С самого начала наиболее вероятным считалось движение противника в Литву. Судя по переписке Кутузова, с 7 ноября ситуация стала обостряться. Александр I выразил опасения за судьбу корпуса Витгенштейна, который мог быть раздавлен войсками Наполеона, соединившегося с корпусами Виктора и Удино. В тот же день Кутузов отдал приказ усилить корпус Витгенштейна войсками Платова и Штейнгеля, доведя его численность до 45 тысяч. 8–9 ноября Витгенштейн известил Кутузова о полной победе, одержанной им при Чашниках над войсками Виктора. Все еще уверенный в способностях этого генерала, Кутузов поставил перед ним важную задачу, от решения которой зависела судьба всей дальнейшей операции: не допустить соединения корпусов Удино и Виктора, по рапортам Витгенштейна, уже им разбитых, с главными силами Наполеона. Сразу оговоримся: Витгенштейн с этим не справился, после чего успех всей операции стал сомнителен. Современники упрекали Витгенштейна в том, что он опоздал к месту сражения, но Кутузов знал, что тот «провинился» гораздо раньше.
10 ноября Кутузов отдал распоряжение Чичагову: удержать стремление Наполеона на город Борисов, в то время как Витгенштейн справится с Удино и Виктором, а главная армия Кутузова нанесет удар с тыла. Кутузов назвал адмиралу еще два возможных варианта движения войск Наполеона: через Борисов правым берегом Березины к Минску или из Бобра на Игумен, Минск, Несвиж. Причем Кутузов указал, что последнее направление будут контролировать главные силы армии.
Далее события развивались совсем не по плану. Пока Кутузов с главными силами в деревне Дубровка ожидал сведений, какую дорогу изберет Наполеон, генерал Ермолов, что явствует из его письма Витгенштейну от 11 ноября, но о чем он «забыл» сообщить в Записках, потерял неприятеля из виду при переправе через Днепр. В результате французы соединили свои силы всего в одном переходе от Борисова. Витгенштейн, по словам Ермолова, «был кругом обманут французами» и теперь старался, по крайней мере, не потерять их из виду. Если Витгенштейн вел себя пассивно, то Чичагов в это же время развил активность, которую можно объяснить лишь его беспокойным характером. Он впоследствии полностью оправдывал себя в Записках, но воспоминания его подчиненных, сохранившиеся в Российском государственном военно-историческом архиве, позволяют взглянуть на него иначе. 9 ноября авангард генерала И. Ламберта овладел Борисовом и обнаружил в одном из домов письмо Наполеона генералу Брониковскому, где сообщалось, что 10 ноября в Борисове будет располагаться Главная квартира Великой армии. К изумлению Ламберта, Чичагов этой информацией полностью пренебрег, расположив в этом городе, в тылу которого находилась река, свою собственную Главную квартиру, а также казну, обоз и раненых. Главные силы Дунайской армии были оставлены им на противоположном, ближайшем к французам правом берегу. Эта ошибка Чичагова, имевшая пагубные последствия, отмечалась всеми участниками сражения, так же как и заносчивая самонадеянность адмирала, не способного выслушивать советы. Его действия
11 ноября вообще не поддаются объяснениям: одни считали, что Чичагов решил сам атаковать французов, выслав вперед авангард генерала Палена; другие утверждали, что, напротив, когда ему сообщили, что в одном переходе от Борисова находятся французы, адмирал объявил эти сведения вздором и выдумкой и приказал накрывать столы к обеду; наконец, третьи полагали, что Чичагов направил свой авангард для установления связи с Витгенштейном, который должен был соединиться с ним в Борисове. Но день закончился плачевно. Его итог подвел Кутузов в рапорте Александру I: «<…> Авангард под командою графа Палена, будучи встречен в 10-ти верстах от Борисова всею <…> неприятельскою армиею, привел оную на плечах своих в Борисов в то время, когда в оном Главнокомандующий спокойно обедал»170. Следствием была потеря обозов, казны, всех раненых. В адрес адмирала штабс-капитан квартирмейстерской части С. Малиновский заметил, что тот «почти сам способствовал своему поражению»171.
Итак, потеря Борисова создала для Наполеона благоприятную возможность вырваться из окружения, переправившись через Березину. Соратники Чичагова надеялись, что он не допустит этого, заняв «крепкую позицию у Стахова, прикрытую лесами», и приложит силы к тому, чтобы произвести разведку возможных мест переправы французов и, как советовали многие генералы, послать наблюдательные отряды в обоих направлениях вдоль берега. Но Чичагов замкнулся на рассуждениях о возможных планах Наполеона, и из письма Кутузова от 11 ноября он уяснил только, что цель Наполеона — соединиться с войсками Шварценберга, хотя Кутузов высказал эту мысль как один из возможных вариантов. По мнению же своих соратников генералов Щербатова, Ламберта, Ланжерона, Красовского и других, ему следовало «с главными силами оставаться в центральной позиции против Борисова», а «не ставить себя на фланг неприятельской армии»172, и предвидеть возможность переправы у Студенок, на которую ему указывали как на выгоднейшую с точки зрения артиллерийского прикрытия. Вместо этого Чичагов предпринял движение к деревне Шабашевичи, где утром 12 ноября был извещен о переправе французов у Студенок, куда смог вернуться лишь 12-го вечером, не имея уже ни физических, ни, главным образом, моральных сил препятствовать этому событию. Соратники Чичагова настаивали на немедленной атаке неприятельских войск, скапливающихся на правом берегу. 14 ноября адмирал весь день наблюдал за переправой, совещался, медленно собирал войска, рассредоточенные вдоль реки. Только отряд генерала Чаплица, которого Кутузов позже немилосердно обозвал «дураком и коровою», весь день провел в перестрелке, вместо того чтобы уничтожить гати через Зембинское болото. 15-го вечером на «хвосте» у корпуса Виктора появился долгожданный Витгенштейн. Его прибытие лишь усугубило положение войск Чичагова: заметив появление новых сил русских, французы ускорили переправу на правый берег. Примерно в это же время прибыли войска генералов Ермолова и Платова. Чичагов изложил им «предположения к атаке». Но как опытным военачальникам следовало относиться к адмиралу, не имевшему опыта полевых сражений, если неприятельскими войсками командовал Наполеон? По поводу адмирала в армии распространился анекдот: «Когда Чичагов <…> решился атаковать французов, он, по мнению некоторых, обратясь к своему начальнику штаба И. В. Сабанееву, сказал ему: „Иван Васильевич, я во время сражения не умею распоряжаться войсками, примите команду и атакуйте неприятеля“»173. И действительно, участники боя свидетельствуют, что ими распоряжался генерал Сабанеев, сразу допустивший ошибку: в то время как неприятель собрался в колонну для прорыва, он, напротив, почти две дивизии «рассыпал в стрелки». «В десять часов утра 17-го числа Наполеон вступил в Зембинское дефиле» — так констатировал исход военной операции генерал Ермолов174.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
