В 20‑е и начале 30‑х годов М. Л. Рухимович являлся председателем Высшего совета народного хозяйства Украины, заместителем председателя ВСХВ СССР и наркомом путей сообщения СССР, а в 1936 г. был назначен наркомом оборонной промышленности СССР.
Когда я вошел в кабинет Рухимовича, он приветливо улыбнулся, поднялся с кресла, поздоровался со мной за руку и сказал:
— Прошу садиться.
Первым делом спросил, занимался ли я когда–либо броней. Отвечаю, что нет и что последние два года мне довелось специализироваться на ферросплавах, когда я работал на Челябинском ферросплавном заводе.
— Я знаю об этом, — говорит Рухимович, — Тевосян мне о Вас рассказывал много хорошего. А Вы думаете для меня это не новое дело? Я никогда не занимался оборонной промышленностью. Но Вы запомните — у нас с Вами одна специальность — мы большевики. А все остальное — это побочное. Надо браться за этот очень важный участок. Насколько я знаю, находясь в длительной командировке в Германии, Вы ведь с Тевосяном изучали на заводах Круппа производство качественных сталей? Значит, видели, наверное, как там изготовляются и броневые стали?
Я это подтвердил и добавил, что видел их изготовление и на заводе Рохлинга в Вецларе.
— Тогда Вам все карты в руки, — сказал Моисей Львович. — Ведь другие такой возможности не имели. Будет очень трудно — обращайтесь ко мне. Всегда постараюсь помочь. Я об этом просил и Тевося- на. Кроме того, начальник Вашего управления и главный инженер главка очень порядочные и грамотные люди, и они помогут Вам войти в курс дела.
Рухимович немного задумался и закончил нашу беседу словами, что перед нами стоят большие и сложные задачи. Но самое главное состоит в том, что решать их нам надо очень оперативно.
Глядя на наркома, я невольно подумал, какие же у него уставшие глаза. Видимо, времени для сна и отдыха остается мало.
— Желаю успеха, — сказал Рухимович и протянул мне свою теплую руку.
Так я стал заниматься броней. Тогда в 1937 г., была поставлена задача — создать Военно — Морской Флот пяти морей и океанов. Начали строить судостроительные заводы и расширять существовавшие. Расширяли Балтийский завод, завод в г. Николаеве, строили новый завод в Архангельске, стали создавать броневые производства. Броней для судов мы никогда не занимались. У нас, правда, был линкор или крейсер «Императрица Мария», но броня на нем являлась покупная, из–за границы. Вначале у нас был один такой завод с цехом по производству брони. Вот сейчас некоторые утверждают, что к обороне страны, к войне мы не готовились, но это не так. Это злостная болтовня. Это клевета. Вот в 1937 г. мы уже думали, что при особых обстоятельствах нам надо иметь еще такое же предприятие где–то на Урале. А в 1938 г. мы начали проектировать большой завод по производству стали в Челябинске
В это время Рухимович был освобожден с поста наркома оборонной промышленности и заменен братом Лазаря Моисеевича Кагановича — Михаилом Моисеевичем.
Когда я об этом узнал, то при очередной встрече с Тевосяном спросил его, чем вызвана эта замена. Но Иван Тевадросович ответил, что он «не в курсе дела», что ему причина смены руководства Народного Комиссариата оборонной промышленности не известна. Может быть, тогда это было действительно так. Однако вскоре для многих из нас не стало секретом, что Моисей Львович был снят с работы, а затем и арестован по обвинению в измене Родине. Он погиб в 1938 г.
Г. А. Куманев: Что Вы можете сказать о М. М. Кагановиче? Что это был за человек, брат такого крупного деятеля партии и государства? Каков он был на посту наркома оборонной промышленности?
В. С. Емельянов: Охотно отвечу. С Михаилом Моисеевичем Кагановичем я проработал около двух лет. Это был грубый, малокультурный, малокомпетентный в военно–хозяйственных вопросах и к тому же довольно шумливый человек. Что особенно его отличало от многих руководителей такого ранга — М. М. Каганович, казалось, никогда не умолкач. Он постоянно говорил, говорил, говорил. При этом всех поучал, над многими насмешничал и подтрунивал. Но шутки его, разные анекдоты были, как правило, неуместными, топорными и нередко оскорбительными для тех, кого он высмеивал.
