1801
ЗАМОК СЕМИ ЩИТОВ
Был Урьен-друид всех друидов мудрей.Прекрасных он вырастил семь дочерей.Наукам он их обучил колдовским.И семь королей едут свататься к ним.
И первый, Ивейн, был король хоть куда:Плешив, как колено, торчком борода.А следом явились Данмайел и Росс,Не стригшие сроду ногтей и волос.
Был крив король Мейдор, и Доналд был хром, А Лот от рождения был горбуном.Но Эдолф, на тех шестерых непохож,Был молод и весел, учтив и пригож.
Он люб всем невестам. И вот меж сестерИдет из-за юного Эдолфа спор.Когда ж к рукопашной они перешли,Им князь преисподней предстал из земли.
Они присягнули на верность ему,Им в помощь призвал он ложь, злобу и тьму.Семь прялок он дал им и семь веретен,И тайный обряд заповедал им он:
«Садитесь за прялку, — сказал сатана,—И вырастет башня из веретена.Там кривда бела будет, правда — черна;Там с другом сердечным вам жизнь суждена».
Луна озаряет равнину окрест.За прялками в полночь сидят семь невест.Смочив своей кровью шерсть черных ягнят,Поют заклинанья и нитку сучат.
Жужжат веретена. И вот уж видныСемь призрачных башен под светом луны,Семь стен, и семь рвов, и семь крепких ворот.Из мглистого сумрака замок встает.
В том замке обвенчаны семь королей.Шесть утром в крови захлебнулись своей.Семь женщин — у каждой кровавый кинжал —Приблизились к ложу, где Эдолф лежал.
«Мы тех шестерых умертвили сейчас.Их жен, их владенья получишь зараз.А если услышим мы дерзкий отказ,Тогда овдовеет седьмая из нас».
Но Эдолф заклят был от дьявольских сил:Святых он даров перед свадьбой вкусил.Семь раз свистнул меч — и тяжел и остер,И Эдолф сразил семь злодеек-сестер.
Постригся в монахи несчастный корольИ вскоре оставил земную юдоль.А дьявольский замок поныне стоит.Над каждым из входов — корона и щит.
Богатства семи королей там лежат.Нечистая сила хранит этот клад.Кто в замок проникнет при свете луны,Тот станет владельцем несметной казны.
Но люди мельчают, наш мир одряхлел,Нет места в нем ныне для доблестных делИ где тот храбрец, что рожден для удач,Кто хладен рассудком, а сердцем горяч?
И клад будет долго отважного ждать.Скорей потекут реки бурные вспятьИ вздыбится дно океана горой,Чем в дьявольский замок проникнет герой.
1817
БИТВА ПРИ ЗЕМПАХЕ
В тот год на липах у рекиГудел пчелиный рой,И говорили старики:Запахло, мол, войной.
Глядим, на Виллисау, в дол —Вся в пламени страна;Эрцгерцог Леопольд пришел,И с ним пришла война.
Австрийцы зря не тратят слов,Их пыл неукротим:«Мы всех швейцарских мужиковВчистую истребим».
Оружья звон и трубный стонУ цюрихских ворот,И бархат вражеских знаменВдоль озера плывет.
«Эй, рыцари с низин, вы тутЗабрались в дебри гор.Не ведая о том, что ждутВас гибель и позор.
Не будет вам пути назад,Покайтесь-ка в грехахВы попадете прямо в ад,Затеяв бой в горах».
«А есть ли тут отец святой,Чтоб исповедь принять?» —«Нет, он ушел за край роднойС врагами воевать.
Он вас благословить готовЖелезным кулакомИ отпущение греховВам даст своим копьем».
Но вот уж начало светать,Роса в лугах блестит…И видят жницы — наша ратьУ Земпаха стоит.
Люцерн собрал своих солдат,И прочен их союз:И каждый мужеством объят,Любой из них не трус.
Из Заячьего замка графЭрцгерцогу сказал:«У горца, видно, смелый нрав,Хоть мал он, да удал».
«Граф Заячий, ты заяц сам!» —Тут Оксеншерн вспылил.«Что будет — мы увидим там», —Граф едко возразил.
Идут, сомкнув ряды полков,Австрийцы молодцы…У остроносых башмаковОбрублены концы.
Они друг другу говорят:«Похвастать нечем тут…Рассеять горсточку солдатНе столь великий труд».
Швейцарцы стали в тесный круг…Услышал бог бойцов,И радуга блеснула вдругМеж темных облаков.
Сердца как молоты стучат,И, ко всему готов,Швейцарский двинулся отрядВ атаку на врагов.
Тут зарычал австрийский левИ гривою затряс…И стрелы, злобно засвистев,Посыпались на нас.
Копье и меч — все в ход пошло,Был этот бой жесток…Немало рыцарей леглоУже у наших ног.
Но враг незыблемо стоит:Лес копий — словно вал…Тогда отважный ВинкельридТоварищам сказал:
«Есть дома у меня жена,И маленький сынок…Прокормит их моя страна,Победы близок срок.
Колонны рыцарей твердыПока стоят в строю…Но сквозь стальные их рядыЯ братьям путь пробью».
Он ринулся в австрийский стройИ смел и разъярен…Всем телом — грудью, головойУпал на копья он.
Пять копий раздробили шлем,В бока вонзились шесть…Но он смятение успелВ ряды австрийцев внесть.
Самоотверженный герой,Он первый льва смирил…Своею кровью край роднойОн к воле возвратил.
В брешь, что пробита смельчаком,Ударили друзья,Копьем, секирою, клинкомКоля, рубя, разя.
И устрашенный Лев завыл,Еще держась пока…Но Горный Бык его добил,Вонзив рога в бока.
Знамена Австрии в пылиУ Земпаха, в бою…Немало рыцарей нашлиМогилу там свою.
Да, был эрцгерцог ЛеопольдНесокрушим на вид,Но на швейцарцев он пошелИ в прах он был разбит.
А телка говорит быку:«Ну как мне не грустить?Чужак явился, чтоб меняВ долине подоить.
А ты ужасным рогом такЕго распотрошил,Что уж на кладбище чужак,Чтоб к нам он путь забыл».
Австрийский рыцарь, бросив бой,Стремительно бежит.Вот в Земпахе он со слугойУ озера стоит.
И кличет рыбака скорейПо имени Ганс Рот:«За деньги, друг, нас пожалей, И посади в свой бот».
Рыбак их вопли услыхал…Награду взять готов,Он сразу к берегу присталИ принял беглецов.
Покуда ловко он гребетСредь пенистых зыбей,Вельможа знак слуге дает:Мол, рыбака убей!
Рыбак, будь зорок! Быть беде!Уже кинжал сверкнул,Но Ганс увидел тень в водеИ челн перевернул.
А сам, вскарабкавшись на челн,Их оглушил веслом:«А ну-ка, похлебайте волн —И марш на дно вдвоем!
Я нынче в озере поймалДвух рыбок золотых:Чешуйки блещут, как металл,Да гниль внутри у них».
В родную Австрию спеша, Гонец летит домой:«Худые вести, госпожа,Убит хозяин мой.
У Земпаха в крови лежитТруп герцога сейчас…»«О боже, — дама говорит, —Помилуй грешных нас!»
Какой же бард был вдохновленСраженьем у стремнин?Альберт-башмачник звался он,Люцерна гражданин.
В ту ночь, ликуя и смеясь,Он эту песнь сложил,Из жаркой схватки возвратясь,Где бог нас рассудил.
1818
