неподвижные тела под сыплющиеся на них удары». Однако это длилось не долго. Опомнившись и вняв командам своего полководца, римляне, имевшие значительно более хорошее вооружение, смяли британцев. Священные рощи, где друиды приносили человеческие жертвы, были вырублены. Уцелевшие британцы вынуждены были принять другую веру. Однако, в то время как Светоний Паулин покорял остров Мону, в восточной части Британии вспыхнуло восстание Боудикки (о котором будет рассказано далее), и Светоний Паулин вынужден был срочно вернуться. Как только римские войска ушли, обитатели острова Мона в том же году опять вернулись к прежней вере. Подавить здесь друидскую веру оказалось не так-то просто. Окончательно друидская вера на острове Мона была искоренена только в правление императора Домициана. (Римляне отличались большой веротерпимостью и не только разрешали покоренным народам исповедовать прежние религии, но и не препятствовали выходцам из покоренных народов строить свои собственные храмы в самом Риме. Религия друидов подверглась искоренению из-за присущих ей частых и кровавых обрядов человеческих жертвоприношений. Римляне боролись и с другими религиями, где практиковались человеческие жертвоприношения, а это имело место у карфагенян, финикийцев, у покоренных римлянами несколько позднее даков и некоторых других народов, но наиболее яростно римляне боролись все же с друидами — ведь друиды, помимо всего, возглавляли сопротивление римлянам в Галлии и Британии.)
Небольшие столкновения на германской границе также не представляли угрозы для империи. С 50-го и вплоть до 57 года спокойствие на этой границе вообще не нарушалось ничем — Нерон, в силу тех же причин, что и Клавдий, не был заинтересован в захватах здесь новых земель и громких победах. Чрезмерные успехи здесь какого-либо римского полководца могли привлечь к нему симпатии сограждан и побудить к борьбе за власть. Нерону же, как и Клавдию, было предпочтительнее иметь полководцев не столько блистательных, сколько благонадежных.
Корнелий Тацит, говоря о том, что «на германской границе царило ничем не нарушаемое спокойствие», а Паулин Помпей, римский наместник в Нижней Германии, и Луций Ветер, римский наместник в Верхней Германии, не предпринимали ничего, чтобы расширить свои владения, сначала пытается объяснить их пассивность тем, что «оба полководца надеялись поддержанием мира приобрести большую славу, нежели та, которую им могли бы доставить ставшие столь обыденной наградой триумфальные отличия». Но причина была не в этом, и чуть далее Тацит сообщает об этой причине…
Вынужденные бездействовать, римские наместники Паулин Помпей и Луций Ветер занялись строительством: «чтобы не оставлять воинов в праздности, первый закончил строительство дамбы для обуздания Рейна, за шестьдесят три года до этого (то есть в период с 12 по 9 год до нашей эры. — В. Д.) начатой Друзом, а Ветер задумал соединить Мозеллу с Араром, прорыв между ними канал, благодаря которому суда с войсками и грузами, проследовав по Средиземному морю, Родану (река Рона), Арару, далее по упомянутому каналу и рекою Мозеллой (Мозель) в Рейн, могли бы затем спускаться до Океана; этим устранялись бы трудности передвижения по суше и был бы открыт водный путь между западным и северным побережьем. Помешал этому предприятию легат Белгики Элий Грацил; он уговорил Ветера не вводить свои легионы в неподведомственную ему провинцию и своими заботами не привлекать к себе расположения Галлии, утверждая, что это неминуемо возбудит подозрения императора, — довод, не раз препятствовавший осуществлению честных намерений».
Именно боязнь навлечь подозрения императора сдерживала полководцев. Ведь если прорытие канала, значительно облегчавшего и удешевлявшего торговлю между Галлией и Германией, могло вызвать подозрения, то ясно, насколько опасным в глазах императора мог стать полководец, посмевший добиться существенных побед и завоеваний, — это было бы расценено как посягательство на высшую власть. Не случайно легат Белгики Элий Грацил не поддержал явно выгодный для провинции проект — он мог бы прорыть канал по территории своей провинции и без солдат Луция Ветера, — в провинции нашлось бы для этого достаточно рабов, можно было бы привлечь к делу и галльские племена, но успех проекта мог принести не только славу, но и затаенные опасения императора, что легаты привлекают к себе симпатии, чтобы затеять мятеж. Нет… Наместникам провинций гораздо спокойнее и безопаснее было вовсе не предпринимать ничего нового, продолжая собирать прежние налоги и, вероятно, не забывая при этом и себя, что и предпочитали делать все наместники.
Мир со множеством понимавших только силу варварских племен при такой пассивности римских полководцев не мог длиться слишком долго. Как пишет Тацит, «из-за длительного бездействия наших войск распространился слух, что легатам запрещено вести их на врага (от себя заметим, что в общем-то так оно и было. — В. Д.).
И вследствие этого фризы по наущению правивших ими Веррита и Малорига продвинулись к берегу Рейна — боеспособные, пройдя лесами и топями, прочие, приплыв по озерам, — осели на отведенных для нужд наших воинов и тогда никем не занятых землях».
Сменивший Паулина Помпея на посту наместника Нижней Германии Дубий Авит не спешил применить силу — фризы успели построить там жилища, засевали пашни. Угрозами Дубий Авит заставил фризов отправить в Рим послов с ходатайством разрешить им поселение. Веррит и Малориг прибыли в Рим, где им показали «все то, что показывают варварам». Их даже привели в театр Помпея, «дабы они увидели собственными глазами, как богат и могуществен римский народ», однако те нимало не смутились, — заметив на сенаторских скамьях несколько иноземцев и узнав, что честь сидеть рядом с сенаторами даруется послам дружественных держав, они тут же спустились вниз и уселись вместе с сенаторами. Происшествие не вызвало скандала — «зрители благосклонно отнеслись к их поступку, усмотрев в нем старинную непосредственность», а Нерон пожаловал обоих вождей римским гражданством. Тем не менее фризам было приказано удалиться с занятых ими земель. Уже обосновавшиеся на новых землях фризы пренебрегли повелением императора, и тут-то Дубий Авит дал фризам почувствовать, что сдерживало его отнюдь не отсутствие силы или решительности — «внезапно брошенная на них союзная конница заставила их покориться необходимости, захватив в плен или изрубив всех упорно сопротивлявшихся».
Фризы были изгнаны, но земли Нижней Германии по-прежнему пустовали, и немного спустя туда вторглось согнанное со своих собственных земель племенем хавков племя ампсивариев. Вождь этого племени Байокал, обратившись к Дубию Авиту, указав, что служил в римском войске под началом Тиберия и Германика, просил дать ему разрешение поселиться на все равно пустующих землях. Авит был тронут словами Байокала, но не мог нарушить приказа императора и вынужден был отказать. В ответ ампсиварии призвали бруктеров, тенктеров и ряд других племен поддержать их в борьбе с Римом.
Римляне и в этот раз
