я вас не виню, в ваши обязанности совсем не входит общение со всякого рода иностранными протестующими.
В мои обязанности правда это тоже не сказать, что входит, но что только не сделаешь и на что не пойдешь ради своего родного министерства. Так что теперь думаю, что все будет хорошо, как говорят в одной стране – «Дело в шляпе!»
И после небольшой паузы добавляет …
- А вы как считаете госпожа НаБом? Нужно ли мне доложить нашему замминистру что проблема с протестующими решена, или все-таки еще лучше немного подождать? А вдруг пока мы ждем кто-то другой об этом уже доложит?
- Вам конечно виднее господин ЮнГи. - дипломатично отвечает женщина. - Но я бы всё-таки подождала эту самую пару часов, которые вы дали этим протестующим на раздумье. Вдруг они откажутся от вашего предложения и не уйдут, а вы уже доложите, что проблема решена?
А может уже и такое быть, что замминистра успел доложить, что проблема решена самому министру, а тот возможно, что и повыше, а потом вдруг окажется что всех их … ввели в заблуждение.
Не потеряет ли в этом случае замминистра своё лицо, рассказав министру то, чего на самом деле ещё нет? По крайней мере пока нет. Поэтому я думаю, что не стоит спешить с этим докладом, надо все-таки подождать видимых результатов прошедших переговоров, если они будут, то тогда уже и докладывать о … победе и о хорошо проделанной работе.
- Хм… ну определённое рациональное зерно в ваших словах есть госпожа НаБом, надо это признать. - задумался ЮнГи. – Знаете, возможно, что вы правы. Как бы мне не хотелось быстро доложить о решении данной проблемы, но в данном случае лучше действительно подождать видимых для нас результатов. Тем более официального ответа от этих граждан мы по факту так еще и не получили, да и я сам дал им два часа на раздумье и принятие моих условий. После которого я надеюсь, что ответ наконец-то будет нами получен. Поэтому…
Что «поэтому», он не договорил, так как его внимание, как, впрочем, и внимание всех остальных привлек громкий мужской голос. Который называл чьё-то имя, хотя что значит чьё-то имя? Это было … его имя. В смысле имя важного министерского работника.
- Квак ЮнГи! - вещал этот громогласный мужской голос, и надо сказать, что вещал он его с сильнейшим акцентом.
- А это еще что такое? - удивился, услышав свои позывные важный корейский чин. - Вы тоже это слышали? - уточнил он у женщин, ну а вдруг ему показалось, но нет, обе женщины молча и практически синхронно кивнули головами.
- Квак ЮнГи! – нет все точно, вещание повторилось снова, причем три раза подряд.
- Смотрите! – именно ДаХе первой заметила и указала на большой плакат чуть в стороне от их дороги. - Кажется этот голос раздаётся оттуда?
- Да, точно оттуда. - заинтересовался происходящим господин Квак. - И этот плакат, там, по-моему, что-то написано… по-корейски?
- Да, мне тоже так кажется! - согласились с ним НаБом. – Но отсюда не прочитать что, слишком далеко.
- Подойдем поближе. - решил наконец господин ЮнГи. – Посмотрим, что там такое и что это вообще.
И вот трио стоит перед большим белым плакатом, точнее большим листом ватмана, натянутого на деревянную рамку. Ничего необычного, если не считать не особо и примечательную надпись на корейском, надпись большими чёрными буквами…
콰 윤기에 대한 우리의 대답!
(корейск. - Наш ответ Кваку ЮнГи!)
- Что это ещё такое? – недоуменно спросил человек, чье имя и было написано на этом импровизированном мольберте-плакате. - Это что, плакат посвящен… мне? Но тогда мне совершенно непонятно, что это еще за ответ такой?
Написано «наш ответ Кваку ЮнГи», но мне решительно непонятно что это еще за ответ. Ответ на мои условия, выставленные недавно этим протестующим что-ли? Интересно, что вообще хотели сказать мне этим плакатом? Странные они люди, хотя ладно, что с них взять, с вегуинов? Невежливые, совсем не признающие авторитетов, не плюнули на спину и никуда не послали, когда мы уходили это уже, наверное, хорошо.
С этими словами господин Квак ЮнГи посмотрев еще раз на надпись с его именем, равнодушно пожал плечами, после чего развернулся обратно в сторону своего авто, но тут же повернулся обратно, потому что кто-то из женщин неожиданно издал очень удивленное восклицание.
- Что такое … - начал было говорить господин Квак, но сразу замолчал, да и было от чего. Плакат на раме с «ответом Кваку», неожиданно в своей середине прогнулся и вспучился этаким пузырем.
Такое ощущение, что кто-то с той стороны хочет пролезть головой вперёд через этот плакат. - мелькнула мысль у ЮнГи. И кто это может быть, интересно?
- Что за … - это уже начала было НаБом, но не договорила, потому что в этот момент лист ватмана с «ответом», не выдержав давления изнутри лопнул в своей середине и разойдясь по краям и явил этот самый «ответ» Кваку, ну а заодно и дуэту сопровождавших его женщин.
Бумажное послание-плакат, адресованное ему, оказалось этаким театральным занавесом. Когда этот пресловутый бумажный занавес раскрылся, а точнее лопнул в середине, то явил ЮнГи и двум его спутницам, ну а заодно и всему человечеству … большую черную задницу!
Да, да! Именно эта филейная часть сейчас вызывающе …, наверное, можно сказать что именно так … смотрела на потрясенную корейскую троицу.
Кстати насчёт человечества, не сказать, что здесь было какое-то сильное преувеличение. Две хитро установлены камеры, выпрошенные ирландкой Алой у японки Аяки, как раз снимали сейчас всё это действо.
Причём главный артист, разрывающий плакат, даже не был предупрежден о таком вот «незначительном» дополнении к сценарию. Продуманная ирландка решила, что от «многих знаний много и печали».
Поэтому, чтобы излишне не травмировать главную звезду их представления, благоразумно решила промолчать о таких маленьких хитростях и дополнениях. И правильно! Вдруг эта информация отразится на безупречной роли главного актера в этом его маленьком кино, ну или товарищ может еще затребовать непомерный гонорар, типа что съемка то была в фильмах практически с рейтингом ХХХ! Поэтому гонорар … пять порций в столовой причем в любое время дня и ночи!
Так что все, что частично было утаено, всё