Михаил Каганович тоже принимал участие в революционном движении, имел в нем определенные заслуги, был членом партии с дореволюционным стажем. Однако в отличие, например, от своего предшественника — М. Л. Рухимовича он плохо разбирался в делах наркомата и наркоматом фактически руководили его заместители — И. Т. Тевосян, Б. Л. Ванников, М. В. Хруничев. М. М. Каганович же большую часть времени председательствовал на разных совещаниях. По прибытии в наркомат, он немедленно, по любому поводу собирал заседания, где кого–нибудь обязательно распекал, ругал и высмеивал.
Не отличался нарком также скромностью и бережливостью. Когда наркомат исключительно благодаря связям и напористости Михаила Моисеевича получил только что отстроенное здание Управления Московского метрополитена, сразу же развернулась его капитальная переделка. С особым старанием и роскошью отделывался огромный кабинет наркома. Там появились дорогие люстры, богатая мебель, панели из красного дерева и т. д.
Однажды я оказался невольным свидетелем разговора, состоявшегося между двумя заместителями наркома оборонной промышленности — Михаилом Васильевичем Хруничевым и Борисом Львовичем Ванниковым. Обращаясь к Ванникову, сильно взволнованный Хруничев заявил, что вопрос о грубости и бестактности М. М. Кагановича надо поставить в правительстве и добиться его освобождения.
На это Ванников заметил:
— Для снятия наркома, дорогой Михаил Васильевич, нужны более веские основания, чем грубость. Спросят: «А допускает ли товарищ М. М. Каганович какие–нибудь серьезные политические искривления или крупные ошибки в руководстве наркоматом?» И что мы ответим? Ведь все предложения и все приказы наркома по руководству оборонной промышленностью разрабатываются нами. Мы с тобой окажемся просто в глупейшем положении. Нет, уволь меня, с этим вопросом я не пойду.
Тогда Хруничев предложил Ванникову отправиться вместе к самому наркому и высказать ему все, что о нем наболело, начистоту.
Но Борис Львович ответил, что этот разговор ничего не даст, толку никакого не будет
Вскоре (это было в начале 1939 г.) Наркомат оборонной промышленности СССР разделили на четыре наркомата — авиационный промышленности, вооружения, боеприпасов и судостроения. И М. М. Каганович (не знаю, по чьей инициативе и поддержке) стал наркомом авиапромышленности. Правда, ненадолго: через несколько месяцев он оказался не у дел, и жизнь Михаила Кагановича трагически оборвалась.
Г. А. Куманев: О ком еще из руководителей нашего народного хозяйства предвоенной и военной поры Вы могли бы мне, хотя бы вкратце, поведать? Из того, что Вы уже рассказали, Василий Семенович, я понял, что у Вас были особенно близкие отношения с таким крупным государственным деятелем и организатором промышленного производства, как Иван Тевадросович Тевосян. Кстати, хочу заметить, что во многих публикациях, включая и энциклопедии, отчество у Тевосяна значится как «Федорович». Очевидно, так звучит перевод на русский язык?
В. С. Емельянов: Да, по–моему, именно в этом дело. Но мы все его звали «Иван Тевадросович», или Иван Теодросович».
Г. А. Куманев: К сожалению, о Тевосяне у нас не так уж много написано. Мало сейчас известно и о многих других руководителях советской экономики того времени.
В. С, Емельянов: Согласен с Вами, Георгий Александрович.
В годы мирного социалистического строительства и в суровый период Великой Отечественной войны выдвинулась целая плеяда талантливых хозяйственных руководителей — наркомов, их заместителей, начальников главков, директоров различных предприятий (комбинатов, заводов, шахт, рудников, строительных трестов) и др.
В этой, я бы сказал, славной когорте заметное место занимали те из них, с которыми мне довелось и посчастливилось не только часто встречаться по производственным и общественным делам, но и поработать вместе, рука об руку не один год и многому у них научиться.
Мой подробный рассказ об этих замечательных людях, конечно, занял бы много времени. Поэтому, отвечая на Ваш вопрос или пожелание, я немного расскажу о трех из них: Тевосяне, Хруничеве и Лихачеве. Это были типичные представители советской школы руководящих промышленных кадров: весьма авторитетные в рабочей среде, очень опытные, грамотные и инициативные.
Прежде всего, об Иване Тевадросовиче Тевосяне. Мы действительно были с ним большими друзьями, начиная с совместной учебы в Горной академии. Потом судьба свела нас в работе в наркоматах оборонной и судостроительной промышленности.
