стольные бояре терялись в догадках о том, что на уме у другого брата - Станислава.
Наконец, прибыли и послы из Вручая. Да только не те святоградские отроки, которых посылали. Прибывшие неожиданно оказались вручаевскими людьми князя Станислава. Они принесли печальную весть о том, что гонцы Великого Кагана были ограблены и убиты лихими людишками вскоре после их отъезда из Вручая. В утешение сообщалось, что подлые злоумышленники уже пойманы и обезглавлены по приказу самого князя Станислава. Он же и отправил своих людей отвезти в столицу грамоты, которые везли послы и виру за убитых, потому как убийство свершилось на его земле.
Однако, Севолода не сильно опечалила участь послов. Гораздо больше его волновало содержание ответной грамоты князя Вручая. А вот её содержание вполне удовлетворяло нового Кагана. Он получил, что хотел. Станислав выражал покорность и готовность признать власть нового правителя Склавинии. Ну что ж – ещё одна карта легла в его колоду! Это было важным известием. Княжество Вручая в последние годы стало весьма значимым в государстве. Военная мощь Севолода с каждым днём росла. А, значит, росла и сила его ВЛАСТИ. Теперь и с Яррилой можно будет потягаться. А коли заупрямится старградский князь – можно и силой заставить покориться.
Наконец то Великий Каган пребывал в благостном расположении духа. И впервые за много дней мог спокойно вздохнуть. По мере роста уверенности в своих силах, к Севолоду постепенно возвращалась его природная высокомерность и заносчивость. Поначалу бесконечные дружеские советы с ближними боярами делались всё реже и тон новоявленного государя становился на них всё более и более властным.
Казалось, он начинает входить во вкус Верховной власти и уже почти полностью ощущает себя новым владыкой Склавинии. Однако, благостное настроение Севолода длилось не долго. Виной всему опять стали известия из Вручая. Спустя несколько дней после получения грамот Станислава, когда Великий Каган заседал на очередном совете Больший Боярской Думы, течение его было внезапно прервано неожиданным вторжением. Дверь гридницы резко распахнулась и, стоявший на пороге, сенной отрок с поклоном обратился к Севолоду, сидевшему с ближними боярами за большим резным столом:
- Не прогневайся, государь, прости мою дерзость, но из вручаевских земель прибыл некий муж и настоятельно требует встречи с тобой. Еле сдержали его.
- Какая такая треба ещё приключилась? – недовольно отвечал Каган, - Заняты мы. Отправь его к моему двору, пусть поведает моему тиуну, что там у него на уме. И не беспокой меня более по пустякам.
- Дык мы и хотели его к твоему тиуну свести, государь - оправдывался отрок, - Ан не идёт, пес шелудивый, кулачищами машет, орёт, что дело вельми как важное. Про крамолу какую-то талдычит и тебя видеть желает. Вот мы и помыслили – может и взаправду дело нужное.
При слове «крамола», Великий Каган насторожился, как гончая в лесу, учуяв добычу, да и бояре зашевелились выжидательно глядя на своего господина. Времена были сложные – не знаешь с какой стороны ожидать неприятностей. Только этого ещё не хватало.
- Ну ладно, веди этого мужа сюда. Посмотрим про какую-такую крамолу он нам поведать желает, - согласился Севолод.
Отрок быстро исчез и вскоре появился в дверях в сопровождении крупного рослого мужика, одетого в скромные дорожные одежды. Давно не мытые и не чёсанные волосы, заплетённые в засаленную косу и всклокоченная борода, были похожи на паклю. Одежда тоже была грязная и дурно пахнущая. Но на всём этом нелицеприятном фоне выделялись глаза вошедшего.
Кагана поразил острый и пронзительный взгляд умных голубых глаз, буквально горевший каким-то внутренним огнём из-под густых светлых бровей. Он невольно приковывал к себе внимание всех присутствующих настолько сильно, что все остальные детали почти не замечались. Увидев князя, мужик склонился в земном поклоне и молча ждал дозволения говорить. Севолод не спешил, долго рассматривая широкие плечи и мощную спину прибывшего. Наконец, он миролюбиво сказал:
- Ну, сказывай, друже, как звать то тебя и с чем пожаловал, пошто нас обеспокоил в столь страдный час.
Мужик выпрямился во весь свой немалый рост и смело посмотрел в глаза Кагану:
- Зовусь я Динияром, государь. Из Вручая я, дворовой отрок князя Станислава. Зело дальний путь проделал, чтоб весть тебе доставить про крамолу злую, кою удумали супротив тебя и Святограда мой князь и его ближние бояре.
- Что такое глаголешь? Какую крамолу?! – Севолод удивлённо вскинул бровь.
- Злую, господин мой, и подлую. Верь мне, знаю, что реку. Решил брат твой со своими боярами извести твоих послов и отложиться от Святограда. А после союз учинить с соседями супротив тебя, чтоб в спину тебе ударить содружно с ними.
Сказать, что эта новость была ошеломляющей – ничего не сказать. Среди бояр, словно волны, поднятые на ровной глади озера внезапно налетевшим шквалом, поднялся шум и споры. Некоторые повскакивали с лавок. Одни ругались, другие сжимали кулаки. Положение мужика становилось незавидным.
- Да, что ты тут брешешь пес смердящий?! – гневно воскликнул Севолод, - Что ты, межеумок, знать-то можешь? Каково твоего ума дело, смерд! Брат мой
