— Давай поговорим.
Друид молча кивнул.
— Почему ты не открыл мне правду о Мече? — тихо спросил долинец. — Почему?
— Я сказал все, что ты должен был знать. — Суровое лицо Алланона оставалось бесстрастным. — А сам Меч сказал тебе остальное.
Шиа недоверчиво поглядел на него.
— Нужно было, чтобы ты сам разгадал тайну Меча Шаннары, — спокойно продолжал друид. — Это нельзя описать — ты должен был испытать это сам. Ты должен был принять всю правду о себе, только тогда Меч мог стать талисманом и сломить силу Ведуна-Владыки.
— Ладно, но ты ведь мог хотя бы сказать мне, почему Меч уничтожит Брону? — настаивал Шиа.
— И как бы тебе это помогло, Шиа?
Долинец нахмурился.
— Не понимаю.
— Представь, что еще ничего не случилось. Если бы я рассказал тебе о Мече все, разве тебе стало бы легче? Ты бы смог тогда продолжать поиски Меча? Посмел бы выйти с Мечом против Броны, зная, что клинок лишь откроет ему всю правду о нем? Смог бы ты поверить мне, если бы я сказал, что такая простая вещь уничтожит могучего Ведуна-Владыку?
Он пододвинулся ближе к Шиа.
— И сумел бы не отказаться от себя? Сколько правды ты смог бы вынести?
— Я не знаю, — с сомнением произнес Шиа.
— Тогда я скажу тебе еще одну вещь. Ярл Шаннара пятьсот лет назад знал все это и все-таки проиграл.
— Но я думал…
— Что он победил? — закончил за него Алланон. — Если бы он победил, разве Ведун-Владыка вернулся бы в мир? Нет, Шиа, у Ярла Шаннары ничего не вышло. Бреман открыл эльфийскому королю тайну Меча, так как тоже был уверен, что это знание поможет ему при столкновении с Броной. Но… Ярл Шаннара знал, что ему откроется вся правда о себе, он оказался не готов. Действительно, к такому просто нельзя подготовиться заранее. Мы никогда не бываем до конца честны с собой, мы сами для этого строим преграды. Мне даже кажется, что эльфийский король по-настоящему не верил Бреману, хотя тот предупредил его о том, что случится, когда эльф поднимет Меч. Ярл Шаннара был королем-воином и полагался на Меч лишь как на боевое оружие. Когда они встретились с Ведуном-Владыкой и талисман стал действовать, Ярла Шаннару охватила паника. Его сила, воинская доблесть, боевой опыт — все оказалось бесполезным. Он не смог с этим смириться. И в результате Ведуну-Владыке удалось ускользнуть от него.
— Со мной все могло быть по-другому, — тихо произнес Шиа.
Но друид как будто не слышал.
— Когда ты нашел Меч Шаннары и тебе открылась тайна талисмана, я должен был быть рядом, чтобы объяснить тебе, в чем сила Меча. Но там, у Зубов Дракона, мы тебя потеряли, и только потом я сообразил, что ты нашел Меч и ушел на север один. Без меня. Я тут же пошел за тобой, но было уже слишком поздно. Я едва не опоздал. Я чувствовал твой страх в тот момент, когда тайна Меча открылась тебе, и знал, что Ведун-Владыка тоже чувствует это. Но я был еще далеко от тебя. Я пытался позвать — послать свой голос в твой разум. Но у меня не было времени, чтобы объяснить тебе, что нужно делать; меня не пускал Ведун-Владыка. Я передал только несколько слов. Всего несколько слов.
Он замолчал, глядя в пространство перед собой. Казалось, друид впал в какое-то оцепенение.
— Но ты сам нашел ответ, Шиа, и выжил.
Долинец опустил глаза. Да, он выжил, но те, кто вошел с ним в Царство Черепа, — они погибли.
— Все могло быть по-другому, — глухо повторил он.
Алланон ничего не сказал. У его ног медленно догорал костер, обращаясь в тлеющие угольки. Шиа поднял котелок и быстро доел суп, чувствуя, как сонливость накатывает вновь. Алланон неожиданно зашевелился во тьме и пододвинулся ближе.
— Ты считаешь, что я должен был открыть тебе тайну Меча? — тихонько пробормотал он. Друид не спрашивал, скорее утверждал. — Наверное, ты прав. Может, для всех было бы лучше, если бы ты с самого начала знал все.
Шиа поднял на него глаза. Лицо Алланона казалось темной впадиной пустоты, вместилищем вечной тайны.
— Нет, ты был прав, — спокойно ответил долинец. — Не поручусь, что смог бы достойно воспринять правду.
Алланон слегка наклонил голову, как будто раздумывая над ответом.
— Я должен был больше доверять тебе, Шиа. Но я боялся. — Он замолчал, заметив тень сомнения, промелькнувшую на лице долинца. — Для тебя и для всех остальных я всегда был чем-то большим, чем простой человек. Так было нужно, иначе ты никогда бы не пошел за мной. Но друид — все-таки человек, Шиа. И ты забыл еще об одном. До того как стать Ведуном-Владыкой, Брона был друидом. Вот почему мы, друиды, тоже несем ответственность за то, кем он стал. Это мы позволили ему обратиться в Ведуна-Владыку. Наше знание дало ему такую возможность; наша добровольная изоляция от мира только способствовала его превращению в это чудовище. Он мог поработить и погубить весь род людей, и вина легла бы на нас. У друидов дважды была возможность его уничтожить — и дважды им это не удавалось. Я — последний друид, и если бы я потерпел поражение, тогда никого бы уже не осталось, чтоб защитить народы от этого страшного зла. Да, я боялся. Одна ошибка, один просчет — и Брона воцарился бы в мире уже навечно.
Голос друида оборвался хриплым шепотом, и на мгновение он опустил глаза.
— И еще об одном ты должен знать. Бреман не просто мой предок. Он — мой отец.
— Твой отец! — воскликнул Шиа. Сонливость как рукой сняло. — Но это невозмо…
Он замолчал, не в силах продолжить. Алланон едва заметно улыбнулся.
— Тебе, конечно, не раз казалось, что я — гораздо старше любого смертного. Любого обычного человека. После Первой Битвы Народов друиды открыли секрет продления жизни. Но за это пришлось платить, а Брона платить отказался. Это не благословенный дар, Шиа. Требуются строгая дисциплина и упорная работа. Существует много способов продлить жизнь, многие из них неприятны, и нет ни одного легкого. Брона искал другой путь, за который не нужно платить, не нужно приносить никаких жертв. И в конце концов он нашел лишь иллюзию.
Друид надолго задумался, потом продолжил:
— Бреман — мой отец. У него был шанс покончить с Ведуном-Владыкой, но он совершил слишком много ошибок, и Брона ускользнул от него. Ответственность за это легла на Бремана; если б Ведун-Владыка преуспел в своих планах, бремя вины нес бы мой отец. Я жил в постоянном страхе, что это случится, и в конце концов этот страх превратился в навязчивую идею. Я поклялся, что не повторю ошибок отца. Знаешь, Шиа, наверное, я никогда по-настоящему не верил в тебя. Я боялся, что ты окажешься слишком слабым для этого дела, и поэтому скрыл от тебя всю правду. Теперь я понял, что был несправедлив к тебе. Ведь у меня был только ты, чтобы спасти моего отца, снять с меня чувство вины за его неудачу и навсегда избавить друидов от ответственности за деяния Броны. Только ты. Мой последний шанс.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
