– Слышал я об этом, государь Спарапет! – несмело вмешался молодой монах.
– Какие были войска и куда направлялись?
– Не знаю, Спарапет… Не спросил.
– Армяне это были?
– Армяне, Спарапет.
Вардан с укором покачал головой:
– Проходит армянский отряд, а вы и не подумаете спросить, куда он идет?!
Монахи смотрели на Вардана молча и безмятежно.
Какое им дело до того, что происходит в мире, этим людям, живущим своей обособленной жизнью в заброшенных, глухих местах? Вардан понял их безмолвный ответ и с укоризной заговорил снова:
– Бедствие стучится в двери страны Армянской, а армянские монахи ничем не интересуются, не спрашивают, какая участь ожидает родную страну?
– А зачем нам спрашивать, государь Спарапет? – набрался смелости настоятель. – Ведь бедствие накликали не мы, и не нам его отразить. Оно само придет, само и уйдет. Когда это бывало, чтобы бедствие не проходило само собой?
Вардан слушал с горькой усмешкой.
– Бедствие преходяще! Таков закон жизни, Спарапет.
– А жизнь ваша не преходяща? – задал вопрос Вардан.
Настоятель мягко улыбнулся.
– Преходяща…
– Хорошо Значит, бедствие – преходяще, ваша жизнь – преходяща, наша жизнь – преходяща. Что же есть вечного?
– Страна Армянская вечна, Спарапет.
– Нет, святой отец! На этот раз нет! – с волнением прервал его Вардан. – На этот раз враг, если он не будет уничтожен, сам уничтожит страну Армянскую. Быть может, нам скажет отец Хоренаци, что ее спасет?
Мовсес Хоренаци с горделивым спокойствием взглянул на Вардана:
– Что спасет страну Армянскую? Сама страна Армянская, Спарапет.
Большая пушистая кошка из Васпуракана подошла к Вардану и спокойно прыгнула к нему на колени. Вардан улыбнулся и не мешал ей расположиться в царственно-небрежной позе. Все улыбались.
Вардан сказал, обращаясь к Хоренаци:
– Так рассуждать нетрудно, свитой отец, пока не стоишь перед неминуемой смертью. Вы-то укроетесь в недоступных пещерах, переждете, пока все кончится. Но страна Армянская – то есть народ армянский – в пещерах не спрячется. Он будет стоять от крыто, и ему придется принять удар, чтобы или жить, или умереть.
– Да будет, как ты сказал! Да будет жив народ! Но тревога и смятение снедают мою душу. Как может спастись народ армянский? Где царственные Аршакиды, которые смогли бы возглавить страну Армянскую, поддержать государственную власть? Увы, утеряны они для нас! Ибо утеряна нами идея, результат вековых усилий, идея государственной власти, идея государства, которое равнозначаще власти!
Вардан резко повернулся лицом к Хоренаци. От этого движения кошка чуть было не слетела наземь и, чтобы удержаться, вцепилась когтями в куртку. Вардан подхватил кошку, вновь усадил ее к себе на колени. Кошка замурлыкала и лизнула рукоятку его меча.
– Народ армянский идет на величайший подвиг – завоевать свою свободу! – с загоревшимися глазами воскликнул Вардан. – Неужели это тебя не удовлетворяет?
– Говорю тебе истинно, Спарапет: если народ армянский не проявит в испытании высокого своего духа, не завоюет он себе свободу! Сим победиши!. – Хоренаци показал рукой на рукописный фолиант. – Пламенным языком его и дивным искусством! Вот в чем свидетельство высочайшего духа и высшего благородства! В этих рукописях человеческий дух исследовал вселенную, зипечатлел благородство мысли и стремящуюся ввысь добродетель.. Будет ли у народа армянского то, чем он мог гордиться в прошлом?.. Если не будет, значит, народ армянский – простая былинка в мироздании, неосмысленное творение. А что такое неосмысленное творение? Пусть живет, где хочет и как может. Не трогает меня его судьба…
Возмущение охватило Вардана. Но оч не решался навязывать свои взгляды мудрецу, историку, философу. Он опустил глаза, медленно поглаживая кошку, которая уже вскарабкалась ему на грудь и лапкой теребила бороду. Видя снисходительность Спарапета к балованному зверьку, присутствовавшие переглядывались, улыбаясь.
– Велики эти чудесные произведения Признаю их и склоняюсь перед ними, – неторопливо заговорил Вардан. – Но веры не хватает тебе в народ армянский! А он полон свежих соков, и не убудет их у него и впредь. Пусть только отстоит он свою свободу… Нам необходимо создать новое государство. Аршакиды сгинули… Необходимо создать новое государство!
