— Нет, господин Тарай, — перебила его девушка. — Спасибо, но нет. Мой пример способен лишь доставить мне неприятности. Дешевая популярность никогда не доводит до добра. Возможно, когда-то я стану хорошим врачом, и вот тогда…
— Карина, Карина, Карина! — вздохнул мэр. — Девочка моя, ты просто не понимаешь, от чего отказываешься. Ты станешь популярной, перед тобой откроются все дороги в мире. Ты станешь символом надежды, тебе больше не придется возиться в грязи и крови своей больницы, ты сможешь заняться настоящим делом…
— Например, передавать подряды на вывоз городского мусора правильным людям?
И Карина, и мэр с женой вздрогнули от нового насмешливого голоса, хотя и по разным причинам. Пока мэр медленно наливался краской и хватал воздух, пытаясь прийти в себя от негодования, девушка вскочила из-за стола и повисла на шее невысокой черноволосой женщины в сером деловом костюме.
— Тетя Хи! — воскликнула Карина. — Ой, тетя Хи! Как я рада тебя видеть! Откуда ты?
— Я тоже рада тебя видеть, малышка, — улыбнулась та, похлопывая ее по спине. — Я здесь проездом, по делам. Мне сказали, что у тебя сегодня ужин с самым настоящим мэром, и я решила, что стоит поглазеть на тебя в высокой компании. Тем более, что по странному совпадению у нас с тем же самым мэром на сегодня тоже назначена встреча, а я зверски голодна после перелета. Господин Тарай, госпожа Сатта, добрый вечер. Кара, если хочешь меня задушить, лучше используй эффектор — по крайней мере, умру без мучений.
— Ой, прости, — смутилась девушка, отпуская ее. — Просто я по тебе так соскучилась… Я по всем соскучилась!
— Д-добрый вечер, госпожа Эхира. Вы знакомы? — просипел мэр, багровый, словно помидор. Его жена с недоумением переводила взгляд с Карины на Эхиру.
— Разумеется, господин мэр, — очаровательно улыбнулась ему Эхира. — Я, если так можно выразиться, давний друг семьи Мураций.
— Тетя Эхира у нас дома подолгу живет, когда приезжает в Масарию, — объяснила Карина, снова пристраиваясь на свой стул. На душе у нее стало легко и радостно. Сколько она не видела Эхиру? Полгода? Двенадцать периодов? Ну да, в последний раз координатор папиной сети влияния появлялась в Масарии в начале весны. Как здорово, что они встретились здесь! — Господин мэр, а можно она с нами пообедает? Я все равно больше не могу, я уже наелась…
— Прошу, присаживайся, госпожа Эхира, — пробормотал мэр. Краска потихоньку сходила, но выражение его лица стало кислым, словно молоко месячной давности. — Думаю, городской бюджет выдержит дополнительные расходы.
— Я тоже так полагаю, — согласилась женщина, изящным движением усаживаясь за стол. — Кстати, рада представить всем присутствующим господина Вая Краамса, сотрудника оканакского телеканала «Трибуна». Прошу проявить благосклонность.
Только сейчас Карина обратила внимание на худощавого мужчину лет сорока, стоящего чуть поодаль. Он показался ей чем-то смутно знакомым, но чем, она не вспомнила. Мужчина стоял, заложив большие пальцы за ремень брюк. Он носил заношенный вязаный свитер, хотя и не слишком презентабельный, но удивительным образом ему идущий. На его лице держалась едва заметная ироническая полуулыбка, а глаза цепко вглядывались в лица присутствующих, словно он пытался запечатлеть их в своей памяти на всю жизнь. Странным образом он напомнил Карине Палека — те же озорные искры в глазах, та же явно заметная готовность в любой момент отмочить хохму или ляпнуть гадость…
Услышав свое имя, мужчина сдержанно кивнул.
— Благосклонность пожалована… — скривился мэр. — Э-э-э…. госпожа Эхира, он журналист, о котором ты упоминала?
— Определенно тот самый, — усмехнулась Эхира. — Господин Вай, ты бы тоже присаживался. Думаю, город не обеднеет и из-за тебя.
— Вне всякого сомнения, — хмыкнул мужчина, садясь на последний свободный стул. — Помнится, когда два года назад городская ассамблея в Оканаке занималась исследованием затрат тамошнего мэра на званые ужины и тому подобные мероприятия, она насчитала что-то около пятнадцати миллионов за один только сорок седьмой год. Вряд ли тысяча маеров, которую господин мэр потратит на меня в счет нашего будущего сотрудничества, разорит Крестоцин.
Пока он говорил, он внимательно изучал Карину, не отрывая взгляда от ее лица, и когда наконец отвел взгляд и посмотрел на мэра, девушка вдохнула с явным облегчением. Какой-то странный он тип!
— Итак, господин Тарай, — Эхира приняла у официанта столовый прибор и, не смущаясь, придвинула к себе одну из тарелок, — я как-то пропустила начало вашего разговора. Правильно ли я понимаю, что ты официально предлагаешь Карине должность в своем предвыборном штабе?
— Ну… можно сказать и так, — мэр уже почти оправился от потрясения и говорил почти нормально. — При условии, конечно, что она согласится…
— Вот как? — Эхира приподняла бровь, аристократично отправляя в рот вилкой крошечный кусочек рыбы. — Значит, ты решил побороться за голоса крестоцинских девиантов. И что же за должность? С какой оплатой? С какими обязательствами с твоей стороны на до и после выборов?
— Ну… э-э-э… — Мэр снова начал багроветь.
— Понятно, — кивнула женщина. — Никаких обязательств и никаких денег. Просто использовать в качестве… как ты сказал? Символа?
— Финансовые вопросы мы можем обсудить после ее согласия! — буркнул мэр. Он схватил со стола бокал с лимонной водой и одним глотком осушил половину. — Я бы, госпожа Эхира, предпочел обсуждать с ней такие вещи с глазу на глаз.
— Возможно. Карина, а что ты думаешь о перспективе заделаться публичным политиком? — во взгляде Эхиры играли смешинки. — Действительно, никакой крови, никакой учебы, никаких пациентов. Знай себе выступай на предвыборных митингах и общайся с журналистами. Ну, еще иногда пару фокусов покажешь — взглядом стакан поднимешь или стальной лист продырявишь. А?
Девушка невольно фыркнула.
— Нет, тетя Эхира, — серьезно сказала она. — Господин мэр, нижайше прошу меня извинить. Я не стану выступать на собраниях, и в твоем штабе тоже работать не смогу. Я крайне признательна тебе за лестное предложение, но принять его не в состоянии. Через две недели, перед зимниками, я уезжаю домой, и в Крестоцин вернусь разве что следующей зимой — если вообще вернусь.
— Жаль слышать, — мэр словно потускнел и сдулся. Его широкая улыбка поблекла. — Ну что же, если таково твое окончательное решение, давайте поговорим о чем-нибудь более интересном. Да, кстати, я совсем забыл…
Он извлек из внутреннего кармана пиджака плоскую коробочку, обтянутую черным бархатом, и снял крышку. На бархатной же подкладке блеснул золотой кружок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
