и мычащей Элеро.
— А как насчет трюка с темным духом? — осенило сонзера. — Ты же не раз проворачивал подобные штуки! Отгони солдат, напугай или сделай так, чтобы они забыли, зачем шли сюда. Что-нибудь эдакое, не знаю, тебе виднее. Ну? Можешь?
Но одержимый не мог. Его собственных эмоций, чувств и мыслей хватало лишь на то, чтобы хоть как-то ощущать себя живым, а чужие казались крохотными крупицами на дне пустого кувшина. И откровенно говоря, у Ахина не имелось ни малейшего желания оказывать сопротивление. Все ведь уже кончилось, разве не так?
— Одноглазый, — глупая улыбка одержимого стала еще шире: — Забирай то, за чем шел сюда.
— Что? — воскликнула фея, как только нежить ослабила хватку. — Вы не посме-е-е…
Элеро завизжала от ужаса, когда командир оживших мертвецов вцепился в ее шею гнилыми зубами. Двое его сородичей не стали дожидаться приглашения и присоединились к кровавой трапезе. Они вгрызались в худые руки и ноги создания Света, кусками срывая мягкую плоть с костей. Кривые потрескавшиеся ногти разрывали остатки полупрозрачных одежд, царапали благородно-бледную кожу и впивались в вечно молодое тело. Нежить утробно рычала, впадая в экстаз от пожирания феи, по простыне расползалось огромное алое пятно, но Элеро все еще была жива и в сознании. Природная живучесть сыграла с ней злую шутку, заставив доживать затянувшиеся последние мгновения жизни в ужасной агонии съедаемого заживо существа.
Поначалу она еще судорожно дергалась, пытаясь вырваться из цепкой хватки оживших мертвецов, но вскоре затихла, перестав чувствовать свое девичье тельце, но начав испытывать невыносимую боль, в которую превратились ее изящные руки, длинные стройные ноги, грациозная талия, небольшая красивая грудь, длинная шейка и очаровательное личико. Теперь все это напоминало один сплошной окровавленный огрызок. Элеро уже не могла кричать. Запрокинув голову, она смотрела на высокий потолок и мысленно умоляла смерть, чтобы та смилостивилась и оборвала ее мучения. Но, видимо, некоторые вещи невозможно купить даже за все богатство феи-ростовщицы…
А Ахин смотрел на нее и улыбался.
— Скорее! Уходи, пока я держу дверь! — голос Диолая донесся до одержимого откуда-то издалека. Наверное, из реальности. — Начни все заново. Спрячься, соберись с силами! Сделал раз — сделаешь и два, чего тебе стоит? Если кто-то и может что-то изменить, то только ты. Беги же! В окно, прыгай в окно!
Но реальность мало интересовала Ахина. Бежать? Нет, у него не получится пройти незамеченным мимо мобилизованных солдат и стражников, которыми кишат улицы Камиена. К тому же скоро опомнятся гатляуры, и они явно будут пребывать в крайне дурном расположении духа из-за нападения порождений Тьмы на их общину. Словом, одержимый не сможет сбежать из столицы Атланской империи.
Да и зачем? Начать все заново, как выразился Диолай? Но за Ахином никто не пойдет, даже если бы он каким-то чудом узнал путь к победе. Беглые рабы попрятались в южных лесах и болотах или прибились к небольшим бандитским шайкам, в которых слишком хорошо помнят, чем закончилась попытка Сеамира собрать крупную банду под единым началом и сорвать огромный куш. Все боеспособные демоны Пустошей полегли в боях на улицах Камиена, а их женщины и дети обречены на вымирание в бесплодной долине. Нежить, отказавшаяся покинуть Могильник в первый раз, вряд ли согласится во второй. Порождения Тьмы из Темного квартала подавлены непрекращающейся чередой наказаний и притеснений. А в одиночку Ахин никогда не справится. Он всего лишь мелочь.
— Ну же! Беги! — вопил Диолай, навалившись на готовую сорваться с петель дверь.
Оказывается, все это время солдаты ломились в спальню феи, но одержимый уже ни на что не обращал внимания. Ему нравилось смотреть на наполовину обглоданное безжизненное тело Элеро. Ахин был счастлив. Он просто стоял и улыбался, радуясь тому, что все наконец-то закончилось.
Одержимый не заметил, что дверь слетела с петель. Он не видел, как упавший Диолай неуклюже поднялся, схватился за меч, но тут же выронил его, изумленно глядя на торчащее из груди острие короткого клинка, покрытого темной кровью. Пронзенный насквозь сонзера вновь упал на пол, но уже мертвым. А Ахин даже не понял, что только что потерял верного товарища и, наверное, того, кто считал его другом.
Нежить, одурманенная плотью высшего создания Света, набросилась на солдат, утратив последнее человеческое, что в них оставалось. Сейчас ожившие мертвецы больше напоминали тощих и гниющих бешеных зверей. В их движениях не было ни точности, ни цели, ни капли рассудка — одно лишь желание убивать.
Покусанные люди отступили вглубь коридора, а затем стремительно контратаковали. На пол посыпались отсеченные иссохшие конечности — солдаты уже поняли, что убить мертвецов довольно трудно, но достаточно просто лишить их возможности двигаться. И вскоре от нежити осталась лишь груда расчлененных тел.
По ковру покатилась голова Одноглазого. На его иссиня-бледном лице застыл окровавленный оскал. Теперь они улыбались вместе — дважды труп и Ахин, полностью проигнорировавший суматоху у двери.
— Человек? Эй! Ты что тут делаешь? — послышался чей-то голос, когда все стихло.
«Я жду. Наступает мой черед. Не хочу пропустить свою смерть», — Ахину пришлось постараться, чтобы выудить мысль из-за грани здравого смысла. Но вслух она, кажется, так и не прозвучала.
— Черные глаза! Это же одержимый!
— Тот самый?
— Похоже.
— Какой-то он… невменяемый. Аж боязно. Может, убьем подонка?
— Атланам он нужен живым.
— Только по возможности.
— Да, но за живого вроде как премия положена.
— А… Тогда в казематы его.
Удар по затылку.
Ахин понял, что теряет сознание. Просто теряет сознание. Без застывшей бесконечности, без коридоров, без дверей, без чужих мыслей, чувств и эмоций, без темного духа, человека, одержимого и себя.
Хватит. Он слишком устал от всего этого. Только темнота, тишина и покой.
Глава 18: Ответы
Ферот встал с кровати. Он всю ночь пролежал с открытыми глазами, изредка впадая в кошмарную полудрему. Епископ поправил на себе помятую одежду и подошел к окну. На улице все еще темно, хотя утро уже почти наступило. Сегодня будет пасмурно.
Прошло четыре дня с того момента, как порождения Тьмы напали на Камиен. За столь короткий срок город изменился сильнее, чем за последнюю сотню лет. Темный квартал оцепила атланская армия. Люди, кто имел возможность задержаться у родственников, предпочитали не возвращаться в опустевший район у юго-западных ворот. Цитадель из спокойной и величественной обители высших созданий Света превратилась в крайне суетное место, где по коридорам разносились громкие споры и разговоры о предательстве гатляуров, о некомпетентности городской стражи, о новом разделении сфер влияния меж атланами, феями и даже зажиточными людьми, а также
