начали стражники, выполняющие предписание коменданта, завершили болезни и голод. А силгримы? В казематах были заточены немногие из них. Наверное, укрылись в ночлежках и на стенах Темного квартала. Если еще живы… Фип. Ахин догадывался о твоей ужасной участи, но все же надеялся, что ты смог скрыться где-нибудь в безопасном месте среди сородичей. Увы… Твоя жертва была одной из первых. Без нее ничего бы этого не произошло. Слабое утешение, но все-таки… Спасибо, добрый друг».
Епископ вздохнул и отвернулся от панорамы города.
В саду по-прежнему было оживленно, хотя теперь отчетливо ощущалась витающая в воздухе флегматичность исхода. Никто не хотел оставаться в опустевшей крепости. Клирики под руки вели вереницы перепуганных детей и атланок — жилые покои Цитадели тоже обратились в пыльные помещения из голого камня. Подавленные феи и растерянные люди шли рядом. Во взглядах выживших застыли вопросы, в неуверенном бормотании чувствовался страх перед неизвестностью, движения были прерывистыми и неторопливыми — спешить уже некуда. Похоже, пошли слухи об исчезновении чистого Света.
Терраса сада опустела. Ферот бесцельно бродил среди деревьев, думая о… нет, не думая. Начала болеть нога. Он увидел небольшую скамеечку, стоящую всего в девяти шагах от него, но почему-то решил сесть на выпирающий из земли корень дуба. Епископ устало прислонился к стволу и посмотрел на раскидистую крону. Ветер шелестел листвой, смешивая в густой зелени тень и свет. Атлан закрыл глаза и прислушался к успокаивающему шепоту природы.
Ему вспомнились верования гатляуров, в которых говорится о том, что души умерших бродят по ветвям в облике кошек и сверху наблюдают за сородичами — чтут ли они традиции и заботятся ли друг о друге. Останки многих гатляурских предков ныне покоятся в парке торгового квартала Камиена. Но ночные кошки всегда будут рядом с общиной.
«Община для гатляуров превыше всего. Как для живых, так и для мертвых. Их народ избрал свой путь, и с нашим он может пересечься очень нескоро… Эберн, я не совсем понимаю твое решение, ведь я не гатляур. Но верю, что когда-нибудь Абелар убедится, что ты поступил правильно, Вилбер почует, что сила и дух общины крепки, а Консалия усмирит внутреннего зверя, и тогда они спустятся к вам с древесных крон. Надеюсь, у вас все будет хорошо».
Баланс изначальных сил восстановлен, и разрушительные потоки, стягивающиеся к единственной полярности, должны остановиться, будь то заболачивание лесов на юге, загрязнение вод на западе, замерзание почвы у северных гор или растущий Шрам и жар Пустошей на востоке. В леса и воды вернется жизнь, подножья гор зацветут, а бесплодные земли…
«Их нужно возродить. Прорыть каналы, наладить орошение, посадить деревья. Пустыня превратится в поля и луга. Просторные, плодородные, без стен и холмов. Все так, как хотел Турогруг. Видишь, вождь? У твоего свободного народа есть будущее. Ты его отвоевал».
— Твоя правда, Турогруг! — воскликнул Ферот.
Но одобрительный рык демонов так и не раздался. Они мертвы. Однако их потомки будут жить. Ничья смерть не напрасна.
Сонзера, люди, нежить, атланы, саалеи, феи, бесы, великаны, циклопы, гатляуры, силгримы и демоны — все будут жить. Мир будет жить.
Но куда и как двигаться дальше — неизвестно. Природное превосходство светлых рас, сверхъестественные силы, рабовладение и Атланская империя навсегда остались в прошлом. Нет ни Света, ни Тьмы. Вечная война закончилась поражением обеих сторон.
— И как ни странно, выжившие, так или иначе, войдут в новую эпоху победителями, — Ферот посмотрел на свою угольно-серую руку: — В эпоху Помраченного Света.
История Ахина тоже подошла к концу. Но история обломка мира продолжится, начав с итога, подведенного одержимым.
