брал на себя лишней ответственности, чтобы не создавалось впечатления, что он превышает свои полномочия. По всем мало-мальски серьезным вопросам писал бумагу в ЦК…
Первый секретарь Ленинградского обкома Григорий Васильевич Романов в 1974 году выдал замуж вторую дочь. Свадьба прошла на его загородной даче, но по стране пошли разговоры о небывалой пышности торжества, говорили, что уникальный столовый сервиз был взят из Эрмитажа и пьяные гости разбили драгоценную посуду.
