На последних каплях горючего удалось добраться до руин одной из станций метро. Через неё М. С. надеялась пробраться в убежище, хотя и не больно верила в то, что оно уцелело. Станция находится на окраине парка, фактически за городом. Правда парка уже не существует. Остались одни угольки. Когда сгорел? Теперь уже неважно.
Ещё издали М. С. поняла: здесь в убежище не пробраться. Здание станции полностью разрушено. Вместо него огромная воронка.
Чтобы попасть в убежище, вначале надо спуститься в туннель. В десятке метров от воронки машина встала. М. С. выбралась из неё, и сама не зная, зачем, полезла на край воронки, хотя и так прекрасно знала, что увидит.
Воронка до краев заполнена грязной водой. Плавает какой-то мусор. И разбухший до безобразия труп.
М. С. стоит на краю воронки и смотрит вниз, на мутную воду. Ясно, что поиски надо продолжать. Иначе Марине не выжить. Пока в централи ещё сохранялась связь со столицей, кое-какие сведения о разрушениях ещё поступали. М. С. знала, что чужаки занялись целенаправленным уничтожением жилых кварталов и убежищ. Конечно, достать непосредственно убежища специальной постройки, даже их мощнейшие бомбы не могли. Но они разрушали входные туннели и вентиляционные шахты. А к этой станции М. С. и вела машину именно потому, что верила, или хотела верить, что она цела.
Если бы не ранение Марины, М. С. бы знала, что делать. Найти топливо не очень сложно. В подбитых и брошенных военных и гражданских машинах недостатка нет. Найти топливо, заправить машину и двигаться дальше. Куда? А куда угодно, ибо где-то должны быть и живые люди. Поиски топлива требовали времени. А как раз его-то и нет.
Несколько раз за день М. С. осматривала ноги Марины. И с каждым разом зловещая краснота поднимается на несколько миллиметров выше. Боли Марина не ощущает, она вообще сейчас ничего не ощущает, так как находится отключке из за огромных доз обезболивающего и противовоспалительного, которыми накачала её М. С… Только в крови уже отрава. И лекарства действуют вовсе не так, как должны. Сейчас забвение — лучшее лекарство. Но пройдёт чуть больше суток… И тогда даже сильные наркотики не смогут облегчить боль. А ещё через сутки или двое… Кожа истончится и покроется зияющими ранами. Вся кровь и кости будут поражены, все органы чувств и, в первую очередь зрение, откажут. И потом в страшных мучениях приходит смерть.
М. С. знает, что таких мучений дочери она не допустит. У неё в кармане металлическая коробочка с несколькими ампулами с бесцветной жидкостью. Яд мгновенного действия. Ещё сутки или двое — и М. С. ни останется ничего другого, как с помощью этих ампул избавить Марину от страданий. Но пока эти сутки или двое у них обоих ещё есть.
Но за три часа она так и не видела людей. По крайней мере, живых. Хотя полуразложившиеся трупы и скелеты несколько раз попадались. Видела и несколько тел чужаков. Но никого и ничего живого.
Правда, один раз на неё бросился взбесившейся пёс. Страшно отощавший, со свалявшейся шерстью и пеной изо рта. Грохот выстрелов был вдвойне жутким из за гнетущей тишины.
Но вскоре затеплилась надежда. На подсыхавшей грязи попались свежие следы тяжелого грузовика. Немного подальше несколько сгоревших машин кто-то спихнул с дороги. А следующее проявление человеческой деятельности чуть не отправило её на тот свет. Мина-растяжка, сделанная из осколочной гранаты. И поставлена явно недавно, во всяком случае, после появления развалин. Судя по последним сообщениям, дошедшим в централь, в столице оставалось довольно много сохранивших какой-то порядок воинских частей. Но что здесь творилось в последние дни? И после того, как чужаки ушли? М. С. об этом не знает, но почему-то уверена, что части из столицы никуда не делись, и центральное командование отсутствует. А значит, есть несколько вооружённых группировок, видимо как-то поделивших между собой руины столицы. И она скоро столкнётся с одной из них. Что её ждёт? Неизвестно, но готовым надо быть ко всему. Впрочем, она и так вечно настороже.
Но ведь где-то за спиной Марина и маленькая Дина. И их жизни всецело зависят от её жизни. И М. С. это чётко помнит.
Теоретически, кто-то может быть вблизи любой из башен. Но две ближайших уничтожены. А до уцелевших (по крайней мере, на момент поступления в ставку последней сводки) довольно далеко. Сначала надо вернуться к Марине. А потом снова на поиски.
