Я высказал мысль Биаты об исключительности жизни.
— Не ново. Все религиозные учения придерживались этой точки зрения. Были такие же мнения и у серьезных ученых. Уж больно наша планетка хорошо оборудована… Так, говоришь, не спится? Мне тоже. Сейчас разговаривал с главным медиком, поднял с постели. Оказывается, ему наш случай хорошо известен… Говорит, во всех медицинских учебниках приведен. Конфуз! Ну, а как твои лилии? Пойдем-ка взглянем на них… Любопытные загадки задала нам матушка-природа, — говорил он, быстро шагая в глубь острова, — и нам хватит разгадывать, и еще останется малая толика. И в этом жизнь, братец мой, все ее содержание!
ОРАНЖЕВАЯ ЗВЕЗДА
Она висела на западе, довольно низко над горизонтом. Уже не первую ночь эта пришелица из космоса сменила солнце, превратив ночь в оранжевые сумерки.
Оранжевая вода!
Оранжевое небо!
Оранжевые лица!
— Оранжевые мысли, — сказала Вера. — У меня все в голове оранжевое.
— Это ее оранжевая смерть, — грустно сказала Биата. — Скоро тень ее умчится от нас.
— Мне она нравится, — сказал Костя. — Хорошая большая звезда. Настоящая. Хочется ее подержать в руках. И даже ударить ногой, как футбольный мяч.
Мы вчетвером стояли на берегу лагуны кораллового атолла. Мелкий, хрустящий под ногами песок стал оранжевым, и кокосовые пальмы шелестели оранжево-черной листвой.
У барьерного рифа грохотал прибой, бросая к небу оранжевую пену.
— Действительно, весь мир стал оранжевым, — сказала Биата. — Но потом, очень скоро, все изменится. Все будет как прежде.
Вера посмотрела на Костю:
— Не хватает только обещанного оранжевого ужина. Чего-то исторического, первобытного, изготовленного на пламени горящего дерева. Боюсь, не утерян ли рецепт этого блюда.
— Видишь ли, Вера, — начал Костя нарочито скорбным голосом, — рецепт, о котором ты говоришь, запечатлен в генетическом коде каждой клетки моего организма. Я не могу забыть его, как он ни сложен. Для осуществления моего замысла требуется топливо, много топлива, поваренная соль. Иван, я поручил тебе это химическое соединение… Хорошо, хорошо! Я счастлив, что хоть сегодня ты не перепутал. Но ликовать рано: он мог захватить по ошибке глауберову соль… Затем рыба. Здесь у меня более надежные союзники — Протей и Тави. Вот уже они плывут к нам. Интересно, кого они поймали!
Послышались плеск и характерное дыхание приматов моря. Они быстро приближались к берегу. Костя бросился в воду и поплыл им навстречу.
Скоро донесся его ликующий голос:
— Тунец! Собирайте топливо!
На острове было множество нор крабов — «кокосовых воров». Возле входа в их норы лежали очищенные от волокна орехи и пустые их половинки, легкие и звонкие, как кость. Мы стали собирать эти отходы со стола крабов и складывать в кучу недалеко от воды на небольшом мысе, чтобы Тави и Протей приняли участие в ужине. Они уже подплыли к самому берегу и пристально наблюдали за нами, переговариваясь между собой.
Огненная дорожка от костра, трепеща, побежала к другому берегу лагуны.
Биата спросила:
— Вам не хочется пойти по этой дорожке?
— Ну конечно! — сказал Костя. Он у воды разделывал тунца. — Очень хочется, несмотря на ожидаемое пиршество.
— Нет, ты говоришь неправду. Я знаю, это невозможно.
— Нет ничего легче! Хочешь?
— Очень! Очень!
— У меня есть упряжь и лыжи. Тави и Протей с удовольствием покатают тебя.
— Нет, мне хочется встать и пойти просто и тихо, без всяких приспособлений, как по этому песку.
— Сложней. Но, если поразмыслить…
Вера сказала:
— Костя, тебе уже раз влетело за неэтичное поведение в отношении приматов моря. Если Нильсен или старик узнают про твою упряжь…
— Откуда они узнают? — Он стал насвистывать, нанизывая куски оранжевого мяса на бамбуковые палочки.
Я хотел помочь ему, но он сказал:
— Уходи, тут дело тонкое, и ты все испортишь, — затем воткнул заостренные концы палочек в песок возле костра, наклонив мясо над огнем.
Биата сказала:
— Мне кажется, что когда-то, очень давно, я сидела вот так же у огня.
— Генетическая память, — авторитетно заявил Костя. — Не так уж давно наши предки грелись у костра.
Вера, напевая, подгребала угли и поворачивала вертела.
— Мне нравится такая жизнь, — сказала она, — очень нравится. Надо попробовать. — Обжигая пальцы, она отломила кусочек шипящего мяса и отправила в рот.
Мы все следили за ней. Я заметил, как Костя повторяет все ее ужимки, да и я поймал себя на том, что облизываю пересохшие губы и ощущаю во рту вкус подгорелой рыбы. Вера страдальчески сморщилась.
— Не посолили! — сказала она трагически. — Где соль?
Даже Биату захватила эта игра в древних людей. Она, заговорщически кивнув Вере, встала и скрылась за оранжевыми стволами пальм. Звезда поднялась над лагуной.
Капли жира падали на угли и вспыхивали коптящими огоньками.
Вера сказала, пересыпая в горстях песок:
— Мне мешает эта непрошеная звезда.
Я стал объяснять причину Вериной неприязни к Сверхновой и, кажется, говорил скучно, в то же время прислушиваясь к шуму прибоя, заглушавшему шаги Биаты.
Косте надоели мои сентенции.
— Подкинь лучше скорлупок, — сказал он, — возле тебя их целая куча.
— Да, да, — сказала Вера, — все, что ты говоришь, логично, но не только поэтому у меня такая неприязнь к ней. Звезда должна давать радость.
Вернулась Биата и принесла штук шесть очень крупных орехов.
— Вот, — сказала она. — Вера еще днем говорила, что это необыкновенные орехи. — Сев к огню, Биата продолжала: — Она будет светить недолго. Она удивительная…
— Что в ней удивительного? — спросил Костя. — Просто нахальное светило. Не следует обращать на него внимание. Будто, кроме него, нет звезд на небе!
Все мы невольно подняли головы. На небе не было звезд, их закрыла оранжевая пелена.
Костя стал поспешно вытаскивать из песка палочки с жареным мясом.
— Да, она удивительная, — тихо сказала Биата. — Ее уже давно нет, тысячи лет назад она перестала существовать как звезда. Мы наблюдаем трагедию. Там, где была звезда, сейчас облако водорода. А изображение звезды летит в космос, во все его бесчисленные стороны, и будет лететь еще тысячи лет, пока свет ее не рассеется в космосе. Люди других миров будут ждать ее появления, как ждали мы, как… — Биата оборвала фразу, улыбнулась, приложила палец к губам. — Тс-с! Смотрите!
К огню ковылял оранжевый краб. За ним другой. Вера вскочила, услышав шорох за спиной. Крабы остановились в метре от огня, их глаза-бусинки отражали отблески пламени. Так они и сидели, тараща глаза, пока мы ужинали.
