Профессор вместе с Джефом вырыли в снегу очередную двухметровую яму для проведения изыскательских работ, которые чуть было не подкосили профессора в прошлый раз. Сейчас мы решили помогать профессору, сменяя друг друга и время от времени оттаскивая его самого в палатку греться. Самолет прилетел ровно через четыре часа. Довольный Брайтон, очевидно, неплохо встреченный нашими на Востоке, вручил мне подарок от Сани: бутылку шампанского и бутылку водки, а также увесистый пакет с радиограммами, которые пришли на Восток на имя «Трансантарктики» и многие из которых были мне прочитаны уже по радио. Мы посадили в самолет беременную Тьюли, Джуниора, злополучного Куку и Содапопа, который всего боялся и дрожал как осиновый лист. Эрик постелил на металлический пол несколько матрасов, и собаки устроились с комфортом. Мы простились с ними ненадолго, дней на десять, а с Брайтоном, Эриком и «Твин оттером» на неопределенное время: все контрактные обязательства компанией «Адвенчер нетворк» были выполнены и нас более ничего не связывало, кроме добрых воспоминаний, которые тоже стоили достаточно дорого. Мы обнялись на прощание. «Твин оттер» красиво разбежался, взлетел и прошел над лагерем, качая крыльями. До свидания, «Твин оттер»! Почти полгода ты был для нас единственной нитью, связывавшей нашу экспедицию с остальным миром…
Через два часа на связи станция Восток. Саня заявил мне, что у Восточного доктора есть несколько вопросов к нам по поводу поступившей пациентки. Привожу наш диалог почти без изменений:
Восток. Сообщите, пожалуйста, имя и возраст роженицы.
Я. Тьюли, возраст ее два с половиной года!
Восток (полуутвердительно). Это ее первые роды?
Я (твердо). Да!
Восток (суховато). Пожалуйста, несколько слов о характере потерпевшей.
Я (с воодушевлением). О! Она очень ласкова, не кусается и очень, просто преступно доверчива, за что и поплатилась.
Восток (смущенно). Не могли бы вы назвать примерную дату э… э… зачатия, а также фамилию предполагаемого отца?
Я (уверенно). 8 ноября, 4 часа 10 минут утра по местному, точнее чилийскому времени. Отец по имени Кука доставлен к вам тем же самолетом.
Восток. Спасибо за точную информацию. Не волнуйтесь, мы создадим для нее оптимальные условия. Наша операционная по праву считается одной из лучших на этих широтах.
Я (в ужасе). Какая операционная! Темный угол, умеренная температура, минимум посторонних и хорошее, разнообразное питание! Об остальном она позаботится сама!
Восток. Хорошо, я понял, а что делать с остальными собаками?
Я. Привяжите их где-нибудь в укромном месте подальше от ветра и давайте им раз в день по куску того корма, который есть в наших ящиках.
Вот так мы и побеседовали. Чувствовалось, что ребята на подъеме и действительно сделают все возможное, чтобы помочь Тьюли. Мы тоже довольны: как-никак пристроили девушку, она попала в хорошие руки и за жизнь ее теперь можно было не волноваться. На Востоке минус 34 градуса, у нас минус 25. Окончание работы с «Адвенчер», а также удачные проводы роженицы мы отметили советским шампанским, собравшись в нашей палатке. Уилл принес также прощальный подарок Брайтона — бутылку шотландского виски. Естественно, что бутылки с водкой и виски остались практически нетронутыми и по закону гостеприимства перешли в нашу с Кейзо собственность, так что мы с ним могли продолжить добрую традицию, установленную в нашей палатке в рождественские праздники: завершать ежедневный сорокакилометровый переход добрым глотком холодной тягучей водки, смешанной с тонизирующим китайским эликсиром, настоянным на женьшене. Традиция эта, чрезвычайно понравившаяся моему юному другу, возникла благодаря присланному нам к Рождеству подарку от полярниц Южного полюса. В большой посылке главное место занимала пузатая заиндевевшая бутылка «Смирновской». Я вспомнил, что однажды, еще в первые месяцы нашего путешествия, соседствуя с Уиллом, я приготовил коктейль из русской водки и китайского бальзама, который нам тогда весьма понравился. Попробовав приготовить такой же коктейль из «Смирновской», я убедился, что по своим вкусовым качествам он ничуть не уступает прежнему. Кейзо он тоже пришелся по вкусу, и вот нам удалось растянуть удовольствие почти до сегодняшнего дня (водка кончилась вчера, бальзам еще оставался), так что эти две бутылки были очень и очень кстати.
Позавтракав с шампанским по нашему новому времени около 8 часов утра 9 января, мы завалились спать, договорившись вечерком начать эксперименты в яме профессора Дахо. Смена времени явно пошла нам на пользу, и мы спали без всякого зазрения совести до 18.30. Несмотря на то что после подъема обычно следовал завтрак, я смог все-таки убедить Кейзо, что теперь это наш ужин и, стало быть, готовить надо ему. Кейзо не сопротивлялся и моментально поставил вариться рис! Заглянувший к нам в палатку профессор застал нас в самом разгаре очередного рисового праздника. Чувствительные ноздри профессора вздрогнули, но он переборол себя: белая снежная пирамида около вырытой накануне ямы явно перетягивала белую пирамидку риса в нашей кастрюле. Профессор спросил, не смог бы кто-нибудь из нас помочь ему отобрать снежные образцы. «Разумеется, — ответили мы одновременно. — Вот только доедим рис и сразу придем». Удовлетворенный профессор закрыл дверь, и мы услышали его удаляющуюся тяжелую поступь. Да, сегодня профессор был одет на славу, о чем можно было судить по его ставшей чуть ли не вдвое более громоздкой фигуре.
Когда я подошел к яме, Джеф уже был там, и наш крепко спаянный морозами научный коллектив начал работу. Профессор предпринял отчаянную попытку натянуть свой белый стерильный костюм на теплую парку, ему это удалось несколько лучше, чем собственно костюму. Костюм лопнул во многих местах и покрылся фиолетовыми пузырями рвавшейся на волю профессорской парки, а сам Дахо стал похож на белого медведя или снеговика, но зато теперь мы могли не волноваться за его здоровье. Уилл тоже принял участие в международном эксперименте — прыгал вокруг ямы с фотоаппаратом, Этьенн сидел в палатке, а Кейзо был запасным. Вся работа была выполнена за два с половиной часа, и в полночь мы с Кейзо уже готовили полдник. По сведениям Брайтона, экспедиция «Поларкросс» успешно достигла Полюса в канун Нового года и повернула в сторону Мак-Мердо. Поймав попутный ветер, Месснер и Фукс с помощью парашютов за два первых дня прошли 90 миль. Сказочная скорость! Возможно, они раньше нас выйдут к побережью. Мысленно я желал им удачи и попутного ветра, а также отсутствия застругов. Можно было себе представить, как несладко им было идти против ветра и по застругам к Полюсу. Восемьсот километров, отделявшие их от Полюса, были пройдены за пятьдесят суток!