Она шагнула навстречу им. Навстречу своей судьбе. Маленькая женщина с большими амбициями. Эти четверо солдат должны были стать первыми, кто признает М. С… Если же нет… Но это как раз, тот случай, когда нет и не может быть другого варианта. Они признают её.
Видимо, ситуация среди руин столицы не настолько безнадежна, как ей показалось сначала. По крайней мере, солдаты спокойно шли ей навстречу, правда взяв оружие наизготовку. Четверо, трое пехотинцев и один артиллерист. Судя по возрасту — из мобилизованных. А значит, навряд ли участвовали в выступлениях Чёрных Саргоновцев. Это не очень хорошо. Но выбора нет.
Она остановилась. Они тоже. Кто-то должен был заговорить первым.
— Значит, дошла! — неожиданно хриплым голосом произнесла она.
— Издалека шли? — просто вопрос. В интонации никакого оттенка.
— Из северного округа.
Кто-то присвистнул.
— В от это да! — неподдельное удивление.
Да и вид у неё на самом деле пройденному расстоянию вполне соответствует.
И они стали приглядываться к ней. Они должны, они обязаны её узнать. Иначе вся эта дорога не имела смысла. И не имела смысла её жизнь вообще.
— А по званию вы кто будете? Уж не Сама ли? — и в голосе слышится почтение пополам с удивлением.
М. С. чуть поправила ремень на плече, так чтобы стал виден край генеральского погона.
— Да я М. С…
И они вытянулись перед ней по стойке смирно. Они ещё оставались солдатами. И не забыли, кто она. А раз так — значит, жизнь её прошла не зря.
— Какой части? Кто командир? Что здесь делаете?
Они отвечают. И точно так, как полагалось отвечать генералу. И потом они пошли к позициям их части, которые проходили по одному из внутренних оборонительных рубежей столицы. Когда они дошли, М. С. снова повезло. Первое что сказал ей командир этой части было ''Сдаю командование. Жду ваших дальнейших распоряжений''.
Что бы там про Кэрта не говорили, а боевым командиром он оказался весьма и весьма толковым. Один из внутренних рубежей обороны, занятый подчинёнными ему частями выглядит безупречно. Доты и техника прекрасно замаскированы, судя по тому, как их везли можно предположить наличие минных полей.
Штаб Кэрта располагается в одном из крупных бомбоубежищ. Вокруг устроен опорный пункт, подготовленный к круговой обороне. Недалеко — бомбоубежища центрального госпиталя. Сначала велели ехать туда, но там сказали, что генерал у себя.
А внешне совсем незаметно, наличие в этом месте чего-либо кроме руин. Намётанный глаз нужен, чтобы заметить, что тут есть ещё что-то. Многогранный человек, или как там его называть Кэрт. За совесть воевал против бывших соплеменников. В сводках было кое-что. Маршала хотели дать и одну из групп армий отдать под командование. Вот так!
И всё одно — чего-то он не договаривает.
Вошёл Кэрт. Такой же, как и всегда. Высокий и подтянутый. Только резкие черты лица стали ещё резче. Прежний и взгляд, и вечная полуусмешка. Он уже давно и навеки стал здесь своим. Войдя, подошёл было к одному из офицеров, но вдруг остановился, и резко обернувшись, уставился на М. С… Генерал и так почти мертвенно бледен, а тут побледнел ещё больше. Такого неподдельного удивления и радости М. С. не видела уже давно. А невозмутимого генерала таким удивлённым и счастливым одновременно и вовсе никогда не видела. И даже считала, что эмоции у Кэрта полностью отсутствуют. Любые. Есть только жутко холодный расчет и своеобразные представления о чести.
А он бросился к ней. И совершенно неожиданно для всех, и прежде всего для неё самой, подхватывает её на руки.
— Вернулась! Я знал, что ты вернешься!
И закружился по бункеру.
М. С. видит слезы в глазах у генерала. Хотя думала, что чужаки плакать не умеют вовсе. Или же это ей попадались в основном такие, кому по роду занятий не полагалось чувствовать? Чёрт разберёт.
— Поставь меня, а то уронишь. Я не отношусь к тем женщинам, которые любят, когда их носят на руках.
— Марина ранена.
— Что с ней? — деловито поинтересовался Кэрт. Он ведь людей почти с того света мог вытаскивать.
— Ей маревом сожгло ноги. Почти до колен. Четыре дня назад.
— Что!!!? — взревел Кэрт. — Четыре дня назад? Четыре дня назад! И ты, тварь, так спокойно об этом говоришь! Да она ведь считай обречена! Она вот-вот умрёт!
— Я это знаю. — М. С. сказала это с абсолютно ледяной интонацией. — Но я ведь не ору. И пришла к тебе за помощью. Спаси Марину, если сможешь.