– Новое государство?! – сверкнув глазами из-под густых бровей, воскликнул Мовсес Хоренаци. – Да, это верно: новое государство…
– И с помощью господней ты будешь стоять во главе его! – убежденно подхватил азарапет.
– Почему именно я? Тот, кто сумеет его создать, сумеет им и руководить. Вы, я, другой – все равно – страна Армянская…
– Она должна возродиться! Мы обязаны возродить нашу силу, наше государство! Надо собрать воедино все разрозненные, враждующие между собой, стремящиеся к взаимному уничтожению силы. Наш народ надо собрать и объединить. Иначе нас уничтожат, сотрут с лица земли, вырвут с корнем истребят самое имя наше…
Взволнованный встречей и беседой с Мовсесом Хоренаци, Вардан не мог не раскрыть свои сокровенные мысли.
Какое-то возвышенное волнение охватило всех. Все почувствовали, что среди них находится тот. кто действительно может и достоин выполнить великую миссию, дело, которое обгединяет всех, дело, достойное царя…
К Артаку подошел его телохранитель.
– Князь, по ту сторону ущелья показались конные., Артак и Атом поспешили за ворота. Действительно, по краю ущелья двигался отряд, держа путь на восток.
– Какие у них значки? – справила Артак.
– Хорхорунийские, – уверенно ответил телохранитель. Отряд неожиданно остановился. Всадники пытливо смотрели в сторону монастыря.
– Есть среди них и рштунийцы, – добавил телохранитель.
– Не попытаться ли разогнать их? – сказал Артак.
– Возможно, это лишь головной отряд… – хмуро ответил Атом. – Подождем, пока подойдут основные силы. Нет смысла связываться.
Но вот три всадника отделились и стали быстро спускаться а ущелье. Высланные лазутчики донесли, что обнаружили остатки полка Гадишо, смешавшиеся с рштунийцами. Все направлялись в Сюник – Следовательно, Сюник – оплот будущего нападения! – с горечью вымолвил Вардан, когда ему сообщили об этом.
Все ждали, пока подымутся из ущелья три всадника. Они показались не скоро. Подъехав к Атому и Артаку, передовой склонился перед ними в воинском привете.
– Сепух Гаспар!.. Сепух Вард!.. Сепух Хосровик! – обрадованно воскликнул Артак.
Гаспар доложил, что отряд, состоявший из хорхорунийцев и рштунийцев, бежавших из полка Гадишо, отдает себя под начальство князя Хорена, чтобы присоединиться к войскам Вардана. Сами они пошли с полком Гадишо именно затем, чтобы при первом удобном случае увести с собою верных обету воинов.
Артак лично поручился за преданность этих воинов, и через некоторое время отряд построился перед Варданом.
– Ну, двигаемся!.. И пусть каждый будет чист перед судом своей совести! – произнес Ваодан. Он вызвал Арцви и праказал:
– Возьмешь несколько человек телохранителей. По окрестным селам соберите сведения, какой это полк проходил здесь недавно.
Четверо телохранителей вместе с Арцви тотчас выехали из монастыря.
Настоятель пригласил гостей в трапезную. Слегка подкрепившись, Вардан уединился в горнице монастырского подворья. Аршавир с Татулом ушли в отведенную им келью и тотчас уснули. Католикосу предоставили келью самого настоятеля. Атом с Артаком, Гевонд с Егишэ и Езником пошли к Мовсесу Хоренаци.
Узкое оконце скупо освещало полутемную келью. Посредине, рядом с каменным столом, стоял высокий аналой. Стенные ниши были забиты рукописными фолиантами и пергаментными свитками. В углу стояла убогая постель Из деревянного ящика выглядывал разбитый мраморный торс – изображение армянского царя Трдата.
– Сильно озабочен Спаьапет! – промолвил Егишэ. -И каким он стал раздражительным…
– Больно мне видеть его в такой тревоге! – отозвался Хоренаци- Но больно что и марзпан в таком же сильном смятении…
Атом вздрогнул; с гневом и изумлением взглянул он на Мовсеса Хоренаци. Присутствующие насторожились. Но Атом сдержал себя.
– Прости, святой отец! – глухо сказал он. – Но марзпан – предатель и недостоин быть упомянутым рядом со Спарапетом! Мовсес Хоренаци с грустью взглянул на него.
– Но какая для меня разница в том, что марзпан – предатель, а Спарапет – верен? Или же если бы предателем оказался Спарапет, а верным обету – марзпан? Ведь и предатель – сын того же народа… Больно мне это, и я страдаю. Марзпан – муж разумный, и мысль его неутомима. Знаю, он задумал восстановить царство армянское… И если неудача постигнет его начинание, скорбеть об этом надо, а не проклинать его.
– Мы не скорбит, святой отец. Мы уничтожаем! – резко сказал Атом.
– Еще прискорбнее.
