1801
ВЛАДЫКА ОГНЯ
Внемлите, о дамы и рыцари, мне.Вам арфа споет о любви и войне,Чтоб грустные струны до вас донеслиПреданье об Элберте и Розали.
Вот замок в горах на утесе крутом,И с посохом длинным стоит под окномВ плаще пропыленном седой пилигрим.Прекрасная леди в слезах перед ним.
«Скажи мне, скажи мне, о странник седой,Давно ли ты был в Палестине святой?Какие ты вести принес нам с войны?Что рыцари наши, цвет нашей страны?»
«Земля галилейская в наших руках,А рыцари бьются в ливанских горах.Султан навсегда Галаад потерял.Померк полумесяц, и крест воссиял!»
Она золотую цепочку сняла,Она пилигриму ее отдала:«Возьми же, возьми же, о странник седой,За добрые вести о битве святой.
Возьми и скажи мне, седой пилигрим,Где славный граф Элберт? Встречался тыс ним?Наверно, он первым в ту битву вступал,Где пал полумесяц и крест воссиял?»
«О леди, дуб зелен, покуда растет;Ручей так прозрачен, покуда течет.Ваш замок незыблем и горды мечты,Но, леди, все бренно, все вянут цветы!
Иссушат морозы листву на ветвях,И молния стены повергнет во прах,Ручей замутится, поблекнет мечта…В плену у султана защитник креста».
Красавица скачет на быстром коне,(С ней меч — он сгодится во вражьей стране),Плывет на галере сквозь шторм и туман,Чтоб выкупить Элберта у мусульман.
А ветреный рыцарь не думал о ней,Не думал он даже о чести своей:Прекрасной язычницей Элберт пленен,Влюблен в дочь султана ливанского он.
«О рыцарь, мой рыцарь, ты жаждешь любви?Так прежде исполни три просьбы мои.Прими нашу веру, забудь о своей —Вот первая просьба Зулеймы твоей.
В святилище курдов над вечным огнемТри ночи на страже во мраке глухомБезмолвно простой у железных дверей —Вот просьба вторая Зулеймы твоей.
Чтоб грабить страну перестали враги,Мечом и советом ты нам помогиВсех франков изгнать из отчизны моей —Вот третье желанье Зулеймы твоей».
Отрекся от рыцарства он и Христа,Снял меч с рукояткою в виде креста,Надел он тюрбан и зеленый кафтанДля той, чьей красою гордится Ливан.
И вот он в пещере, где ночи чернейСтальные порталы несчетных дверей.И ждал он, пока не настала заря,Но видел лишь вечный огонь алтаря.
В смятенье царевна, в смятенье султан,Жрецы раздраженные чуют обман.С молитвами графа они увели —И четки на нем под одеждой нашли.
Он снова в пещере, во мраке немом.Вдруг ветер завыл за дверями кругом,Провыл и умолк, и не слышно его,А пламя недвижно, и нет никого.
Над графом опять заклинанья творят,Его обыскали от шеи до пят,И вот на груди перед взором жрецаКрест, выжженный в детстве рукою отца.
И стали жрецы этот крест вытравлять,А в полночь отступник в пещере опять.Вдруг шепот он слышит над ухом своим —То ангел-хранитель прощается с ним.
Колеблется граф — не уйти ли назад?И волосы дыбом, и руки дрожат.Но дерзкой гордыней он вновь обуян:Он вспомнил о той, кем гордится Ливан.
И только сошел он иод своды, как вдругВсе ветры небес загудели вокруг,Все двери раскрылись, гремя и звеня,И в вихре явился Владыка Огня.
И все затряслось, застонало кругом,И пламя над камнем взметнулось столбом,И алая лава вскипела, горя,Приветствуя громом явленье Царя.
Сплетенный из молний в тумане седом,Был сам он — как туча, а голос — как гром,И гордый граф Элберт, колени склоня,Со страхом взирал на Владыку Огня.
И меч, полыхавший в лиловом дыму,Ужасный Царь Пламени подал ему:«Ты всех побеждать будешь этим мечом,Доколь не склонишься пред девой с крестом».
Волшебный подарок отступник берет,Дрожа и с колен не вставая. Но вотРаскаты утихли, огонь задрожал,И в вихре крутящемся призрак пропал.
Хоть сердце исполнено лжи, но рука,Как прежде, у графа верна и крепка:Дрожат христиане, ликует Ливан,С тех пор как ведет он полки мусульман.
От волн галилейских до горных лесовПесок самарийский пил кровь храбрецов,Пока не привел тамплиеров в ЛиванКороль Болдуин, чтоб разбить мусульман.
Литавры гремят, и труба им в ответ,А копья скрестились и застили свет,Но путь себе граф прорубает мечом —Он жаждет сразиться с самим королем.
Едва ли теперь короля оградитЕго крестоносный испытанный щит.Но тут налетел на отступника паж,Тюрбан разрубил, перерезал плюмаж.
И граф покачнулся в седле золотом,Склонясь головой перед вражьим щитом,И только тюрбаном коснулся креста,«Bonne grace, Notre Dame!»[37] — прошепталиуста.
И страшные чары окончились вдруг:Меч вылетел у ренегата из рук,И молнии алой сверкнули крыла —К Владыке Огня она меч унесла.
Железный кулак ударяет в висок,И замертво падает паж на песок,И шлем серебристый разбит пополам,И смотрит граф Элберт, не веря глазам.
Упала волна золотистых кудрей…Недолго стоял он, склонившись над ней:Летят тамплиеры по склонам долин,Окрашены копья в крови сарацин.
Бегут сарацины, и курды бегут,Мечи крестоносцев им гибель несут,И коршунов пища кровавая ждетОт дальних холмов до солимских ворот.
Кто в белом тюрбане лежит недвижим?И кто этот паж, что простерт перед ним?Не встать никогда им с холодной земли.То мертвый граф Элберт и с ним Розали.
Ее погребли под солимской стеной,А графа отпел лишь стервятник степной.Душа ее в небе близ Девы парит,А грешник в огне негасимом горит.
Поныне поют менестрели о том,Как был полумесяц повержен крестом,Чтоб дамы и рыцари вспомнить моглиПреданье об Элберте и Розали.
1801
